Линда Бакли-Арчер - В плену у времени

Молли тихонько заскулила.

— Я тебя понимаю, — сказал сержант.

Наконец инспектор Уилер вышел из машины и, застегивая твидовое пальто, направился к сержанту.

— Сержант, мне нужно, чтобы вы пошли со мной.

Когда инспектор бывал взволнован, у него усиливался шотландский акцент.

— Вы выглядите таким веселым, инспектор.

— Ага, сержант, так и есть. Мне действительно весело.

Они открыли железные ворота коттеджа и пошли по дорожке. Когда их не стало видно с дороги, инспектор Уилер слегка подпрыгнул и торжествующе вскинул руку.

— Я знал, что в паззле был недостающий кусочек! Но никогда и ни за что я не догадался бы, в чем разгадка!

Сержанту Чадвику даже показалось, что инспектор готов его обнять.

— Но я так понимаю, что вам нельзя рассказать мне…

Инспектор постучал себя по носу.

— Не беспокойтесь, сержант, я потом облегчу ваше горе…

Спустя некоторое время в дверях показались заспанные хозяева коттеджа. Они не очень-то обрадовались, когда им сказали, что их дом на пару часов нужен для срочной полицейской операции и что сержант Чадвик проследит, чтобы имущество не было повреждено. Как только сержант и огорченные хозяева уехали, инспектор Уилер помог доктору Дайеру и доктору Пирретти перенести антигравитационную машину в дом, который триста лет назад назывался Хоторн-Коттедж. Перенос машины — это, в сущности, была идея инспектора Уилера. Ведь судя по прошлому опыту, доктор Дайер некоторое время будет без сознания, поэтому лучше уж ему приходить в себя внутри дома, чем лежать в саду.

Доктор Дайер потребовал, чтобы два его помощника вышли из коттеджа перед тем, как он запустит антигравитационную машину. Поэтому доктор Пирретти и инспектор Уилер стояли снаружи у окна гостиной. Доктор Дайер посчитал это расстояние безопасным, чтобы он спокойно ввел тайный код и в двадцатый раз все проверил. Прошлым вечером доктор Дайер попрощался с детьми и попросил их хорошо себя вести, сказав, что скоро они увидятся. Когда он на прощание махал рукой жене, которая стояла у кухонной двери, удерживая слезы, он увидел, как Сэм, Исси, Эллис, Сиин и даже маленькая Милли выглядывали из-за занавесок. «Почему, — подумал он, — все это произошло именно с нами?»

Он дотронулся до кнопки и беззвучно произнес молитву. Молли лежала у его ног, и он погладил ее мягкие уши.

— Хорошая собака, — сказал он. — Ты нашла ее в прошлый раз, посмотрим, сможешь ли ты снова это сделать.

Страшно взволнованный инспектор смотрел в окно на антигравитационную машину, столь несовместимую с кирпичными стенами коттеджа и сланцевыми плитками на полу у камина. Доктор Дайер улыбнулся доктору Пирретти. Она улыбнулась в ответ и подняла большой палец. И тогда он нажал кнопку. Несколько секунд инспектор наблюдал, как что-то происходит с поверхностью машины — казалось, она растворяется, растекается, меняется…

На затылке инспектора вздыбились волосы. Потом доктор Дайер тоже начал становиться прозрачным, и вскоре в комнате не осталось и следа от человека, машины и золотистого лабрадора. Доктор Пирретти прижалась лицом к стеклу и с облегчением вздохнула.

— Слава богу, — сказала она.

Инспектора Уилера била дрожь. Доктор Пирретти медленно повернулась к нему:

— Вот теперь вы знаете все.

В этот вечер, усевшись в тихий уголок деревенского паба, инспектор Уилер пил пиво и слово за словом рассказывал сержанту Чадвику невероятную историю, которую услышал от доктора Дайера и доктора Пирретти, а также о том, что случилось с антигравитационной машиной.

— Вы уверены, что следовало рассказывать мне это, сэр?

— А я вам ничего и не говорил, сержант. Вы теперь, как те три обезьяны — слепой, глухой и немой. Вроде бы я разговаривал сам с собой, а вы просто сидели рядом.

Инспектор Уилер явно расслабился. Во время разговора с доктором Дайером и доктором Пирретти все недостающие фрагменты дела, которые так долго его мучили, предстали пред ним во всей полноте, будто по мановению волшебной палочки они скользнули на свои места, и перед ним предстала вся картина. Его повествование перебивалось возгласами сержанта Чадвика: «Вы наступили мне на ногу!», «Путешествие во времени!», «Просто не верю тому, что слышу…»

Когда инспектор закончил, они некоторое время посидели в молчании, прихлебывая пиво. Шипели в камине поленья, посетители вели неспешные разговоры. Уютный паб каким-то образом усилил чувство нереальности, которое они оба испытывали. Чуть погодя сержант Чадвик захихикал и произнес:

— Меня просто достало это чудное платье… Кто бы мог подумать, что есть гораздо более логичное объяснение, чем все теории, с которыми мы носились.

— С которыми вы носились!

— А появление дочери доктора Дайера между штангами ворот на школьном поле… А случай в фотомагазине в Линкольн-Инн-Филдс…

— И как они бесследно исчезли из лаборатории, — сказал инспектор Уилер. — Не говоря уж об удобной потере памяти Кэйт Дайер и так называемых каникулах мистера Скокка. Вы помните, сколько сил мы потратили, чтобы найти причину появления граффити в школе девочки Дайер, сержант? Оказывается, это она оставила то послание: «Кэйт Дайер хочет домой — июль 1763 года». Это было первым свидетельством того, что дети попали в прошлое.

— Неудивительно, что ученые из НАСА опасались огласки. Им не удастся это сделать. Если они попытаются все утаить, кто-то другой догадается, как сделать то же самое. И все же я не верю, что доктор Дайер найдет детей и мистера Скокка. Все равно что искать иголку в стоге сена.

— И правда.

— Он храбрый человек, к тому же когда дело касается твоего собственного ребенка, я полагаю, пойдешь на все что угодно…

Неожиданно инспектор Уилер выпрямился и схватил руку сержанта Чадвика.

— Но я же забыл — я еще кое-что не рассказал вам! Когда Питер Скокк остался в 1763 году, его место занял некий преступник восемнадцатого века по имени Дегтярник. Весьма жуткий тип…

Лицо сержанта Чадвика просветлело.

— У которого, случайно, не вывихнутая ли шея и шрам на лице и которого последний раз видели на лошади на Оксфорд-стрит?

— Именно он.

Сержант Чадвик застучал пальцами по столу и закашлялся. А инспектор Уилер положил на стол пятифунтовую бумажку.

— И если вы принесете мне еще выпить, сержант, то убедите меня, что я должен рассказать вам, почему у него вывихнута шея…

Инспектор Уилер, возвращаясь домой, слушал по радио какого-то комика. В одиннадцать часов передавали новости, но у него не было настроения их слушать. Может, и приятно все переменить, попасть в восемнадцатый век? Сбежать от этой суеты ежедневного поглощения новостей о войне и политических махинациях, о кризисах экономики, о неприятных прогнозах погоды. Ведь на самом деле он не хочет знать, что над Британскими островами движутся плотные облака и солнце их пробьет только через несколько дней. Неведение, подумал он, становится все более редким и желанным удобством.