Валерий Попов - Превратись во что хочешь!

Был у нас в доме, в первом этаже, детский клуб. И была там, помню, такая игра — шарики в ямочки загонять. Под стеклом блестящие шарики и много ямочек. И надо все шарики по ямочкам загнать. Довольно сложная, вообще, была игра. Один шарик загонишь, начинаешь другой загонять — этот выкатывается. Однажды мы с друзьями моими, братьями Соминичами, играли в эту игру, вдруг в комнату входит незнакомый парень: видно, только что в наш дом переехал. Смотрел он, как я игру наклоняю то туда, то сюда, шарики перекатываются из угла в угол, а в ямку не попадают.

— Дай-ка сюда! — вдруг говорит он.

Взял он игру, чуть наклонил, шарики покатились и все как один в ямки закатились! Поставил он игру на стол.

— Эх вы, игроки! — говорит. — …Может, в какую-то более энергичную игру сыграем?

— Давай в прятки! — Соминичи говорят.

Они себя чемпионами по пряткам считали.

Вышли на улицу.

— Как зовут-то тебя? — я новенького спрашиваю.

— Меня Дзыня зовут, — говорит. — Вообще, родители меня Гурием назвали, но я не согласен, сам себя назвал Дзыня. По-моему, неплохое имя?

— Вообще, ничего.

Стали мы кругом считаться, кому водить.

Выпало мне — всегда мне не везёт! А Дзыня усмехается, спокойно, словно заранее знал, что водить ему не придётся!

Отвернулся я к стене дома, посчитал до десяти, потом ещё до пяти: «Раз, два, три, четыре, пять — я иду искать, кто спрятался, кто нет, мне дела нет!»

Потом повернулся: стал смотреть.

Ну, братьев Соминичей я сразу нашёл: они вместе спрятались, за сваленные доски. Подбежал я к месту, где водил, ладонью шлёпнул: «Палочка за Соминичей!»

А новенького, Дзыню, нигде не видно; искал, искал, и всё напрасно, даже в подвал слазил, его нету!

Потом заметил вдруг: в углу метла стоит, и вроде бы раньше её там не было. Пошёл к ней и вдруг вижу: вроде бы она с места сдвинулась. Ближе подошёл, вдруг метла, сама, как помчится! И на лету уже превратилась в Дзыню!

Шлёпнул Дзыня ладонью по стене: «Палочка за себя!»

Вот это да! Я от изумления с места не мог стронуться.

Хорошо, что Соминичи этого не видели, они бы, я думаю, вообще с ума сошли!

Подхожу близко к Дзыне, говорю шёпотом:

— Ты что… в метлу можешь превращаться… или мне померещилось?

Дзыня спокойно говорит:

— Могу! Я, если хочешь знать, вообще всё могу!

— Что всё?

— Ну, всё!

— Ну, например?

— Например, — Дзыня задумался. — Ну видишь этих атлантов?

— Ну!

У нашего дома два атланта стоят. Высокие каменные фигуры, балкон поддерживают. И мы давно уже заметили, что один атлант в ботинках, а другой — без.

— Хочешь, — Дзыня говорит, — у второго тоже ботинки будут?

— Хочу!

— Ну всё!

И смотрим, второй атлант тоже стоит в каменных ботинках.

Мы окаменели — сами как атланты стали!

— Ну, это ещё что! Я же сказал — я всё могу!

Тут Соминичи завистливо говорят:

— Ну и что? Каждый человек всё может!

— Как же! — Я только рукой махнул.

— Хочешь, — Дзыня мне говорит, — ко мне пойдём? Я, может, тебе ещё чего-нибудь покажу. Пошли, родителей у меня сейчас нет.

Пришли мы к нему. Я спрашиваю:

— А где твои родители?

Он говорит:

— Да они учёные, физики, занимаются пространством и временем, так что неизвестно, в каком они теперь времени и в каком пространстве.

— Ясно, — говорю (хотя, честно говоря, мало что было мне ясно).

И тут вдруг появляются его родители, прямо из стены.

