Людмила Ардова - Круг костра

Вся семерка внимательно сидела вокруг стола и молча наблюдала, как озверевший от голода мальчишка уплетает оладьи со сметаной. Целую гору оладий. У Хананана было золотое правило — наедаться впрок. Верблюд пьет впрок, а Хананана ест впрок, — в его жизни было достаточно голодных дней, без крошки хлеба.

— Постойте, а ему плохо не будет? — забеспокоилась Тая.

— Неа, — промычал Хананана, — от оладий плохо не бывает.

Мальчишку заставили вымыться в душе. Тая решительно заявила, что морского обливания недостаточно.

— Проконтролируй, — попросила она Вадика. — Отдирай его мочалкой.

Хананана поставили перед выбором — чистота в обмен на пищу. Пришлось ему покориться. И вот, он в чистой одежде, сияя глазами, уплетает еду, громко захлебывая ее чаем с вареньем.

— Да он же половину слов родного языка не знает, — огорчилась Тая. — Он не умеет читать, он…чистый лист. Как он жил вообще?

— Придется учить, — решил Вовка.

Хананана, правда, ничего не знал, а то, что знал — забыл. Память устроена так, что некоторые люди не хотят вспоминать плохое.

И это хорошо, потому что так они могут продолжать жить. Хананана не верил никому и никогда он не знал, что такое доверие, он не знал любви, он привык воровать и помалкивать. Его девизом, его инстинктом было: Хананана! Что значило это древнее слово — он не знал, но оно пришло ему из космоса, или из недр земли, и он уцепился за него, чтобы выжить.

Дважды оно спасло ему жизнь.

Он понял, что у этих ребят будет хорошо, и он прожил у них неделю, а может и больше. Тая вцепилась в него мертвой хваткой и заставляла учиться читать. В награду он получал от нее конфеты — только это и примиряло с ненавистным чтением. Все ему что-то объясняли. Мальчишки гоняли с ним мяч. Было весело! Но Хананана никому не верил и ни к кому не привязывался. Это правило тоже спасало ему жизнь. И вот, однажды он исчез. Пропажу Хананана обнаружил Вовка.

— Я его обыскался, куда он запропастился, маленький злодей? Я собрался отвести его к озеру и показать драконов.

Вовка любил все объяснять и показывать. Никто не видел Хананана.

— Он ушел, — мрачно сказал Вовка.

— Он украл у нас трубу! — закричал Тэдо. — Я видел тут недавно Белого и Пушистого.

— Хананана ушел с ними, — проворчал Вовка.

Он не мог переварить такое предательство.

— Мы его отмыли, накормили, стали учить, а он ушел!

— Он еще такой наивный… они его обманули, — сказала Лера.

— Что ты его защищаешь!

— Надо его найти.

— А может, он в свою будку вернулся.

— Мы с Тэдо пойдем на пляж и проверим, — сказал Вова.

— Ну я ему дам! — сердился Тэдо.

Но мальчики не нашли беглеца там, где увидели его в первый раз. Один из спасателей — усатый и коренастый дядька сказал, что Хананана уже несколько дней никто не видел.

— Передайте ему, когда вернется, что нехорошо брать чужие вещи, — сказал Вова.

— Он у нас никогда ничего не крал, — сказал спасатель, — он же всеми брошенный пацан. Вы его не обижайте, ладно?

— Ладно, главное, чтобы он нашелся.

Но в результате долгих поисков ребята смогли узнать одно — Хананана находится у Искусителя.

Об этом они узнали от чипендейлов. Рассел и Битум попались им на дороге.

— Ну что, ограбил вас ваш беспризорник, растяпы! — насмешливо сказал Рассел. — Кинул вас как котят. И подглядывать вам больше не во что, да? Трубу-то у вас того, тю-тю!

— Сам ты "тю-тю"! — закричал Тэдо и хотел полезть в драку, да Вовка его удержал.

Мальчик из Москвы, с модным в одно время именем Илья, в классном "прикиде", с "продвинутыми" родителями: адвокатом и юрисконсультом, преуспевающими в своей профессии, со здоровыми амбициями, живущий в трехкомнатной квартире, в хорошем районе, в доме с хорошей планировкой, ежегодно отдыхающий на курортах за границей, учащийся в престижной гимназии, загруженный двумя секциями и спецкурсами английского и японского, в одно прекрасное утро почувствовал себя очень несчастным. Не говоря про то, что ему было некогда поиграть на компьютере, некогда заниматься тем, что он любит больше всего — болтать в паутине, разбираться в программах, резать по сети в контрстрайк — нет! Вся эта "правильная" устроенная и расписанная его родителями жизнь задолбала его!

Даже в это воскресенье он не мог, как все нормальные люди, подольше поваляться в кровати — ему надо было сделать комплекс упражнений, а потом срочно доделать домашку, а потом сходить на корт помахать ракеткой — ведь теннис! Родители считали, что это круто.

Каратэ нужно было отцу. Мать ратовала за плавание. Будь в сутках сорок восемь часов, он бы еще ходил в сто двадцать пять секций — это точно, потому что бабушка сражалась за уроки игры на скрипке, а как же танцы?! А фигурное катание?! И обязательный бросок по музеям! Мать была одержима тем, что модно, тем, что престижно, объясняя себе с самого его рождения, что она все это делает для его же блага. И она давно убедила себя, что жизнь ее сына вовсе не похожа на ад.

— У тебя недостаточные нагрузки, — твердила она, — ты, с твоим потенциалом, можешь добиться большего!

И приводила примеры: вот в семье Васильевых дочь с двух лет учит китайский, французский и немецкий, а вот в семье Ивановых — дети выигрывают все олимпиады по математике и химии, сын Песцовых завоевал первенство… "по хождению на ушах", — зло думал Илья. В общем, чтобы быть человеком на этой планете, ты должен быть первым! Не иначе! Вторые места — отстой. Он был выносливым мальчиком "с большим потенциалом". Мог многое выдержать, если бы…мог. Но вот случилось так, что он сломался. Он сам не мог объяснить, как так получилось, но в одно прекрасное утро он не захотел ничего, вставать, жить.

— Чтоб я провалился! — вдруг заорал Илья. — Ненавижу!

— Ты чего? — послышалось из ванной — отец принимал душ, а мать на кухне раскладывала по тарелкам, вместо любимых котлет ненавистные мюсли.

Но Илья уже не мог им ответить. Он был далеко! Он даже не понял — где! Пустынный морской берег! Как он сюда попал? Может, таблеток объелся каких-то?

— Меня глючит, — упрямо сказал Илья и сел на песок, зная, что рано или поздно любые глюки проходят. Ведь он был в ладу с логикой, он умел трезво рассуждать. Он сын своих родителей. У него большой потенциал!

Но время шло, а видение не проходило. Он обдумывал новую информацию. Если этот не глюк, то…

В тумане появилась фигурка. Девочка. Уже лучше! Человек, а не красноносый осел! Незнакомку звали Настя.

Вспоминая свою историю, Настя испытывала настоящее чувство стыда: какая она была: наивная, глупая, беспомощная, до тех пор, пока ей не встретились господин Белый и господин Пушистый.

Она была милая, в общем-то, девочка, но, в сущности, так, ничего особенного — одна из многих — самая банальная внешность еще не сформировавшейся девочки-подростка — не гадкий утенок, но и не лебедь, и было ясно, что никогда им не станет. И, тем не менее, двое важных и самых модных мужчин в этом городе уделили ей внимание. Они увидели в ней что-то, чего она сама еще в себе не понимала.