Андрей Салов - Мой друг Плешнер

Хозяйка исчезла внутри дома, и сразу же после ее исчезновения грязный наемник как бы нехотя поднялся на ноги, нетвердой походкой направился к забору, возле которого в глубочайшей задумчивости пребывал чудом избежавший смерти кот Плешнер. Старый бродяга знал свое дело, всего лишь минута и готова петля, еще миг и она захлестнула кошачье горло, сдавила его и мощным рывком рванула вниз, разрывая позвонки, вырывая из кошачьего нутра предсмертный крик, наполненный болью и отчаяньем, плач невинной души о погибшей плоти.

Всего лишь миг отделял кота от царства мертвых, тот самый миг, что оглашался хрустом ломающихся позвонков. Но он показался котяре целой вечностью, бесконечной вселенной боли, в которой бесновалась и глумилась омерзительная рожа Черного Морока.

Он выполнил свое обещание. Всего несколько минут были отведены коту по его возвращению в привычный мир, и эти минуты истекли. И Морок ликовал. И протянулись с небес, из затхлого и унылого серого месива пронзительно-черные и когтистые лапы его господина, стремясь схватить в жадные объятья душу отошедшего в мир иной котяры. Затухающим взглядом кот видел все, но ничему не мог помешать и ничего не мог изменить. Он мог только наблюдать. Как в сплошной и безрадостной серой пелене небес приоткрылась маленькая дверца, как из нее ослепительно брызнули назло черным лапам блистательные солнечные лучи, протягивая свои ласкающие объятья навстречу трепещущей и такой ранимой кошачьей душе. И взвыл Черный Морок в бессильной злобе, узрев, что ускользает из лап господина обещанная ему добыча, забился в припадке бессильной ярости, не в силах помешать силам света, ничтожная тварь по сравнению с ними. И в злобе немой ударился Черный Морок о камни, и обратился в змею, мерзкое и презренное существо, шипя и роняя ядовитую слюну, убрался прочь, подальше от этого, проклятого для него места, подальше от света и гнева своего рассерженного господина.

Исчез злой Морок, сгинул и его господин, а солнечные лучи вселились и лились с небес на землю, смывая с нее мрак и грязь. Становилось светлее и теплее, уходили тоска и страх из сердца молодого кота Тимошки, как всегда отдыхавшего под козырьком ворот, на которых сейчас болталось бездыханное тело Плешнера, его давнего наставника и друга. Он видел все, и злобные проделки Морока, и гибель Плешнера, и борьбу за его душу темных и светлых сил, и убедительную победу последних. Он был рад за Плешнера, ведь его душа, вне всякого сомнения, на небесах, в благодатном кошачьем раю, где всегда тепло, светло и радостно, где нет горестей и бед, и царит райское умиротворение. Котяра вознесся на небеса, и это радовало. Кот был стар, и подобный финал как нельзя более подходил ему.

Постукивание окостеневшего кошачьего тела о ворота при дуновениях свежего ветра заставило Тимошку задуматься о себе, о жизни, о будущем. И он узрел свой конец, пусть и не столь скорый по времени, но во многом схожий с увиденным, удел всех тех, кто верит в человеческую дружбу и становится жертвой Черного Морока и злобной людской клеветы.

Он знал, что его ждет, и это знание нагоняло тоску и печаль, с которыми не под силу было справиться даже выглянувшему из-за туч золотистому светилу. Тимошке стало грустно и слезы обиды и грусти закапали из маленьких кошачьих глаз, сливаясь с каплями самого первого осеннего дождя. И лил солнечный дождь, и капали из глаз котенка такие же прозрачные и солнечные слезинки, сливаясь у подножия ворот в хрустальной чистоты озерцо.

Неизвестно, сколько времени пребывал котенок Тимошка в светлой грусти и печали, пока добрый голос хозяина не пригласил его в дом. И лишь в его заботливых и нежных руках успокоился бедный котенок, только хозяйская ласка высушила детские слезы. И вскоре он спал, удобно примостившись в его руках. И снились ему сны, удивительные детские сны, наполненные светом, теплом и счастьем, и улыбалось только ему одному улыбкой целой вселенной ослепительно-рыжее и усатое кошачье божество, мурлыча колыбельную песню, навевая покой и умиротворение.

А на дворе начинался новый осенний день, благодатная пора ослепительного природного блеска.