Мать Дзыню строго спрашивает: «Ты кашу ел?»

Дзыня говорит: «Нет!»

Отец спрашивает его: «Это почему?»

Дзыня говорит: «Не хочу!»

Отец говорит: «Дерзишь? Ну я тебе сейчас покажу!»

Двинулся он к Дзыне, а тот рванулся от него, вскочил вдруг на стол. На столе бутылка с водой стояла, цветы поливать, гляжу: Дзыня уже в бутылке сидит!

Родители обомлели от такой дерзости, а я тем более!

Отец Дзыни тут подскочил, бутылку схватил, перевернул её над цветком и стал трясти. Вода из бутылки вылилась, а Дзыня нет: упёрся руками-ногами в стенки, не вылезает!

Отец его кричит:

— Вылезай из бутылки!

Дзыня гулко оттуда отвечает:

— Ни за что!

Тут мать говорит отцу:

— Коля, нам пора!

Отец поставил бутылку с Дзыней на стол, погрозил ему:

— Ну смотри у меня!

Подошли мать и отец Дзыни к стене и исчезли.

Тут Дзыня вылез из бутылки, нормальные размеры принял.

— Вообще-то, — говорит, — они ничего!

Сели мы к телевизору смотреть хоккей. Наши сразу же принялись проигрывать. При счёте три — ноль Дзыня говорит:

— Эх, нашим бы такого влатаря, как Третьяк, посмотрел бы я, как они у нас выиграли!

— Кого бы, — говорю, — нашим? Я что-то не расслышал.

— Влатаря, — Дзыня говорит.

— А кто это такой? — говорю. — Впервые о таком слышу.

— Ты что? — Дзыня говорит. — С луны свалился? Влатарь! Который на воротах стоит!

— А мне всегда казалось, что это слово произносится через «р»!

— Это как же? — Дзыня спрашивает.

— Вратарь! — говорю. — Как же ещё!

Тут Дзыня, палец на меня уставив, захохотал, минут пять, наверное, хохотал, не меньше!

— …Вратарь! — говорит сквозь хохот. — Вратарь!.. Ну ты меня уморил!

— А как же? — говорю.

— Как же, — с трудом перестал хохотать. — Как же! Конечно — влатарь!

Тут я разозлился, рукой на него махнул.

— Ах, так? — Дзыня говорит. — Ну, смотри!

И в ту же секунду в телевизоре комментатор объявляет замену, и выезжает у наших на поле новый вратарь.

— Посмотри-ка, — Дзыня говорит. — Что там за буквы у него на свитере, я что-то плохо вижу их.

Показали тут вратаря крупным планом. Гляжу: на спине крупная буква «Р» перечёркнутая, а на груди — буква «Л»!

Действительно, влатарь!

— Ну что, — Дзыня говорит. — Видишь, не «Р», а «Л»!

Тут ничего я ему не ответил. Честно говоря, испугался. Понял, что он не только с собой может делать разные чудеса, он и в постороннюю жизнь запросто может вмешиваться, всё делать, что он захочет. И всё выполняется, даже его ошибки!

Встал этот «влатарь» на ворота, как начал любые шайбы брать! Ни одной не пропустил! Наши выиграли.

Кончился хоккей. Дзыня мне говорит:

— Ты не обижайся, хорошо? Такой уж я человек, сам понимаешь, спорить со мной бесполезно. Давай, может, у тебя какие желания есть? Выполним!

— Спасибо! — говорю. — А сколько ты моих желаний выполнишь?

— А все выполню! — Дзыня говорит. — Ну давай, какие у тебя желания?

— У меня?.. Какой сегодня день — воскресенье?.. Хорошо бы в театр попасть!

— В театр? — Дзыня говорит. — Запросто!

И тут замелькало всё, засверкало, в ушах засвистело — и вот мы уже в театре сидим!

Огромный занавес из жёлтого бархата, и кресла из такого же материала.

— Ох, — говорю. — Как красиво-то!.. Только мы вот с тобой не по-театральному одеты!