Терри Пратчетт - Джонни и бомба

— Да заткнетесь вы когда-нибудь или нет! — не выдержал Холодец. — Я тут сижу, не рожденный на свет, а вы болтаете о каких-то дурацких инопланетянах!

— Что из того, что мы сделали, изменило будущее? — спросил Джонни.

— Практически все, — отрезала Керсти. — Да еще и Бигмаково барахло осталось в полицейском участке.

— В меня стреляли!..

— Давайте посмотрим фактам в лицо, — сказал Ноу Йоу. — Все, что мы здесь делаем, влияет на будущее. Может быть, мы на улице не сразу разминулись с каким-нибудь прохожим, а он через пять секунд стал переходить улицу и попал под машину. Это как с тем раздавленным динозавром. Любая мелочь меняет ход истории.

— Чушь, — заявил Бигмак. — В смысле, как бы рыбки ни плавали, реки же все равно текут, куда текут.

— Э-э… тот пацаненок… ну, который… — протянул Холодец. Он говорил медленно и глухо, как человек, который только что вспомнил нечто важное.

— Какой пацаненок? — спросил Джонни.

— Да был один. Он намылился сбежать из дому или типа того. То. есть наоборот, домой. Такой в шортах до колен и в соплях по уши.

— Что значит — сбежать домой?

— Ну, он все твердил, что его сюда эвакуировали, но он сыт по горло и хочет домой, в Лондон. Но он прицепился ко мне и таскался за мной хвостом по всему городу, камни швырял. Он решил, что я шпион. Наверное, до сих пор где-то на улице болтается. Он побежал во-он туда.

— На Парадайз-стрит? — спросил Джонни.

— Да, а что?

— Сегодня ночью ее разбомбят, — просветила Холодца Керсти. — Джонни об этом реферат писал.

— Ха, с чего бы это вдруг немцам вздумается бомбить этого пацана, если он на самом деле на их стороне? — усмехнулся Холодец.

— Ты уверен, что он побежал на Парадайз-стрит? — не отставал Джонни. — Подумай как следует! Кто-нибудь из твоих родственников там жил? Может, дедушка или бабушка? Или прадедушка-прабабушка?

— А я почем знаю! Это ж было сто лет назад!

Джонни устало вздохнул.

— Это сорок первый год. Твои «сто лет назад» как раз сейчас на дворе.

— Н-н-не знаю я! — проблеял Холодец. — Один мой дед живет в Испании, а другой помер еще до моего рождения!

— От чего? — спросила Керсти.

— Упал с мотоцикла, кажется. В семьдесят первом. — Холодец повеселел. — Видите? Значит, все в порядке!

— Да ничего не в порядке, Холодец! — сказал Джонни. — Давай шевели извилинами. Где он жил, этот твой покойный дед?

Холодец дрожал крупной дрожью. Его всегда начинала бить дрожь, когда жизнь становилась чересчур удивительной.

— Понятия не имею! В Лондоне вроде! Отец еще говорил, что во время войны деда отправили сюда. А потом он снова приехал в Сплинбери навестить знакомых и познакомился с моей бабушкой! Э-э…

— Ну, давай вспоминай дальше! — понукал его Джонни.

Но Холодец только экал и заикался.

— Сколько твоему деду было лет, когда он умер? — спросил Ноу Йоу.

— Э-э… сорок, отец говорил. Э-э… дед тот драндулет купил себе на день рождения.

— Значит, сейчас ему… — Джонни подсчитал, — десять, да?

— Э-э…

— Как по-твоему, тот мальчик не мог оказаться твоим дедом? — спросил Ноу Йоу у Холодца.

Холодец еще немного поблеял, потом наконец перестал трястись и вышел из себя:

— Ну разумеется! Как это я сразу не догадался? Надо было спросить его в лоб: «Эй, ты — мой дедушка? Если да, то не покупай, пожалуйста, мотоцикл».

Джонни порылся в своей противогазной сумке и достал помятую папку, битком набитую бумагами.

— Он никаких имен не упоминал? — спросил он.

— Э-э… — снова затянул Холодец, но отчаяние освежило ему память. — Некую миссис Тупс.

— Дом номер одиннадцать. Она живет там со своей дочерью Глэдис, — сказал Джонни, извлекая из папки фотокопию газетного листа. — Я нашел имена всех, кто жил на Парадайз-стрит, когда готовил реферат.

— Мою бабушку зовут Глэдис! — охнул Холодец. — Выходит, из-за того, что дед не сбежал в Лондон, он останется здесь и сегодня ночью умрет? И я так никогда и не появлюсь на свет?

— Возможно, — ответил Ноу Йоу.

— А что будет со мной?

— Ты останешься здесь, — сказал Джонни.

— Только не это! Это ж Былые Времена! Мрак! Я проходил мимо кинотеатра, так там идут сплошь старые фильмы. Черно-белые! И еще я видел кафе, ну, из тех, у которых снаружи мелом меню пишут. И знаете, что там было написано? «Мясо с двойным гарниром»! Что это может быть, по-вашему? Даже Генри Гонконг, когда продает обеды навынос, всегда пишет на них, что там за мясо. И одеваются тут все как в Восточной Европе! Да я с катушек съеду!

— А мой дед вечно твердил, что, когда он был маленький, они развлекались на полную катушку, хоть у них ничего и не было, — попытался утешить Холодца Бигмак.

— Да, но так говорят все дедушки, — возразила Керсти. — Без исключения. «Пятьдесят центов за шоколадку? Да в мои времена ее можно было купить за шестипенсовик и еще сдача бы осталась!»

— Я думаю, они и вправду жили весело, — сказал Джонни, — потому что даже не подозревали, что у них ничего нет.

— Но я-то знаю! — возопил Холодец. — Я-то в курсе, что в еде должно быть больше чем два цвета, я помню, что за штуки музыкальные центры, и… и вообще! Я хочу домой!

Все посмотрели на Джонни.

— Ты все это начал, — сказал Ноу Йоу.

— Я?!

— Всему виной твое воображение, — проговорила Керсти. — Оно у тебя такое большое, что в голове не помещается, как и говорил сэр Дж… как я всегда говорила, — поспешно поправилась она. — И оно засасывает и окружающих тоже. Не знаю, как это у тебя получается, но с фактами не поспоришь. Ты зациклился на Парадайз-стрит, и вот мы здесь.

— Ты же говорила, что все равно, разбомбили Парадайз-стрит или нет! — сказал Джонни. — Ты говорила, что все это давно история!

— Я не хочу в историю! — простонал Холодец.

— Ну ладно, Джонни, ладно, ты был прав, — признала поражение Керсти. — Что нам делать?

Джонни порылся в бумагах.

— Когда я готовил реферат, то вычитал, что… что в ту ночь разразилась страшная гроза. Погода жутко испортилась. И, должно быть, немецкие летчики увидели Сплинбери, отбомбились по нему наобум и улетели. В войну такое случалось не раз. В Сплинбери была система оповещения, ну, то есть должна была включиться сирена воздушной тревоги. Но она не включилась.

— Почему?

Раздался хлопок — это Джонни закрыл свою папку.

— Вот давайте для начала это и выясним.

Это был шест на крыше одного из домов на Хай-стрит. Шест казался даже не очень длинным.

— И это — оно? — удивился Ноу Йоу. — Смахивает на гигантский йо-йо.

— Это в самом деле сирена воздушной тревоги, — авторитетно подтвердила Керсти. — Я видела такие на фотографиях.

— А как они работали? Заводились по сигналу радара или что-то вроде?

— Радары еще не изобрели, это я наверняка знаю, — cказал Джонни.