Александра Егорушкина - Настоящая принцесса и Снежная Осень

Над головой что-то гулко гремело. Но какая может быть гроза в сентябре? Лиза задрала голову: это ветер мчался по крышам.

Впереди замаячила оранжевым пятном всё та же афиша. А ещё шагах в двадцати впереди под проливным дождем стоял расклейщик в капюшоне и с отсутствующим видом, как автомат, разглаживал на мокром строительном заборе следующую такую же афишу. Лиза отплюнулась от дождя, заливавшегося уже и за шиворот, и присмотрелась. Какой-то детский музыкальный фестиваль «Петербургская осень», ерунда… Или не ерунда? Стоп-стоп-стоп, ведь директор-то в школе говорил, что позвонят с фестиваля. И что Лиза займет первое место. Хотя она там даже не участвует. Это как же понимать?

За спиной у Лизы грохнуло железом. Она подпрыгнула. Тяжеленная крышка люка начала подниматься, как будто снизу лезло поспевшее тесто.

На асфальт широким потоком хлынула бурая вода.

— Эй, детка, ты чо зависла? Не видишь, люки вскрываются? — возле неё затормозил огромный чёрный джип, а из него высунулся кто-то краснолицый и щекастый. — Садись, давай подвезу! Ты где живешь?

Вместо ответа Лиза, забыв про хлюпанье воды в ботинках, помчалась напрямик, через лужи, подальше от подозрительной машины. Ни трамваев, ни троллейбусов ни впереди, ни сзади не было, люди шли пешком по залитым тротуарам и мостовым, не разбирая дороги. Кое-где попадались открытые люки, а из них торчали прутики с красными лоскутками. На трамвайной остановке Лиза замедлила было шаг, и зря — сердобольные взрослые тут же обратили на неё внимание:

— Девочка, ты что, потерялась?

— Да она же мокрая, как мышь!

— Тебя в милицию отвести?

— Лучше домой её отведите кто-нибудь! А то ещё в люк провалится!

Лиза подхватила рюкзак и помчалась дальше.

— Ну, совсем ненормальная! Вон как носятся! — звучало ей вслед. — Вот так бёсятся-бесятся, а потом из дому бегут. А знаете, Марь Иванна, у Кукушкиных-то младший сбежал, три дня искали, чердаки-подвалы все облазили, еле вернули!

— Куда бегут-то в такую непогодь? Говорят, на Приморской деревья уже падают и крыши срывает!

— Слышали, штормовое предупреждение утром по радио объявили?

— А крыс-то, крыс-то! Все из подвалов повылазили!

С проспекта Лиза трусцой свернула в маленький переулок, который вёл мимо собора на Большую Пушкарскую. Ничего, до дома уже рукой подать, а дома есть горячий чай с лимоном, и сухие носки, и ещё Бабушка совсем скоро из Радинглена вернется…

Фонари, конечно, не горели — кому в голову придет их зажигать в три часа дня, — и на Лизиной улице стояла темень, как в лесной чаще, и в довершение сходства под ногами влажно шуршали листья — будто кто-то мокрый зонтик встряхивал. Только у самого подъезда было посветлее — сквозь побитый витраж просачивался свет тусклой лампочки. Лиза нырнула в дверь.

— Девочка, — окликнул её сахарный голос, — пожалуйста, скажи, где в этом доме квартира номер тринадцать?

— 3-здесь нет тринадцатой квартиры, — не без труда ответила Лиза. Она готова была дать честное слово, что полной дамы, которая танком вдвинулась за ней вслед в парадную, на улице ещё не было. Точно, она вместе с тёмными очками, выставленным вперёд, как дуло, букетом траурных георгинов и чёрным шоколадным тортом только что возникла на пороге из ниоткуда. Хотя что разглядишь в такую темень…

— Не-ет? — протяжно удивилась дама и сверилась с какой-то бумажкой. — А номер двадцать?

«Сама не знает, куда ей надо, что ли?» — удивилась Лиза.

— Двадцатая на пятом этаже, — как могла учтиво сообщила Лиза и прибавила шагу.

— Я вызвала лифт, — ласково сказала полная дама и улыбнулась в полумраке. Лизе показалось, что у неё многовато зубов, а передние как-то странно выпирают. — Куда же ты? На каком этаже живет такой славный рыжик?

«Съест», — коротко подумала Лиза и помчалась вверх, перепрыгивая через ступеньку.

— Пешком полезно для фигуры, — дрожащим голосом заявила она и огорчилась — сказала бестактность. Ух, ведь шестьдесят три ступеньки наверх…

Миновав первый пролет, Лиза обернулась. Было тихо, лифт никуда не ехал, а на кафельном затоптанном полу сидела и нагло, не отводя взгляда, смотрела ей вслед толстая утренняя крыса с голым длинным хвостом.

Оставшуюся лестницу Лиза пробежала в несколько скачков. На площадке она принялась рыться по карманам — опять ключ куда-то засунула… Или в рюкзаке?

Бац!

Дзыньк!

— Ну, лампочка взорвалась, — вслух сказала Лиза через секунду и осторожно, бочком, захрупала по осколкам к двери. — Ну и что. Бывает. А вот ключ, конечно, я вниз уронила, я же иначе не могу…

Внизу послышались какие-то незнакомые шаги, гулко загалдели грубые голоса. Лиза кубарем скатилась на площадку этажом ниже, подхватила упавший ключ — и поскорее захлопнула за собой дверь квартиры, пока незнакомые люди с зубами не спросили ещё о чем-нибудь.

Дома было очень хорошо и очень-очень тихо.

Слышно было только эхо дождя во дворе-колодце, бульканье воды в батареях да неспешный рост кактуса.

Лиза первым делом позвонила Лёвушке — никто не брал трубку, наверно, пока до дому не дошёл. Потом она порылась в холодильнике, включила радио, но там бубнили про наводнение и штормовое предупреждение, западный ветер и длинную волну, так что пришлось выключить. Ещё раз позвонила Лёвушке — с прежним результатом — и села делать английский на завтра.

Если задернуть шторы и включить все лампы, всё будет хорошо. Подумаешь, дождь.

Из промозглой темноты протянулась невидимая рука и двумя холодными пальцами аккуратно сняла с Лёвушки очки.

Потом где-то на полу захрустели стекла. Раздавил!

Этот человек притворил за собой протяжно скрежетнувшую дверь и теперь мягко расхаживал взад-вперёд по комнате. Больше Лёва ничего не видел. Хорошо Лизке с её волшебным слухом, она бы про этого, который ходит, сразу определила: кто, откуда и зачем. Да и Костя Конрад своим драконьим зрением в темноте бы его преспокойно разглядел. Хотя кто перед ним такой, Лёва уже и сам догадался. А мог бы и раньше догадаться, между прочим, — ещё когда увидел в кабинете директора общительную и приветливую Паулину без крыльев и когтей, но с диктофоном, фотоаппаратом и в придачу с новой свитой из одного человека, который что-то там говорил про ауру и энергетику.

— Насколько я помню, ты плохо видишь, — сказал из темноты довольный голос, — а так наверняка не увидишь ничего вообще. Всем будет спокойнее — и тебе, и мне.

Лёва постарался не шевелиться, хотя стул, на который его посадили, был жесткий и неудобный. Откуда-то тянуло влажным сквозняком.

— Итак, прежде всего запомни: сам по себе ты мне совершенно не нужен, — невидимый человек остановился. — Я могу в любую минуту раздавить тебя, как комара. Понял?