Крис Вудинг - Отрава

Она сунула край мачехиного рукава в рот Мелиссе. Та взялась свободной рукой, а Отрава натянула рукав на локоть, соорудив таким образом чтоб вроде мешочка, в который Мелисса могла дышать. Женщина еще несколько раз отрывисто дохнула и вскоре задышала нормально. Тогда Отрава ее отпустила.

– Не надо так нервничать, – посоветовала девушка. Мелисса осела на землю и уронила глаза на сверток перед ней.

– Какой тяжелый… Отрава тоже посмотрела на это . Оно лежало на земле совершенно неподвижно. Мачеха завернула его, как буханку хлеба. Может, оно там задохнулось. Или ему и не надо дышаться – Ты собиралась бросить его в колодец? – спросила девочка.

– Руб не должен его увидеть. Это убьет его! – Не будь дурой, – огрызнулась Отрава.—

Во-первых, ты могла загрязнить нашу воду, если бы оставила его там гнить. Ты хоть об этом поду– мала? И вообще, его нельзя топить. Ты знаешь, что это такое?

Мелисса в ярости посмотрела на нее. Она терпеть не могла, когда ее обвиняли в невежестве.

– Можно подумать, ты знаешь! – Это подкидыш, – ответила Отрава. – Его оставляют эльфы взамен похищенного ребенка. Если бы ты бросила подкидыша в колодец, мы бы больше никогда не увидели Азалию.

Мелисса недоверчиво уставилась на падчерицу.

– Откуда ты это знаешь? Откуда ты знаешь, маленькая ведьма? Это ты сделала? Ты?

Отрава не стала утруждать себя ответом. Вместо этого она взяла в охапку сверток – а он действительно был тяжелый, как камень, – и посмотрела на мачеху, которая разрыдалась, сидя в грязи. Платье ее порвалось и сильно испачкалось в болотной слизи.

– Ничего ему не говори. Я справлюсь с этим. – Куда делась Азалия? Что ты будешь делать? – крикнула ей вслед Мелисса. – Ничего никому не говори, – повторила Отрава – отчасти потому, что хотела подчеркнуть важность происходящего, а отчасти из-за того, что не знала ответов на эти вопросы.

Но был один человек, кто знал.

– Ладно, ладно, иду, только перестаньте барабанить! – проворчал Парус и отпер дверь своей хижины.

Было еще рано, а он любил поспать подольше. Но его досада тут же улетучилась, когда он увидел лицо Отравы.

– Ночью приходило Пугало, – сказала она дрожащим голосом. – Оно похитило Азалию. И оставило нам вот это.

Парус несколько секунд переваривал услышанное: уж слишком рано было для таких важных дел. Потом он удивленно и встревожено приподнял брови и быстро втащил девочку в дом. Старик выглянул за дверь – проверить, что никто не видел Отраву. Однако все жители еще спали. Хижина Паруса стояла по соседству с двумя другими, на площадке между парой огромных пробковых деревьев, но соседи старика были сони почище его самого. Бросив вокруг последний подозрительный взгляд, он захлопнул дверь.

– Кто-нибудь еще знает? – спросил Парус у Отравы, когда она с кряхтением уложила сверток на кухонный стол.

О богатстве папаши Паруса ходили легенды. Он мог позволить себе большую хижину с не– сколькими комнатами и отдельными кухней и ванной.

– Мелисса знает, – ответила Отрава. – Но она ничего не скажет.

– Точно? Это ведь важно. – Она не…—, начала девочка, и, к ее стыду, из глаз потекли слезы. Она пыталась не дать им воли, но ничего не могла поделать с собой. – Лучше бы она просто исчезла… Она… – Голос предал ее, и Отрава замолчала.

Тогда Парус положил шершавую руку ей на плечо и успокаивающе произнес:

– Не надо, Отрава. Еще не все потеряно. Давай разберемся, что случилось.

Парус обошел стол и развернул одеяло. Внутри лежала Азалия, одетая в грубо вышитую шерстяную пижаму. Она лежала неподвижно с закрытыми глазами, и казалось, что малышка просто спит. Как всегда немного бледная, но круглолицая, с пучком соломенных волос.

– Он мертв? – спросил Парус, потянув подкидыша за ногу.

Ребенок тут же открыл глаза. Они были черные и без зрачков. Под его ледяным взглядом вокруг стало холоднее. Он не двинул и мускулом и продолжал так же лежать, но в его взгляде горел гибельный огонь.

—Охты… – выдохнул Парус. – Это и правда подкидыш.

– А я что говорила, – грубо ответила Отрава. Даже горе не могло смягчить ее язвительность.

Парус почесал костяшкой пальца давно не бритую щеку.

– Поднесем его поближе к огню, – сказал он, взял подкидыша на руки и понес в соседнюю комнату, где была читальня.

Там перед янтарными угольками вчерашнего огня стояли два старых потертых кресла. В комнате не горел свет, на окнах висели тонкие изношенные шторы и было довольно душно. У дальней стены стоял книжный шкаф, с которым и в сравнение не шла полка Отравы.

– Садись, садись… Парус положил подкидыша на пол, как мешок. Девушка уселась и только тогда поняла, что ноги в сапожках буквально заледенели. На ней ведь не было носок. Парус засуетился вокруг Отравы. Он был высоким и очень сильным, худощавым, но мускулистым, с большим носом и волосатыми ушами. Его шевелюра почти полностью поседела, но оставалась необычайно густой для старика. При каждом его движении непослушные волосы падали на глаза. На Парусе был старый выцветший жилет и штаны. Вообще-то Отрава никогда не видела его в чем-то еще. Вдруг ей пришла в голову одна мысль.

– Я тебя разбудила? – спросила она. – А? – бросил через плечо Парус, пробегая пальцами по корешкам книг в поисках чего-то.

– Сейчас… Я тебя разбудила, когда постучала?

– Боюсь, что так, – ответил Парус с притворным недовольством. – Ты бы и мертвого подняла.

– Ты что, так и спишь в этой одежде? Парус на минуту оставил свои поиски. – Я спал в кресле, если хочешь знать. Я стар и засыпаю где попало, – он вздохнул и отвернулся от полки. – Не могу найти.

– Найти что? – «Чудовище Махмуса», – ответил старик. – Я был уверен, что она здесь.

Внезапная ледяная вспышка: Пугало заворачивает страницу, прикасаясь к ее коже.

– Она у меня дома, – сказала Отрава. – Но я туда не пойду.

– А… – понимающе протянул Парус. Отрава ожидала не такую реакцию.

– Что значит это «а…? – спросила она громче.

– Книги иногда бывают опасны, Отрава, – ответил Парус. – Питают твое воображение. Супа?

– Чего? – переспросила девушка.

– Супа хочешь? Ты же, наверное, не завтракала еще.

– Парус, что мне делать вот с этим? — требовательно спросила она, ткнув пальцем в подкидыша, который тихо и неподвижно лежал там же, куда его положил Парус.

– Давай я налью тебе супа, – сказал Парус. – А потом скажу.

Парус пошуровал в очаге и подбросил дров. В кухне тем временем грелся суп. А пока Отрава рассказала старику все, что случилось в то утро. Когда суп был готов, Парус протянул гостье миску, другую взял себе, и положил на стол пару хрустящих булочек – то был настоящий пшеничный хлеб; а не тот безвкусный мякиш, что делали из болотного тростника. Потом Парус опустился в свое кресло, а Отрава, скрестив ноги, села у огня, и старик заговорил.