Эмма Клейтон - Агония

Солнце садилось над Атлантикой. На фоне огненного диска, который, словно кусок расплавленного золота, медленно погружался в океан, промелькнул черный силуэт истребителя. Он напоминал карандашный рисунок, сделанный рукой ребенка на картине с изображением мирного вечернего пейзажа. Солнце и море на мгновение замерли, превратившись в плоскую декорацию. Но Элли не замечала ни раскинувшегося внизу океана, ни оглушительного рева двигателей. Не отрывая взгляда от низкого горизонта, она на бешеной скорости неслась над поверхностью воды; побелевшие от напряжения пальцы крепко сжимали штурвал самолета. Позади на месте стрелка сидела маленькая обезьянка-капуцин. Обезьянку звали Пак, он смешно шевелил бровями, закидывая в рот пригоршни попкорна, и внимательно разглядывал кнопки на панели управления. Пак радовался возможности выбраться из своего привычного жилища, комнаты Элли, и посмотреть на мир, в котором так много интересных вещей. Но он не знал, что для этого им с хозяйкой пришлось совершить самый настоящий побег, и понятия не имел, насколько опасно их путешествие. Зато у Элли не было ни малейших сомнений: как только Мэлу Горману станет известно о побеге, он немедленно бросится в погоню с единственной целью — схватить и уничтожить беглецов.

— Но я не позволю ему сделать это, — прошептала Элли. — К тому же пускай сначала попробует догнать нас.

Они уходили все дальше и дальше на север, последние теплые лучи заходящего солнца постепенно сменялись холодным сумраком ночи. Интересно, думала Элли, родители все еще хранят мою одежду? Когда Мэл Горман похитил ее, он сказал родителям Элли, что их дочь умерла. С тех пор прошло больше года.

«Вряд ли, — с грустью подумала Элли. — Скорее всего, они давно избавились от моих вещей».

Элли даже не была уверена, узнают ли ее родители. Возможно, мама и папа испугаются, увидев ее на пороге. Может быть, открыв дверь, они взглянут на Элли как на незнакомку и скажут, чтобы она убиралась прочь. Мысль о том, что ее ждет в конце путешествия, заставила Элли содрогнуться; холодная волна паники, словно тошнота, подкатила к горлу. Элли невольно прибавила скорость, теперь она неслась так быстро, что не видела вокруг себя ничего, кроме разорванных полос света, отражающихся от поверхности воды. Самолет несся на бешеной скорости, оглушительный рев двигателей словно бритвой вспарывал тишину ночи. На глаза Элли навернулись слезы, она на мгновение зажмурилась. Самолет слегка накренился и коснулся краем крыла пены на верхушке волны — впечатление было такое, как будто машина ударилась о каменную скалу. В первое мгновение Элли решила, что потеряла управление: машина завалилась на левый бок, грозя уйти в штопор и на полном ходу рухнуть в океанскую бездну.

— Проклятие! — сквозь зубы процедила Элли.

Она вцепилась в штурвал, изо всех сил стараясь выровнять самолет. Еще один такой промах — и она распрощается с жизнью. Пора бы понять, что слезами делу не поможешь. Разве не выплакала Элли целое море слез с тех пор, как Мэл Горман похитил ее?! И чего она этим добилась — абсолютно ничего. Только холодный расчет и решительные действия помогут ей вернуться домой.

Элли сбавила скорость, несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, и бросила взгляд на панель управления проверить координаты самолета. Затем истребитель с пронзительным ревом, который заглушал грохот бушующих волн, взмыл в клубящееся облаками небо и помчался на север.

— Мы летим домой, — вслух произнесла Элли. — И никто, даже Мэл Горман, не остановит нас.

Когда Мэла Гормана разбудили, чтобы сообщить о побеге Элли, в Лондоне было три часа утра. Считалось, что Мэл находится в отпуске, за последние полтора года он впервые смог позволить себе отдых. Но вместо того, чтобы наслаждаться покоем в одном из самых дорогих отелей города, он в распахнутом халате и перепутанных шлепанцах — правый на левой ноге, левый — на правой, нервно мерил шагами свой шикарный номер люкс. На висках Мэла угрожающе пульсировали вздувшиеся жилы. Индикатор переговорного устройства, вставленного в его правое ухо, мигал белым светом всякий раз, когда Мэл раздраженным голосом обращался к одному из своих сотрудников:

— Когда это случилось?

— Мы не знаем, сэр, — раздался в наушнике робкий голос, — Похоже, никто не может точно сказать, когда именно она сбежала.

— Что значит не может? — взорвался Горман. Его глубоко посаженные водянистые серые глаза грозили выскочить из орбит. — Чем, черт возьми, вы там занимаетесь? Устроили мальчишник с песнями и плясками?

— Нет, сэр. Она просто… незаметно выскользнула из каюты и сбежала.

— Выскользнула из запертой каюты на космическом корабле?

— Да, сэр, — последовал ответ. — Мы пытались понять, как ей это удалось, но, прежде чем сбежать, девчонка вывела из строя все камеры видеонаблюдения. Кроме того, она ухитрилась заразить вирусом бортовые компьютеры всех наших истребителей, так что мы не смогли немедленно броситься за ней в погоню.

— Невероятно, — воскликнул Горман. — Да вы просто кретины, скопище безмозглых идиотов! Как, скажите на милость, двенадцатилетняя девочка могла обвести вокруг пальца несколько сотен офицеров и сбежать с военной базы, расположенной на околоземной орбите?

— Не знаю, сэр, — промямлил собеседник Гормана. — Но мы подключили к работе наших лучших программистов, они уже восстановили часть компьютеров. Примерно половина самолетов готова к вылету, так что если мы вам понадобимся… Мы можем поднять большой грузовой корабль и через десять минут будем в вашем распоряжении. Что ей известно, сэр? — деловитым тоном спросил офицер.

— Все, — с тяжелым вздохом ответил Горман, — Но вряд ли это стало причиной побега. Недавно я сказал девочке, что ее родители думают, будто она умерла. Полагаю, это известие расстроило бедняжку. Обезьяну она тоже прихватила?

— Да, сэр.

— О, нет, — застонал Горман при мысли о том, что случится, если Элли доберется до дома и привезет с собой живую обезьянку-капуцина.

Он почувствовал резкую боль в груди. Горман плюхнулся на кровать и пошарил рукой по тумбочке в поисках таблетки бессмертия с оптимистичным названием «Вечная жизнь». Недавно Горману исполнилось сто восемьдесят лет, и он нуждался в лекарствах.

— Что нам делать дальше, сэр? — спросил офицер.

Мэл Горман на мгновение задумался. Он пробежал своими костлявыми пальцами по голове, покрытой редкими прядями седых грязно-серых волос; его бледная рука, обтянутая сухой, словно старый пергамент, кожей, напоминала птичью лапу.