Чарльз де Линт - Нереальное приключение

— Тогда почему ты решила уйти от них? — удивилась Ти-Джей. — То есть мне показалось, что как раз это ты и собралась сделать. Сбежать из дома.

— Я не сбегаю. Я достаточно взрослая, чтобы принимать самостоятельные решения, если речь идет о моей жизни.

— По-моему, ты не старше меня.

— Мне шестнадцать.

— Этого мало, чтобы начинать жить самостоятельно.

— Моя мама в этом возрасте уже вышла замуж и родила первого ребенка.

— Грандиозно!

Элизабет пожала плечами:

— Ничего особенного.

Она оглядела комнату.

— Слушай, а ты не будешь возражать, если я на эту ночь рухну у тебя? Мне бы… как тебе объяснить… не хотелось бы выходить на улицу, пока не начнет светать.

«Пусть она и старше меня на два года, — подумала Ти-Джей, — но я, по крайней мере, темноты не боюсь».

— А я люблю ходить на улицу по ночам, — произнесла она. — Я иногда удирала из дома, чтобы просто посидеть на свежем воздухе и поглядеть на небо. Но это было там, в старом доме. На ферме. А здесь даже небо какое-то скучное.

— Это из-за загрязненного городского воздуха, — пояснила Элизабет. — А темноты я совсем не боюсь.

— Тогда почему ты не можешь уйти прямо сейчас?

— Я не говорила, что не могу этого сделать. Просто для меня это небезопасно, если вспомнить про лис, сов, кошек и так далее.

— Ах, да, теперь понятно.

— Кстати, надеюсь, ты не собираешься спать на полу? Лично мне хочется поскорей лечь, и было бы нежелательно, если б ты перекатилась среди ночи прямо на меня.

— Нет, конечно, нет.

Ти-Джей закинула подушку на кровать и быстро скатала спальный мешок, стараясь при этом не задеть малявку.

— Мне нужно на минутку зажечь свет, — сообщила она. — Ты не против?

— Это же твоя комната. Действуй.

Яркий свет поначалу ослепил обеих. Ти-Джей подошла к тумбочке и убрала с игрушечного кресла старенького плюшевого мишку. Потом поставила кресло на низенький журнальный столик возле кровати и повернулась к Элизабет.

— Можешь пользоваться вот этим, — пояснила она. — В виде дивана. Тебе как раз подойдет по размеру.

— Спасибо.

— Тебе помочь забраться сюда?

— А я, что, похожа на инвалида? — презрительно фыркнула Элизабет.

— Нет, но я просто…

Ти-Джей не успела договорить, потому что в этот миг Элизабет достала из рюкзачка моток веревки с привязанным к ее концу тройным крюком, напоминавшим крохотный якорь. Крутанув им в воздухе пару раз, она лихо закинула его на кровать Ти-Джей. Затем дернула за веревку, проверяя ее на прочность, подхватила рюкзачок и ловко вскарабкалась вверх.

— Ух ты! — искренне восхитилась Ти-Джей. — Да ты, оказывается, такая сильная! А я в школе на уроках физкультуры с канатом никак не научусь справляться.

Элизабет ухмыльнулась. Ей было приятно, что она сумела произвести впечатление на хозяйку спальни.

— Нас с детства учат, как справляться с трудностями, — пояснила она.

Малявка вынула крюк из кровати, смотала веревку и перепрыгнула на журнальный столик. Ей пришлось преодолеть всего несколько сантиметров, но когда Ти-Джей прикинула рост незваной гостьи, то расстояние получилось приличным. Самой Ти-Джей такие прыжки даже не снились.

Элизабет же повела себя так, будто ничего особенного не произошло. Она бросила веревку и рюкзачок на столик, а сама с удовольствием растянулась на игрушечном кресле. Оно оказалось не таким большим, как хотелось бы, и все же Малявка почувствовала себя в нем достаточно уютно.

Ти-Джей легла на кровать и повернулась лицом к Элизабет.

— И все же я никак не могу поверить, что ты настоящая, — призналась она.

— Привыкай. Как говорит мой папа, мир — штука большая и очень странная, и если ты еще чего-то не видела, совсем не значит, что этого не существует.

— Верно.

Как забавно! Элизабет утверждала, что ненавидит родителей, но когда она вспомнила про отца, то говорила о нем с гордостью.

— А они не будут тебя искать? — спросила Ти-Джей. — Ну, твои родители?

— Сомневаюсь. Они наверняка до смерти перепугались оттого, что ты меня увидела. И в данный момент, пока мы тут разговариваем, уже собирают вещи, чтобы съехать отсюда всем семейством куда-нибудь подальше.

— Это уже лишнее. Я же никому ничего не расскажу.

— Они тебе не поверят. Несмотря на твои клятвы, они все равно подумают, что ты все растреплешь. «Никогда не доверяй верзиле». Это одно из наших самых главных правил.

Слова Элизабет серьезно задели девочку.

— Эй, только не вздумай на меня дуться. Я же не имею в виду именно тебя. Но ты еще ребенок, а они почему-то считают, что дети могут прилично себя вести только в том случае, если находятся под каблуком у родителей. И упаси Господи иметь ребенку какие-то собственные мысли!

— Ну, это мне хорошо знакомо.

— А это твоя лошадь? — поинтересовалась Элизабет, указывая большим пальцем на фотографию Огонька, стоявшую на журнальном столике вместе с ее креслом и ночником.

— Когда-то была моей лошадью, — уточнила Ти-Джей.

— Понятно. Я слышала, как ты сердилась на родителей по этому поводу. Ужас! — понимающе кивнула Малявка. — А знаешь, прикольно получается. Ты думала, что мы мыши, а у меня и в самом деле была когда-то ручная мышка. Ее звали Реджи.

Глаза малявки погрустнели, и Ти-Джей осознала, что только теперь эта взбалмошная девчонка стала чуточку помягче. До этого момента она вела себя так, будто все в этом мире ополчились против нее и ей всю жизнь приходилось сражаться с врагами.

— И что же случилось с твоей мышкой?

— То же, что и с твоей лошадью. Родители велели мне избавиться от нее.

— Почему?

— Ты что, мышей не знаешь? Они писают и какают где придется. И дрессировать их в этом смысле невозможно. Я, конечно, выводила ее на улицу, мы подолгу гуляли. Но родители постоянно ругали меня за нее. Они считали, что верзилы обязательно заметят мышиный помет, вызовут специалиста, он начнет применять свои средства… И где тогда окажемся все мы?

— А я люблю мышей, — призналась Ти-Джей, и ей тут же стало жалко всех тех мышек, которые погибли в мышеловках там, в доме на ферме.

— Как их можно не любить? Ну, если, конечно, не считать, что они постоянно писают и какают. Я обещала убирать за Реджи, но родители мне не поверили. В общем, им было на меня наплевать. Но я бы обязательно сдержала слово. — Элизабет вздохнула и добавила: — Я так любила этого мышонка, правда. Наверное, именно тогда я и возненавидела родителей.

— Так уж и возненавидела?

— Вот именно. — Выражение лица малявки снова стало жестким. — Я только удивляюсь, как ты еще своих не начала ненавидеть. Учитывая все то, что они с тобой сделали. Неужели нет?

Ти-Джей задумалась. Родители частенько бесили ее, и она не могла смириться с тем, как они с ней поступили. Но чтобы ненавидеть их?.. Нет, да и как вообще можно ненавидеть собственных родителей?