Вячеслав Запольских - Сухопутный робот

Весь вечер и всю ночь Полундра героически стоял возле холодильника и своим компрессором нагонял в него мороз. Мама даже посоветовала ему немного повысить температуру, потому что нож не втыкается в масло, а дети начали чихать.

Утром явилась аварийная бригада, ремонтники быстро починили холодильник, съели по куску окаменевшего торта и по одной окостеневшей конфетке, пожали Полундре руку и удалились.

— В следующий раз их можно не звать, — сказал Полундра маме. — Я очень внимательно наблюдал за тем, как они ремонтировали наш холодильник. И теперь я самостоятельно сумею справиться с починкой.

А папе он посоветовал:

— засорить унитаз,

— пережечь электрические пробки,

— сломать телевизор и

— уронить настенные часы.

Папа испугался и спросил, зачем это надо.

— Тогда можно будет вызвать сантехника, электрика, телевизионщика и часовщика, — объяснил Полундра. — Они будут чинить, а я стану смотреть. В результате я сделаюсь универсальным мастером, умельцем на все руки. А если всех моих двух рук окажется недостаточно, можно будет привесить дополнительную третью.

Но папа посоветовал роботу вместо практических наблюдений взяться за теорию. Рассматривать электрические схемы, изучать чертежи и разгадывать руководства по эксплуатации. Папа даже записал Полундру в техническую библиотеку им. Кулибина, и робот часто проводил время в читальном зале, особенно увлекаясь проектами парусников, подводных лодок и атомных ледоколов.

Любые домашние катастрофы и аварии Полундра устранял за считанные секунды. А когда долго ничего не ломалось, он сам потихоньку что-нибудь портил. И едва мама обнаруживала поломку, как он выдвигал из своих пальцев отвертки, паяльники и сверла, бросался на неисправность и ликвидировал ее, напевая: «Эх, вы ночи, матросские ночи, только море да небо вокруг!»

Мама больше никогда не называла Полундру «идолом» и «истуканом», а только мастером-самоделкиным, скорой помощью и спасителем отечества. Или даже мужчиной ее мечты, если в этот момент за что-то сердилась на папу.

И мало-помалу стала подсовывать ему свои книги, не технические, но тоже интересные: «О вкусной и здоровой пище», «Праздничный стол», «Домашний портной», «Растения на вашем подоконнике». По ошибке даже подбросила роботу «Косметику и красоту», но Полундра и эту книгу прочел. И мама уже больше не выстаивала дикие очереди в салон красоты, чтобы сделать прическу, массаж и косметическую маску.

Однажды Александра и Федя вышли с Полундрой погулять во двор. У соседнего подъезда стояли: соседка-старушка Елизавета Георгиевна и большое черное пианино старинной марки «Кама».

— Кто бы мне помог? — задумчиво сказала старушка, глядя как бы мимо Александры и Феди, а пианино мелодично тенькнуло, будто внутрь его залетел музыкально одаренный воробей.

Оказывается, инструмент надо было поднять на четвертый этаж. Для этого Елизавета Георгиевна обзвонила четверых своих племянников. Но один из них оказался пятидесятилетним стариком, другой уехал в командировку, третий согласился помочь, но позабыл, а четвертый получил двойку по ботанике, и его мамаша в наказание не выпускала из дома.

— Поразительное явление эти племянники, — рассуждала соседка-старушка, глядя как бы мимо широких матросских плеч Полундры. — То они еще маленькие, то уже старики. Давно ли соску сосал, а теперь уже двойки по ботанике получает. Не удивлюсь, если окажется, что у меня имеется уже не четыре племянника, а пять. Но что толку? Пианино-то здесь, а племянники неизвестно где.

Полундра широко раздвинул руки, обхватил «Каму», прижал ее к груди, как баян, и вошел в соседний подъезд. Александра и Федя последовали за ним, чтобы в случае необходимости давать полезные советы.

Елизавета Георгиевна семенила впереди Полундры и пианино и рассказывала, что она всю жизнь проработала в музыкальном училище, что у нее в разное время имелось четыре домашних инструмента, но она раздавала их племянникам, чтобы те тоже приобщались к искусству. Вот теперь купила пятое пианино, и всерьез опасается, что пятый племянник действительно где-то появился на свет, предположительно в Севастополе. Только от ее севастопольской троюродной сестры телеграмма еще не успела придти. Но примета верная: покупаешь очередной инструмент — рождается очередной племянник.

Наконец, Полундра дотопал до старушкиной квартиры, в одиночку выполнив работу четырех племянников. Елизавета Георгиевна пригласила всех зайти в гости. Полундра поставил инструмент, куда велела соседка — подальше от окна и от двери, чтобы сквозняки его не испортили.

Угостив Александру с Федей чаем и вафлями «Зебра», Елизавета Георгиевна села за пианино и быстро пробежалась пальцами по клавишам. Раздались звуки, которые Феде напомнили пулеметную очередь, а Александре — щебетанье птичек.

— Нравится? — спросила музыкальная старушка.

Александре и Феде не очень понравилось. Полундра промолчал. Соседка засмеялась.

— Это же гамма, — пояснила она. — В ней, конечно, нет ничего особенно красивого. Но гаммами нужно заниматься, чтобы, в конце концов, научиться играть вот так.

И Елизавета Георгиевна снова положила руки на клавиши.

Александра и Федя позабыли про чай и про добавку вафель «Зебра». Они раньше думали, что такую музыку может исполнять только радиоприемник, будучи сложным техническим устройством. А человеку не под силу так быстро разбрасывать пальцы в разные стороны, касаясь клавиш то легко и нежно, а то ударяя по ним с богатырской силой. Звуки мелькали, сливались, разъединялись, кружились, взлетали фейерверком и опадали медленными осенними листьями.

— Это этюды беглости, — сказала Елизавета Георгиевна, закрывая крышку инструмента. — А у вас дома есть пианино? Родители занимаются с вами музыкой?

— У нас только робот, — грустно ответил Федя.

— Мы с родителями ходили в оперный театр, — вспомнила Александра. — Там очень красивая девушка умерла от чесотки.

— «Травиата», — догадалась старушка. — Не совсем для вашего возраста. Но все равно хорошо, что родители приобщают вас к прекрасному. Еще чаю?

Она подошла к столу и взялась было за сахарницу, но тут старинная «Кама» снова подала голос. Это Полундра уселся за инструмент и исполнил гамму, которую только что слышал. Сыграл один раз и тут же повторил. И стал все повторять и повторять. Едва закончит, снова начинает.

— Усидчивый у вас робот, — перекрикивая пианино, одобрила Елизавета Георгиевна. — В обучении игре очень важны упорство и даже некоторое самозабвение. Послушайте, голубчик, может, э-э-э… Достаточно на первый раз?