Джей Уильямс - Герои ниоткуда

— Я-то нет, но потерялся мой друг, — сказал Джесс. Он взглянул в искренние глаза Эрида и сразу почувствовал, что наконец-то нашел человека, которому можно довериться. В конце концов это то место, где давно удерживают Волка. И Джесс продолжил: — Мы были у княгини Ардур, и мы… мы поссорились. А наутро он исчез.

— Убежал, ты хочешь сказать?

— Нет, словно растворился в воздухе. И не только он, но и княгиня тоже… вместе с замком. Я проснулся на склоне горы, один.

Эрид выпрямился в кресле.

— Аркад исчезла? — сказал он обеспокоенно. — Вот уж действительно, дурная новость для Эрдура и для всех нас. Это несомненно работа врага. Ясно. Значит, ты забрел сюда в надежде отыскать друга?

Джесс извлек свой камень.

— Вот что ведет меня, — сказал мальчик. — Он вроде магнита притягивает меня к другу, где бы тот ни был.

Что-то в лице Эрида неуловимо изменилось, оно стало суровым.

— Где ты взял это? — спросил он строго.

— Мне дал это мистер Крамп. А второй он дал Ричу.

— Крамп? Из фирмы «Крамп и Магнус»? Он дал тебе магатаму? — Он откинулся на спинку кресла. — Я ничего не понимаю. Может быть, ты объяснишь мне получше?

Джесс быстро рассказал, как их с Ричем вызвали в этот мир и как они согласились отыскать три нити и связать Волка.

Эрид слушал, нахмурясь.

— Странно, — сказал он. — Два мальчика?.. Однако доктору Корнелиусу лучше других известно, что нужно делать.

Он задумчиво потер подбородок.

— Я всего лишь поэт, мой мальчик. Пока Волк не очутился на свободе, я тихо жил здесь со своими дочерьми, занимаясь своим делом. Я мало знаю обо всех этих вещах. Но я сделаю все, что могу, чтобы помочь тебе. Береги этот камень. Он и второй камушек были когда-то одним Великим Камнем. Но когда два брата, Хэминг и Уодинг, правили нашим миром, они разделили камень на две части, и каждый взял себе половину. А после гибели Хэминга его камень был утерян на сотни лет, до тех пор пока великий ученый, Гермес Трисмагистус, не отыскал его. С тех пор оба камня хранятся в королевской сокровищнице. И никто в нашем мире не знает, как соединить их снова. Если Скримиру достанется этот камень, что у твоего друга, — закончил он, — я боюсь даже предположить, как он его использует, но наверняка во зло.

Джесс вздрогнул.

— Какое направление он указывает сейчас? — спросил Эрид.

Джесс взял камень. Рука его медленно повернулась.

— На север, — сказал Эрид. — Это путь к Волку. Исчезновение твоего друга и княгини должно быть делом рук Скримира. Они там, у него в плену, хотя я и не могу сказать, как это случилось.

Джесс тяжело вздохнул.

— Тогда я лучше пойду, — сказал он.

— Что ты будешь делать, когда найдешь друга?

— Не знаю. Единственное, что мне ясно, — так это то, что, прежде чем предпринять что-либо еще, я должен его найти. Предполагалось, что здесь мы должны были быть вместе. И третья нить должна быть там же, где княгиня.

— Но, — сказал Эрид, — ты не можешь идти один. Я пошлю дочерей охранять тебя.

Он хлопнул в ладоши. Девочка, повыше тех, что Джесс уже видел, с медно-красной кожей, вышла из дома.

— Позови сестер, дорогая, — сказал Эрид, — и скажи им, чтобы вооружились.

— Еще рано, отец, — сказала она, с любопытством косясь на Джесса.

— У меня для вас другое поручение. Поспешите.

— Могу я задать вам вопрос? — сказал Джесс, когда девочка ушла. — Вы действительно поэт?

Эрид улыбнулся.

— Я не уверен, понимаю ли, что именно ты подразумеваешь под словом «действительно». Я начал писать стихи, когда мир еще был молод.

Джесс сказал с восхищением:

— Вот здорово! Я всегда хотел увидеть настоящего поэта. Я прочел много стихов и знаете, даже сам пробовал писать, но очень трудно представить поэтов — ну таких, как Шекспир, или Блэйк, или Теннисон — реальными людьми, живыми и сочиняющими…

Его голос прервался, потому что он запутался, пытаясь сказать то, что имел в виду.

Эрид сказал:

— Ты пишешь стихи? А можешь прочесть мне что-нибудь?

— Ой, нет, не могу. — Джесс покраснел и начал заикаться. — Я и не помню ничего. И в любом случае они так себе.

— Не знаю, как в вашем мире, — сказал Эрид, — но мы здесь не называем стихи хорошими или плохими, а только настоящими или фальшивыми.

— А как вы различаете, какие из них какие?

Эрид усмехнулся.

— По этому вопросу порой жестоко спорю с друзьями. Даже лучшие из нас иной раз пишут фальшивые стихи — когда мысль неверна или не приходят точные слова, — и вместо того, чтобы выбросить такие стихи, их оставляют. Но настоящее стихотворение всегда принимает свою форму по желанию поэта. И если все идет хорошо, желаемое обретает свои слова и наполняется жизнью.

— Таким поэтом мне никогда не стать, — сказал Джесс.

Эрид положил руку на его плечо и серьезно посмотрел на него.

— Да, — сказал он. — Именно ты. Если желание горит в тебе достаточно сильно, ты сможешь придать ему правильную форму.

— Я не понимаю.

— Думаю, в один прекрасный день — поймешь.

Чего хотелось Джессу больше всего, так это чтобы Эрид прочел ему какое-нибудь свое стихотворение. Но пока он колебался, не решаясь попросить об этом, из дома вышли девять сестер.

Они были в серебряных шлемах и черных кольчугах, доходивших до колен. В руках девочки держали копья с наконечниками в форме листьев и круглые щиты из красной кожи, окаймленные золотом. Джесс узнал тех четырех девочек, которых он уже видел, — хотя теперь их лица были суровы и тверды.

Высокая рыжая девочка сказала:

— Как же с Волком, папа?

— Мы должны пойти на этот риск, — сказал Эрид. — Сейчас это первостепенная задача. Используйте ту песню, что я дал вам вчера, сегодняшняя еще не готова.

Он обнял их всех по очереди и пожал руку Джессу.

— Мы можем не встретиться снова, — сказал он. — Прощай, и желаю тебе найти то, что ты ищешь.

Рыжая девочка шла первой. Они миновали, следуя за ней по тропинке, живую изгородь, и вновь серая пустынная земля легла вокруг них.

Джесс держал камень в руке, и тот тянул, казалось, сильнее, чем когда-либо. Высокая девочка шагала рядом с Джессом, остальные чуть позади, и так, в полном молчании, они шли несколько часов. Местность вокруг становилась все более суровой. Кое-где встречались черные клочки сожженной травы; даже скалы, казалось, были покрыты здесь копотью.

Внезапно высокая девочка дотронулась до руки Джесса.

— Взгляни-ка туда, — сказала она, останавливаясь.

Неподалеку, на более или менее ровной площадке было выложено кольцо из обветренных, крошащихся камней. Над ними, струясь, подымалась дымка, и на фоне грифельно-серого неба невозможно было разглядеть, что находится за камнями. Тем не менее Джессу показалось, будто в центре каменного кольца виднеется какая-то фигура.