Инесса Шипилова - Тыквенное семечко

— Вот в чем преимущество металлической посуды перед фарфоровой! — радостно воскликнул Нисс, присев на корточки.

Но Астор этого уже не слышал. Закутавшись в плащ, он быстро шел к своему дубу.

*** *** ***

— Тебе чего? — хмуро спросила Тюса, исподлобья разглядывая поваренка, появившегося в проеме двери аптеки.

— Да вот, микстура нужна, от кашля… — он переминался с ноги на ногу, озираясь по сторонам.

Это был тот самый лопоухий поваренок, который по версии Вурзеля стал из-за нее пересаливать супы.

Фабиус с утра ушел в сторону болот, где в иве его ждал какой-то древесник, разбитый радикулитом.

— Дитя мое! — сказал он кикиморке, стоя у двери, — ты впервые остаешься в аптеке хозяйкой! Это возлагает на тебя большую ответственность и будет своего рода экзаменом, — Фабиус крепче прижал к себе бумажный кулек с мазями и натираниями. — Будь очень внимательна и осмотрительна! Все что будешь продавать, непременно записывай в тетрадку, — он поправил шарф и, немного подумав, взял зонтик.

Тюсу эта прощальная речь слегка выбила из колеи. Нельзя сказать, чтобы она испугалась этой внезапной ответственности, у Фабиуса каждый пузырек был подписан его красивым каллиграфическим почерком. И натирая полки стеллажей, она уже неоднократно переставляла пузырьки с места на место, успев познакомиться с каждым из них. Она даже игру себе такую придумала, чтобы не скучно было. Пузырьки и баночки все были разные, были толстые и пузатые, их кикиморка прозвала веселые толстяки, были с разметкой по граммам, что напоминали ей бесчувственных скряг, были плоские — ну вылитые домики. И был, конечно, у Тюсы любимый пузырек. Был он из прозрачного белого стекла круглый, весь утонченно грациозный. Ну, просто вылитая принцесса! Горлышко закрывала серебристая фольга, обвязанная тесьмой, а внутри розовая жидкость. На бутылке висела бумажка с надписью 'малиновый сироп', лишний раз подтверждающая, что внутреннее содержание пузырька столь же прекрасно.

В общем, закрыв за Фабиусом дверь, Тюса поймала себя на мысли, что она хочет, что бы в аптеку вообще никто не приходил. Мало ли, вдруг она напутает что-нибудь? А Фабиус расстроится, да чего доброго выгонит ее. Она вообще слово 'экзамены' ненавидела. Сразу вспоминала, как ее маленькую отец учил определять время по часам. Они сидели с ним на кочке вдвоем, держа в руке часы с большим циферблатом. Кикиморка так радовалась, что ей уделяют столько внимания, что готова была изучать, что угодно. Ветер ласково трепал волосы отца, он сосредоточенно водил пальцем по циферблату, еще и еще раз объясняя ей значение стрелок. Солнце напекло кикиморке макушку и ужасно хотелось пить, но она заворожено слушала голос отца, смотрела на его легкие морщинки на лбу и божью коровку, ползущую по вороту рубашки.

— Ну, как, поняла? — спросил он.

Она в ответ кивнула головой и чмокнула его в колючую щеку.

Когда все сели за стол обедать, отец посмотрел на маму и бабушку и торжественно сказал.

— Наша козявка уже умеет определять время по часам!

Мама с бабушкой только рты раскрыли.

Отец подмигнул ей и зачерпнул ложкой суп.

— Сейчас мы ей устроим экзамен. Ну-ка, пойди, погляди сколько времени!

У кикиморки сразу испортилось настроение, она сползла со стула, направляясь в соседнюю комнату, где висели часы. На циферблате маленькая стрелка была около цифры 'два', а большая на 'десяти'. Как это сказать она забыла напрочь. Вот если бы стрелка была на 'двенадцати', то было бы два часа, а если бы на 'шести', то пол второго, это она запомнила. Кикиморка наморщила лоб, пытаясь извлечь из своей памяти нужные фразы, но они растворились без остатка, не оставив в ее голове ровным счетом ничего. Тогда она залезла на стул, сняла со стены часы и подкрутила стрелку на цифру 'двенадцать'.

— Два часа! — деловито сообщила она, возвращаясь в столовую.

Отец тут же бросился в другую комнату и триумфально вынес часы.

— Вот вам и козявка! — он с гордостью посмотрел на дочь, щедро посыпающую в суп соль.

Все эти воспоминания вихрем пронеслись в ее голове, оставив после себя неприятный осадок.

Чтобы хоть как-то себя развлечь, Тюса решила сделать пузырьку-принцессе корону. Она достала из кармана фольгу от конфеты, которой вчера угостил ее Вурзель, и стала мастерить украшение. В этот момент раздался звон колокольчика и заявился этот поваренок.

Кикиморка оглядела его с ног до головы. Парнишка был невысокого росточка, с широким круглым лицом. Нос у него был курносый, небольшие зеленоватые глазки часто моргали, а два передних зуба были такие крупные, что рот у него, похоже, никогда не закрывался. Поварской колпак у него был натянут до самых глаз, и упирался в торчащие уши.

— Простыл что ли? — буркнула Тюса, перебирая пузырьки.

— Ага. И горло еще болит, — он шмыгнул носом, да так громко, будто рядом разорвали кусок полотна.

— Тогда тебе еще полоскание нужно, вон видишь из разных трав, — она показала на бутылки, на которых были картинки с травами. — Да и леденцы хорошо бы, Фабиус их такими вкусными делает… — кикиморка вздохнула и открыла тетрадку. — Ну, что берешь?

— Все. Только кулек дай, — он засопел носом и протянул ей бумажку в двадцать фелдов.

— Видать Вурзель тебе неплохо платит, — заметила кикиморка, подсчитывая сумму.

— Ну да. Я стараюсь, — он разглядывал плакаты с целебными травами.

— А это правда, что ты умеешь, вкусное суфле делать? — спросила Тюса, придвигая ему кулек.

— Из диких яблок? Ага, — он взял кулек и направился к двери. Потом, чуть помешкав, обернулся.

— Меня Башмакус зовут. Но называют все почему-то Сапожком, — он смущенно потер нос.

— Сапожок? А что мне нравится! А я Ге…, а меня Тюсой зовут, — кикиморка доделала корону и торжественно одела ее на пузырек.

— Ух, ты, красиво! Ты так все пузырьки украшать будешь? — Сапожок топтался в дверях, поправляя съехавший колпак.

— Не-е, это мой любимый. Это принцесса Малинесс де Пузыринно. К ней уже два раза сватался вон тот толстяк, — Тюса показала пальцем на небольшую банку из темно-коричневого стекла, с надписью 'пилюли от изжоги'. — Но она ждет своего принца, — кикиморка вздохнула и поставила пузырек на полку.

*** *** ***

Карета, запряженная четверкой лошадей, подъехала прямо к дубу Эйче. Из нее вышла Олесс, придерживая двумя руками тяжелую ткань платья, и побежала вверх по лестнице. Она распахнула дверь библиотеки, увидев там Лемиса и Зака, склонившихся над толстой книгой. Рядом на столе лежал меч Зака, который он аккуратно положил на льняную салфеточку.

— А мы про рыцарей читаем, — важно сказал Зак, глядя на запыхавшуюся сестру.

Лемис встал и подошел к Олесс.

— Ну, что тебе сказала королева? — он внимательно посмотрел ей в глаза.