Чарльз де Линт - Нереальное приключение

Это миниатюрная сухонькая женщина. Ее даже верзилой не назовешь, она раза в два меньше Ти-Джей. И все же Мина определенно не малявка. При ходьбе она пользуется палкой и сильно сутулится, но даже если бы она выпрямилась во весь рост, то была бы немногим выше метра. Глаза у нее большие и круглые — как у героев японских мультфильмов, да к тому же ярко-голубые, как мне показалось при первой нашей встрече. Лицо у нее избороздили морщины, просто не кожа, а схема неведомых маршрутных линий. Никогда еще не видела, чтобы на лице умещалось такое громадное количество морщинок. Но при всем этом она не выглядит старой. Ну, я надеюсь, вы меня поняли. Даже если внешне она и старая, но дух у нее очень даже молодой.

— Кто же рассказал тебе про меня? — спрашивает она чуть позже, уже после того, как мы с ней познакомились.

Мы находимся на кухне. Пожалуй, это самая большая комната в ее квартире. Она занимает почти всю заднюю часть дома. В середине стоит огромная железная печь, по стенам расположились деревянные буфеты, и повсюду развешаны сухие травы. Сама она сидит за столом, у которого наполовину отпилены ножки, чтобы ей было удобней. Но для меня, конечно, он все равно очень высокий. Поэтому я сижу на самом столе на удивительно удобном стульчике, который, по словам Мины, она смастерила сама.

Долгое время я колеблюсь, потом, наконец, набираюсь храбрости и выдаю:

— Один парень по имени Бакро.

Мина улыбается:

— Он такой забавный! Он прекрасно осведомлен о том, что я знаю о вашем существовании, но при этом считает, что пока мы с ним не встретились, это можно назвать неправдой.

Я киваю, чтобы показаться вежливой и воспитанной. Конечно, Бакро — весьма своеобразный тип, но он здорово помог мне. Поэтому я не собираюсь сидеть и перемывать ему косточки с верзилой. Конечно, Мина не совсем похожа на верзилу в прямом смысле этого слова. Но, так или иначе, она все равно остается ей.

— Наверное, у него есть на то веские причины, — осторожно предполагаю я.

Мина кивает:

— Вне всяких сомнений. Но, какими бы они ни были, он ими ни с кем не делится. Так что же тебе нужно от меня, Элизабет Вуд?

Я пересказываю ей все то, что уже поведала Бакро, только в более сжатой форме. Я не посвящаю ее в свои отношения с родителями, не упоминаю и о неудачных попытках уйти из дома и стать дика… простите, лесничей. Впрочем, какая разница, как вы их назовете, смысл остается прежним. Я до сих пор путаюсь в том, как кого называть.

— Да-а… — задумывается Мина, выслушав мой рассказ. — Интересно, а ты имеешь какое-нибудь отношение к Вудам из племени Кальдевен?

— Что-что?

— Это старинный род городских малявок. Существует поверье, что Дженки Вуд заключил сделку с верзилой и рассказал ему очень многое из жизни малявок, в том числе и про крылья и свободу. Я не очень поверила в это, восприняв все как сказку, которую можно рассказывать гостям за кухонным столом. Впрочем, я мало общаюсь с городскими малявками. Если не ошибаюсь, верзила из той легенды был писателем.

— Значит, вы все же не исключаете, что это правда?

Мина улыбается и пожимает плечами:

— Что я могу сказать? Я никогда не видела, чтобы малявка превращался в птицу или наоборот, раз уж на то пошло. Но как-то раз мне пришлось наблюдать, как лисица превратилась в рыжеволосого юношу прямо у меня на поле. Вот почему я не могу сказать, что это невозможно.

— Вы и в самом деле это видели? — удивляюсь я.

— Точно так же, как я сейчас вижу тебя за столом, — подтверждает Мина.

Я подаюсь вперед, упершись локтями в коленки.

— А он вас заметил? Вам удалось с ним поговорить? А что он стал делать потом?

— Нет, у меня не было возможности даже переброситься с ним парой слов. Он сел в подъехавший автобус и отправился в город.

— Как бы мне хотелось посмотреть на нечто подобное!

Мина улыбается:

— Тут ничего особенного не было. Он зашел в автобус точно так же, как это делают все остальные люди.

— Да нет же, я не то имела в виду… Но вы меня понимаете.

— Конечно. Это было восхитительно. Такие воспоминания лучше золота. Они сияют, они прекрасны, они ни с чем несравнимы всякий раз, когда вы снова и снова «пересматриваете» их своим мысленным взором.

— А вы не могли бы познакомить меня с этим Дженки Вудом? — прошу я.

Но она только отрицательно качает головой:

— Я даже не вижусь с городскими малявками, им не нужна моя помощь. Это вы, деревенские жители, частенько звоните мне в дверь.

Никогда не считала себя деревенской, но, наверное, она видит меня именно такой.

— Значит, вы и мне не сможете помочь? — разочарованно произношу я.

— Я этого не говорила. Я могу познакомить тебя с Крысоловом, а уж он сделает для тебя все. Не исключено, что он сумеет разыскать для тебя кого-нибудь из Вудов. Может быть, даже самого Дженки.

Я долгое время смотрю на нее, не зная, что сказать.

— Как же так получается, — наконец начинаю я, — что меня все почему-то передают один другому?

— Именно так все и происходит в нашем большом мире, Элизабет. Нужно найти именно того, кто сумеет помочь в каждом отдельном случае. Это совсем не так, как в крошечном мире малявок, где все знают друг друга, потому что живут малюсенькими общинами, практически в изоляции.

Мне хочется рассказать ей, что мы не такие уж замкнутые. Кстати, я ведь сбежала из дома. И мы совершенно не изолированы ото всех остальных. Просто малявки могут жить лишь тем, что сумеют раздобыть в доме, где обитают, вот почему мы селимся семьями, а не большими общинами. Когда был выстроен наш дом, в нем жило много верзил. Там можно было раздобыть огромное количество еды, поэтому туда заселилось сразу три семейства малявок. Но потом хозяева дома уехали, их место заняла пожилая пара, и двум семьям малявок — Томасам и Картелям — пришлось подыскивать себе другое жилье. Мы остались только потому, что заняли этот дом первыми.

Потом там появилась Ти-Джей со своими родственниками, и еды снова стало так много, что можно было бы приютить и других малявок. Но это вопрос спорный, конечно. Сейчас в доме пусто, но малявки, подыскивающие себе приличную квартиру, вряд ли поселятся там. Я думаю, мои родители оставили после себя тайные сообщения о том, что это место гиблое и небезопасное для малявок.

Вместо того, чтобы поделиться своими мыслями с Миной, я спрашиваю ее:

— А вот этот Крысолов… он, что же, на самом деле ловит крыс, а потом, как бы это лучше выразиться, ездит на них верхом, да?..

— Как ковбой на родео, объезжающий диких скакунов? — Мина отрицательно покачивает головой и улыбается. — Вряд ли, хотя я тоже слышала рассказы о малявках, катающихся на крысах. Но Крысолов — не малявка. — Она довольна моей растерянностью и, выждав несколько секунд, словно разжигая мое любопытство, добавляет: — Но он и не верзила.