Мария Крюгер - Ухо, дыня, сто двадцать пять!

Неужели Божена не знает, что он и овсянку не любит? Это его ужасно рассердило. Он потянул носом и почуял восхитительный запах какого-то мяса. А может, печёнки? Тётя всегда чудесно готовила печёнку. Вот бы сейчас съесть! Между тем Божена взяла его за загривок и подтащила к тарелочке с супом, приговаривая:

– Хороший пёсик! Хороший. Ешь супчик, ешь!

Яцек был настолько голоден, что решил приняться за суп и огляделся в поисках ложки. Но как взять ложку собачьей лапой? Он наклонился над тарелкой и лизнул суп языком. Оказалось, что и так есть очень удобно. Суп был совсем неплох, и Яцек немного поел. А Божена всё повторяла:

– Хороший пёсик, красивый пёсик.

– Хватит уже! Далась тебе моя красота! – Яцек взглянул на сестру и хотел добавить, что он об этом думает, но опять ничего не вышло. Божена услышала просто тихое тявканье и поняла это совсем иначе.

– Тётя! Пёсик меня благодарит за еду! Тётя! Он останется у нас навсегда, правда? Он такой милый!

Тётя Леокадия недовольно проворчала, что пса надо будет выводить гулять и наверняка от него будет всякий беспорядок.

– А посмотри, какой он грязный, – добавила она. – Такого грязнулю невозможно держать в доме!

– Я его выкупаю, – предложила Божена.

Видно, эта мысль ей самой очень понравилась, потому что она тут же побежала в ванную – и оттуда донёсся шум воды.

Оставшись в одиночестве, Космаля решил воспользоваться случаем и исчезнуть из кухни. Дверь в комнату была открыта, и он тихонько шмыгнул туда. Поначалу комната показалась ему совсем незнакомой. Вся мебель была такой огромной, высокой. Немного смешно было свободно проходить под столом, под стульями. Мимоходом он глянул в большое зеркало в дверце гардероба. Глянул и остановился. Из зеркала на него смотрел длинный жёлтый пёс, настоящая такса, на коротких кривых лапах, с длинными, почти достающими до пола ушами.

– Это ещё что такое? – возмутился Яцек. Подошёл поближе и коснулся зеркала чёрным, мокрым носом. Жёлтая такса в зеркале сделала то же самое, они встретились носами.

– Так, значит, это я, – тихо проворчал пёс перед зеркалом. – Что за глупая история? Честно говоря, мне уже порядком надоел этот дурацкий сон, хорошо бы проснуться, или пусть мне приснится что-нибудь другое!)

Вдруг он почувствовал зуд возле уха. Присел и почесался задней ногой. Отражение в зеркале сделало то же самое. И это убедило Космалю в том, что он действительно стал таксой.

– Но я не хочу быть собакой! – крикнул он в полном отчаянии.

Скрипнула дверь, и раздался смех Божены.

– Ах, тётя, если бы ты знала, какой этот пёсик смешной! Стоит перед зеркалом и рычит. Наверно, он думает, что там, в зеркале, другая собака! Ну пойдём, пёсик, я тебя хорошенько вымою, будешь чистый и красивый.

Предложение вовсе не показалось Космале таким уж приятным. Разве он, в конце концов, не мог бы пойти спать, и всё. У этой Божены вечно какие-то фантазии! Отвратительная девчонка, хоть и родная сестра. Но с купанием ничего у неё не выйдет, нет уж!

И жёлтая такса резко отскочила в сторону.

– Не убегай, пёсик, – уговаривала Божена.

– Проси, проси, – тявкнул в ответ Космаля и спрятался под стол. Божена наклонилась, чтобы вытащить его оттуда, а он перебежал под книжный шкафчик. Божена к шкафчику, а он – шмыг! – под журнальный столик. Божена к столику, а он выскочил в кухню. Там хотел схватить лежавшую на столе колбасу, которая пахла лучше всего на свете, но тут в кухню вбежала тётя. Она была очень сердита, и когда Космаля, вскочив на стул, уже схватил колбасу за свисающую верёвочку, тётя так сильно шлёпнула его мокрой тряпкой, что он выпустил верёвочку и

жалобно взвыл .

– К тому же ещё и вор! – кричала тётя. – Такого пса нельзя держать в доме!

– Пёсик исправится, тётя, он так больше не будет! – горячо уверяла Божена.

Но тётя и слушать не хотела.

– Выгоню его, выгоню! – кричала она.

«Куда я денусь, если тётя меня выгонит? – подумал не на шутку перепуганный Космаля. – Ведь мне надо где-то ночевать! Что делать? Что делать? Как объяснить тёте, что я не пёс?»

Но было поздно. Разгневанная тётя схватила Яцека за загривок и, открыв дверь, выкинула его на коврик. Дверь с шумом захлопнулась, но за ней слышны были всхлипывания Боженки:

– Тётя, он будет хороший, он исправится! Как жаль, что тётя не любит собак!

Итак, Космаля сидел на коврике под дверью сердитый и всё ещё голодный. Он уже жалел, что пренебрёг супом и съел его так мало. Ненавидел в эту минуту тётку Леокадию и признавался себе, что недооценивал Божену: оказывается, она добрая и любит собак. Его трясло от холода и голода. Но куда ему было идти?

Вдруг на лестнице послышались шаги и разговор. Заинтересованный, он глянул вниз. Голоса показались ему знакомыми. Ведь это мама и папа возвращаются домой! Какое счастье! Он сразу успокоился. Теперь всё будет в порядке. Мама с папой ни за что на свете не позволят, чтобы он сидел под дверью, как пёс!

Он вскочил и побежал им навстречу. Сначала бросился к маме. Но мама испугалась и закричала:

– Ах, ах! Что это за пёс! Испачкает мне одежду! На маме был новый светлый плащ. А когда Яцек опёрся на него передними лапами, на плаще остались чёрные следы грязных собачьих когтей. Мама всё сокрушалась:

– Ах, плащ совсем испорчен! Придётся отдавать в чистку! Что это за пёс? И откуда он вообще взялся?

Папа был возмущён.

– Дверь внизу открыта, вот он и вошёл. Какой-то совсем чужой пёс! Не огорчайся, Бася, – так сказал папа. – Сейчас его выкину!

С этими словами он наклонился, чтобы схватить Яцека. Испуганный Яцек увернулся, отскочил вбок, потом сбежал ниже по лестнице.

Папа пригрозил:

– Погоди, я до тебя ещё доберусь! – и вынул ключ из кармана, чтобы открыть дверь.

Яцек Космаля стоял теперь этажом ниже и с отчаянием слушал такой знакомый скрежет ключа. Дверь в квартиру открылась, родители вошли, закрыли её за собой, а он снова остался на лестнице одинокий и бездомный. Ему стало совсем тоскливо, и он чуть было не завыл, но тут же подумал, что если папа услышит вой, то наверняка выйдет, чтобы прогнать его даже с лестницы.

«Что делать! Что делать?» – думал Яцек.

Но ничего не мог придумать. Наконец, тяжело вздохнув, он тихонько вернулся к двери родной квартиры и, свернувшись калачиком, улёгся на коврике. Снилось ему разное, он даже лаял сквозь сон.

Разбудил его какой-то шум. Он поднял голову, навострил уши и стал прислушиваться. За дверью в глубине квартиры раздавался громкий голос отца:

– Как это его до сих пор нет? Где он болтается вместо того, чтобы обедать? Который час? Вот, пожалуйста! Половина пятого! А уроки кончаются в час! Ну, получит он у меня!

– Ой, ой! – перепугался Яцек.