Константин Глебов - Кыш-Пыш и армия Вия

— Я заколдован! — сказал он вслух и грохнулся в обморок, прямо, перед витриной модного магазина.

Недописанные странички одного дневника.

15 июня…

"Я заколдован. Самым жестоким и бессердечным образом из всех возможных. И в это трудно поверить мне, человеку в сердце далекому от волшебства настолько насколько это вообще возможно. Даже свою службу в жандармском управлении я намеревался начать вовсе не с отдела Необъяснимых и колдовских явлений. Меня привлекало утонченное совершенство механизмов, их простота и гениальность. Наш век технического прогресс я назвал бы венцом человечества. Магия, колдовство, чародейство все это должно исчезнуть как дурной сон с приходом нового времени. Наука подобно восходящему солнцу, своими лучами рассеивает мглу прежних заблуждений.

И снова, я сбиваюсь с мысли. Я пишу так, потому что крайне взволнован событиями, перевернувшими все мои представления о магии и даже, я могу заявить об этом с полным правом, изменившими меня.

До недавнего времени, моя служба в отделе Необъяснимых и колдовских явлений не казалась мне слишком обременительной. В основном, все, чем я занимался — это старательно заполнял анкеты и от души веселился, записанным в них небылицам про вампиров, оборотней и прочую нечисть. Мой шеф — Глеб Порфирьевич Дознанский, не плохой человек, хотя порой и очень требовательный. Но на государственной службе иначе и нельзя.

Я говорю о своей службе в Управлении в прошедшем времени, так как не считаю, что смогу в скором времени вернуться туда. Меня там более никто не узнает! Да что в Управлении, меня с трудом пускают даже в мою нынешнюю квартиру и то, лишь потому, что я говорю, будто прихожу проведать своего тяжело заболевшего сослуживца — Никифора Муромца! Моя домоуправительница, госпожа Спицына — старая грымза, всегда при моем появлении состраивающая кислую мину и смотревшая на меня над очками, теперь, улыбается мне — новому во весь свой беззубый рот. И все это из-за моего проклятья. Уж и не знаю, за что ведьма наложила на меня столь изощренные чары. Теперь, всякий раз, перед тем как заглянуть в зеркало, я крепко зажмуриваюсь, готовясь к встречи с совершенно незнакомым мне человеком. Он совсем не похож на меня прежнего. Я бы даже сказал, что тот, кого я вижу в зеркале, это полная моя противоположность. Он сказочный принц. Только в сказках, обычно, принцев превращают в уродов и они мучаются, желая вернуть свой прежний облик. В моем случае, все наоборот. Мне достаточно улыбнуться на улице и взоры всех женщин вокруг становятся прикованными к моей улыбкой. И это только самое малое, из постигших меня изменений.

Да, чуть не забыл, я пишу безо всяких очков. Настоящее чудо, скажет любой и ошибется. Каким жестоким кажется мне это чудо, когда я вспоминаю, что причина всего — случайная встреча с ведьмой. Я не расстаюсь с мыслью, что однажды снова могу проснуться собой прежним. Малопривлекательным помощником следователя, носящим очки с толстыми линзами и переживающим из-за оттопыренных ушей, но зато, тихо ведущим свое размеренное существование.

Тот, кем я стал, вовсе не такой тихоня. Изменился не только мой внешний вид, я чувствую, что постепенно становлюсь другим и изнутри. Это то и пугает меня. Что мне делать? Ведь, я совершенно не знаю, как должен себя вести, теперь? Порой, я настолько впадаю в отчаянье, что готов умолять на коленях, чтобы мне вернули мой прежний облик и мою прежнюю жизнь. Еще неделю назад, если бы мне предложили, я отдал бы все, чтобы стать таким как сейчас, а получив это, мечтаю о себе прежнем.

Человеческая натура так переменчива, так двойственна. Тот незнакомец, передо мной в зеркале, кто он? Смогу ли когда-нибудь свыкнусь с ним? Или все это только наваждение, которому суждено со временем растаять?

В течение нескольких дней, которые я не был на службе и якобы болел, я наблюдал за домом номер тринадцать на улице Богдана Чернокнижника. Госпожа Ведьма ни разу еще не выходила и не входила в свой дом. Может быть, она пользуется исключительно метлой как и должны все ведьмы? За покупками на базар ходит молодая привлекательная особа, которую я про себя именую либо Племянницей, либо более нежно Лисачкой. Во время моего визита в их дом, она дважды назвала ведьму "тетушкой", а значит, вполне, может быть ее племянницей.

Я во что бы то ни стало, хочу снова повидать госпожу ведьму и заставить ее дать мне полное объяснение. Только, где и как мне ее подкараулить? Не стану же я вламываться в их дом снова. Хватит с меня и одного визита. А то, неровен час, превратят еще в какую-нибудь лягушку, тогда уж точно пиши — пропало.

Завтра же отправлюсь за Племянницей на рынок, когда она пойдет за покупками. Может быть, удастся выяснить что-нибудь интересное, а заодно узнаю, что она приносит, каждый день, домой в плотно закрытой корзинке.

А сейчас отправлюсь прогуляться по ночному городу. В своей прошлой жизни я всегда ложись спать очень рано и так же рано вставал. Сейчас все мои привычки поменялись. Спать мне больше не хочется до самого утра, зато днем меня постоянно клонит в сон. Ночами мне нравиться бродить по спящему городу и чувствовать, как все мои ощущения обострены до предела. Я начинаю улавливать в себе неведомые доселе чувства и ощущения. Как будто внутри меня открылся чудесный источник, познать который мне еще только суждено. И я уже знаю, что этот источник называется волшебством.

К дому номер тринадцать по улице Богдана Чернокнижника Никифор пришел заранее. Было примерно без четверти одиннадцать утра и Лисачка еще не отправилась за покупками на рынок. Он волновался больше обычного, ведь впереди его ожидало небольшое приключение.

Местом, выбранным для наблюдения, оказалась узкая улочка в тени между домами напротив. Отсюда дом номер тринадцать просматривался как нельзя лучше.

Ухоженный кирпичный особняк в два этажа с просторной мансардой. На всей улице это было самое основательное строение и судя по потемневшему кирпичу, на полвека старше остальных. Никифор присматривался к дому уже третий день и знал, что первое впечатление о нем обманчиво. Он только кажется совершенно обычным для редких прохожих на улице Богдана Чернокнижника. Дом номер тринадцать не такой как все. Правильнее было бы сказать — он старается выглядеть как все.

Вновь приобретенные чувства Никифора начинали трезвонить как колокол на пожарной колонче, стоило ему только приблизиться к дому госпожи ведьмы. У Никифора сложилось впечатление, что дом уже стал узнавать его и тоже присматривается к нему всеми своими окнами, дверями, каждым кирпичиком в отдельности.

Интересно, а с ним можно подружиться? И на что похожа такая дружба — дружба с домом. Смешно сказать. Или Никифор, просто, начинает сходить с ума? Но стоит ему посмотреть в зеркало и он понимает, сумасшествие это не самое главное из того, что с ним уже произошло.