Лене Йоргенсен - Свежая роза

Вилл вопросительно взглянула на Корнелию, но та быстро отвернулась и произнесла всего одно слово:

— Идемте.

Корнелия шагала первой, сгорая от нетерпения и раздраженно оглядываясь.

Вилл и Тарани бдительно заглядывали во все ворота. Хай Лин вертела головой из стороны в сторону, пытаясь различить самый слабый и отдаленный звук. Замыкала маленькую процессию Ирма. Она не думала о безопасности, а внимательно изучала Корнелию.

Корнелия теперь сосредоточенно смотрела прямо вперед. Вот! Сжатый железный кулачок!

Корнелия так резко остановилась, что остальные Стражницы налетели на нее.

— Дверь, — прошептала она. — С моей картины.

Никаких сомнений. Пять Стражниц стояли перед тяжелой дверью с молотком в форме маленького железного кулака. Протянув руку и коснувшись двери, Корнелия сразу вспомнила свои ощущения.

Машинально она схватила маленькую железную ладошку, подняла ее и отпустила.

Раздался глухой стук.

Все, как одна, девочки-чародейки подняли руки и приготовились защищаться, если придется.

Тяжелая дверь дрогнула и медленно распахнулась под хриплый стон ржавых петель и треск рассохшейся древесины.

В дверном проеме стоял маленький, сморщенный, совершенно лысый, черноглазый старик. Завидев девочек, он радостно заулыбался.

Корнелия вздрогнула. Она узнала старика.

— Это вы продали мне картину!

Старик кивнул и шагнул к Корнелии. Его лысая макушка едва достигала ее подбородка, так что ему не пришлось высоко поднимать ее руку, чтобы запечатлеть на ней поцелуй.

— Похоже, Корнелия нашла нового поклонника, — пробормотала Ирма.

Девочки тихо захихикали, глядя на улыбающегося коротышку, который обнимал возвышающуюся над ним Корнелию. Корнелия неловко переминалась с ноги на ногу, чувствуя, как пылают ее щеки, а услышав хихиканье, сурово посмотрела на подруг.

— Может, лучше поможете, а? — прошипела она и горько подумала: «Они всегда смеются надо мной и никогда со мной».

Старичок наконец выпустил ее руку. Корнелия почувствовала легкое разочарование. Она ожидала найти за этой дверью что-то другое или кого-то другого. Но что? Кого? Лучше об этом; не думать.

— Вы пришли! Вы пришли! — Старичок сиял от счастья, прижимая руки к груди и склоняя голову. — Добро пожаловать! Добро пожаловать!

Девочки в замешательстве оглядывались по сторонам. Покинув темную мрачную улицу, они оказались в просторном внутреннем дворе. Дорожки, выложенные черными и желтыми мраморными плитками, вели к красивой резной двери, за которой виднелось множество внутренних помещений. Стены были украшены изысканными мозаичными узорами, бирюзово-сине-зелеными, а на маленьких полках стояли птичьи клетки и изящные шкатулки.

В саду было полно пустых цветочных горшков. Из маленькой клумбы торчало несколько чахлых ростков.

Хай Лин откинула голову и посмотрела на небо. На темном своде пританцовывали, поблескивая, звезды, белые и розовые. Ей так хотелось расправить крылья и подняться в воздух… Пусть даже небо над этим прекрасным садом кажется совсем незнакомым.

— Присаживайтесь! Присаживайтесь! — Старичок указал на возвышение в конце сада. Прямо на полу вокруг большого золотого блюда с шестью маленькими стаканчиками и тарелочками были разбросаны мягкие подушки с темно-красными, синими и оранжевыми узорами.

Вдоль стены тянулись стеллажи с банками, бутылками и пузырьками. На каждом сосуде был нарисован один цветок и написано его название.

— «Розовая вода», — вслух прочитала Корнелия.

— «Георгиновая мука и лавандовое пюре», — прочитала Хай Лин. — Но они же все пусты, кроме той банки с горсткой муки.

— Да, кладовая кажется совсем пустой, — кивнула Тарани, плюхаясь на одну из больших подушек.

Девочки последовали ее примеру.

— Меня зовут Саха. Меня зовут Саха, — проговорил старичок и, подбежав к очагу в углу, подвесил над открытым пламенем помятый чайник.

— Зачем он всё повторяет дважды? — шепотом спросила Хай Лин.

— Что? — раздраженно прошептала Корнелия. Она еще злилась из-за насмешек подруг у входной двери.

— Я сказала, зачем он всё говорит по два раза?

— Зачем ты два раза задаешь мне один и тот же вопрос? — ехидно улыбнулась Корнелия. Ирма вздохнула.

— У тебя очень странное чувство юмора. Тише! Он возвращается…

Саха вернулся с кипящим чайником в одной руке и горшочком с маленькой деревянной ложкой в другой. Из носика чайника поднимался пахучий пар, и девочки вдруг поняли, что с самого прибытия на Фану их преследовал запах гниющих цветов и растений.

— Ромашковый чай. Ромашковый чай, — сказал Саха, ловко попадая в маленькие стаканчики тонкой струей жидкости.

— …И лилейный мед, — добавил он, вручая Корнелии маленький горшочек.

За деревянной ложечкой, которую Корнелия опустила в свой стакан, протянулась золотистая ниточка меда.

Несколько минут девочки молча наслаждались чаем. Затем Саха снова заговорил.

— К несчастью, я не могу предложить вам ни лавандовый торт, ни печенье из анютиных глазок, — печально сказал старик, кивая на полки с пустыми банками. — Все наши цветы теперь забирают Хранитель Розы и его новая подруга.

Корнелию снова охватило предвкушение чего-то хорошего.

— Его новая подруга?

Саха присел рядом с Корнелией и откашлялся.

— Она явилась в город прямо перед главным цветочным урожаем. Прекрасная молодая женщина с волосами черными, как вороново крыло, сияющей белой кожей и розовыми щечками. Ее имя — Азор. Она носит длинное шелковое платье, застегнутое впереди на тринадцать дорогих сверкающих пуговиц в форме крошечных бабочек с парой красных рубинов вместо глаз… — Саха внимательно посмотрел на каждую из девочек. — Вы встречались с Тенями? С Ночными Тенями?

Стражницы сразу поняли, о чем он говорит. О зловещих черных тенях, паривших над ними. Вилл кивнула, и Саха заговорил снова.

— Это ее верные слуги. Ее тринадцать Теней. Берегитесь их! Они могут заглянуть в самую глубину вашего сердца, они могут увидеть гнев, горечь и ненависть еще до того, как вы сами осознаете их. Если Тени хоть раз заметят в вас эти темные чувства, вы уже не сможете сопротивляться их чарам.

Девочки содрогнулись.

— Ужасно! — воскликнула Ирма. — Но не тревожьтесь. Нас напугать нелегко. Мы не робкого десятка!

Корнелия не слушала, а наблюдала за Сахой. Не пытался ли он сам вглядеться в те нежные, глубокие глаза? Вряд ли. И она прислушалась к разговору.

— Хранитель Прекрасной Розы — мой старый добрый друг. Но теперь он меня даже не замечает. — Саха горько вздохнул. — Он не сводит глаз с Азор. А Прекрасная Роза потеряла свой первый лист! Это означает, что остался всего один день…