Эмма Клейтон - Агония

— Смотри! — шепнула Одри, восхищенно глядя на картину. — Ну разве это не красота!

Сопровождавший детей охранник велел им садиться за стол. Среди оставшихся девяти финалистов было пятеро девочек и четверо мальчиков. Мика дождался, пока Рубен займет место рядом с приставным столом, который, очевидно, предназначался председателю их собрания, а сам уселся в противоположном конце главного стола. Одри заняла место по левую руку от Мики; она сидела вытянув шею, не в силах отвести глаз от картины с оленем. Лео сел справа от Мики, рядом с ним устроилась девочка по имени Иман — чернокожая красавица, стройная и гибкая, как пантера, чье изящество Мика мог сравнить разве что с изяществом поблескивающих черным лаком истребителей, выстроившихся на взлетной полосе возле форта. Иман робко улыбнулась Мике, он попытался улыбнуться в ответ, но у него это плохо получилось. С того самого мгновения, как они вошли в зал, Мику не покидало гнетущее предчувствие, что скоро здесь должно произойти нечто ужасное. Он смотрел на пляшущие огоньки свечей, и ему казалось, что сам воздух вокруг него охвачен пламенем.

Мэл Горман сидел в бархатном кресле с позолоченными подлокотниками перед другим ярко пылающим камином у себя в гардеробной. В его распоряжении имелись гораздо более просторные залы, но здесь, в этой относительно небольшой комнате, где пол был устлан пушистым персидским ковром, а на окнах висели толстые плюшевые портьеры, было теплее, чем во всех остальных помещениях форта. Однако, несмотря на пылающий камин и включенное отопление, он все равно мерз. Дрожь пробирала Гормана до костей — казалось, ему никогда не удастся согреться.

Ральф держал в руках отутюженный смокинг Гормана. Дворецкий в почтительном молчании стоял в углу комнаты, дожидаясь, пока доктор закончит осматривать хозяина.

— Что со мной? — нетерпеливо спросил Горман. — Послушайте, доктор, у меня нет времени на долгий осмотр. Сегодня мы вручаем призы победителям.

— Ваше сердце, сэр, — доктор нахмурился. — У вас сильная аритмия. Вам в последнее время не приходилось волноваться? Возможно, какие-то стрессы?

— Нет, — отрезал Горман. На мгновение он вспомнил о кошмарном сне с растением-убийцей и о человеке-телевизоре — образ, пришедший к нему из памяти Мики. Перед Горманом промелькнуло лицо старика с мертвыми глазами на черно-белом экране телевизора и золотистая птичка, которую он раздавил в своем кулаке. Горман содрогнулся.

— У меня просто сильный озноб. Наверное, простуда или грипп.

— Вы нуждаетесь в отдыхе, — сказал доктор, — Думаю, вам не стоит сегодня идти на банкет.

— Исключено. Я должен быть там, — упрямым голосом заявил Горман. — Я отобрал моих детишек и хочу сам посмотреть на них. Просто дайте мне какую-нибудь таблетку. И пожалуйста, побыстрее. Меня уже ждут.

Горман поднялся с кресла и кивнул Ральфу — дворецкий подскочил к хозяину и помог ему надеть смокинг. Доктор тяжело вздохнул и полез в свой чемоданчик за лекарством. Он вытряхнул из пузырька две большие голубые таблетки и положил их на серебряный поднос рядом с графином, который стоял на столике перед камином. Однако доктор не был уверен, что его таблетки помогут. Человеческое сердце не рассчитано на то, чтобы исправно работать в течение ста восьмидесяти лет, и, даже несмотря на таблетки вечной жизни, которые принимает Мэл Горман, ему следовало бы поберечь свое изношенное сердце.

Выходя из гардеробной, Горман почувствовал, как в груди у него учащенно забилось сердце — как будто кто то включил ускорение. Он остановился, дожидаясь, пока сердцебиение немного утихнет; затем расправил плечи и, гордо вскинув голову, начал спускаться по лестнице, ведущей в дубовую столовую.

«Я Мэл Горман, — повторял он про себя. — Я не боюсь детей. Пускай дети боятся меня».

Ральф вошел в столовую первым. Он несколько раз встряхнул золотой колокольчик и торжественным голосом объявил о прибытии Мэла Гормана. Тяжелая двустворчатая дверь распахнулась, и Мика увидел, как монстр из его кошмаров вступает в реальность. Там, в высоком дверном проеме стоял он, Главный Мясник. Прежде чем Мика успел взять себя в руки, у него вырвалось громкое «ах»; однако он был далеко не единственным, кто ахнул при появлении Мэла Гормана. Даже те дети, кому Горман никогда не являлся в ночных кошмарах, были потрясены его видом. Это был тощий, похожий на ожившую мумию старик с желтым лицом, обтянутым сухой, словно старый пергамент, кожей и лысым черепом, на котором топорщилось несколько клочков жидких седых волос. Одри вцепилась в запястье Мики, оба вздрогнули, как будто их ударило током.

— Кто это? — прошептала она. — Мне не нравится этот старик. Надеюсь, нам не придется сидеть с ним за одним столом.

Горман заметил страх в глазах детей и удовлетворенно кивнул.

— Добрый вечер, — поздоровался он, останавливаясь во главе стола.

«Спокойно. Главное, спокойствие, — повторял про себя Мика. — Помни, ради чего ты здесь находишься».

Официант отодвинул кресло с высокой резной спинкой, и Мэл Горман уселся на свое место. Он окинул взглядом притихших детей, словно коллекционер редких драгоценных камней, который, открыв ларец, любуется принадлежащими ему сокровищами. Но в его глазах не было любви, только холодный блеск; коллекционер не видел красоты своих камней, его занимала лишь их баснословная стоимость. Мика понял, что перед ним человек, который способен украсть ребенка, а потом спокойно сообщить его родителям, что их ребенок мертв. Этот отвратительный старик был именно тем человеком, который похитил его сестру.

Дворецкий снова встряхнул свой золотой колокольчик. Двери отворились, и телеголовастики один за другим начали заходить в зал и усаживаться за круглым столом рядом с Мэлом Горманом. В основном это были крупные политики и члены правительства, включая премьер-министра и министра образования. Но Мика ничего не знал о политиках, единственное, что ему было точно известно, — эти монстры с желтой пергаментной кожей и белесыми глазами едят детей! Вот они уже расправляют белые крахмальные салфетки, еще немного, и телеголовастики приступят к трапезе. В зале появилась вереница официантов, они быстро и ловко расставили перед гостями серебряные тарелки с едой. Мика с облегчением заметил, что на тарелках телеголовастиков лежат горы тушеных овощей и толстые куски соевого мяса, щедро политые горчичным соусом, человечины в их меню явно не было. Этот мрачный ужин мало походил на торжественный банкет по случаю награждения победителей. Сами победители, опустив глаза, вяло ковыряли вилками в своих тарелках, в то время как телеголовастики с аппетитом уплетали мясо; жадно, бокал за бокалом, пили красное вино и, причмокивая своими тонкими сухими губами, пялились белесыми глазами на сидящих перед ними детей.