Эмили Родда - Роуэн и Хранитель Кристалла

Роуэн вытащил из кармана кувшинчик и отвинтил крышку.

«…Горсть серебристой глубины…»

Он склонился к воде, взглянул на свои пальцы и заколебался…

— Подожди, — промямлил Угрюм, коснувшись его руки. — Помнишь, в стихе говорилось…

Роуэн едва его слышал. Он завороженно смотрел на родник, потому что внезапно лунный цветок исчез. Вода больше не была прозрачной. Она стала серебристой!

Роуэн обернулся к Морелюбу и увидел, что тот изменился в лице. И тут же сильные руки прижали его к земле.

— Берегись! — завопил Морелюб.

Раздался пронзительный крик. Крылья с шумом разрезали воздух над их головами. Потом послышался всплеск, и брызги воды растеклись по камню. А затем огромная зеленая птица взмыла ввысь и направилась обратно к вершине утеса, унося в когтях несколько извивающихся рыбешек. Роуэн в жизни не видел таких больших птиц — размером она была почти с него самого!

Морелюб нервно рассмеялся:

— Я-то решил, что она на нас нападает. А ей всего лишь вздумалось перекусить! И накормить птенцов. Теперь понятно, почему Орин говорил о «голодной луже».

Угрюм начал что-то говорить, но Ясинка его перебила. Она уже поднялась на ноги и теперь испуганно указывала на воду.

— Смотрите, она прямо светится! — воскликнула она. — Что это?

Роуэн снова склонился над родником. Его так и обдало ароматом цветка. Вода походила на расплавленное серебро. Она была того же цвета, что и рыбья чешуя или плащ Ясинки, и до того ярко сверкала на солнце, что на нее было больно смотреть.

И тут же Роуэн догадался, в чем дело. Спасаясь от птицы, рыбешки ушли на глубину и взбаламутили на дне чаши сияющий песок.

«…Горсть серебристой глубины…»

— Морелюб! — выкрикнул он. — Быстрее! Пока серебро не осело, зачерпни пригоршню воды.

Морелюб в недоумении уставился на него.

— Моя рука не годится, — возбужденно продолжал Роуэн, — я это понял, перед тем как появилась птица. У меня ничего не выйдет! В стихотворении говорится о руке водяного человека. С перепонками, как у Орина.

Морелюб кивнул и бросился к чаше.

— Нет!

Угрюм попытался его удержать, но было уже поздно: Морелюб погрузил свою руку в воду. Роуэн держал наготове кувшинчик. Водяной человек начал медленно поднимать руку из воды, как вдруг завопил не своим голосом. Он резко дернулся, и серебристая жидкость подпрыгнула у него на ладони. Кисть руки и запястье Морелюба были покрыты множеством извивающихся рыбешек. Даже в воздухе они продолжали вгрызаться в его плоть, а затем падали в лужу вместе с каплями бледной крови.

Ясинка взвизгнула от ужаса.

— Голодная лужа, — проговорил Угрюм.

— Роуэн, подставляй кувшинчик! — скомандовал Морелюб, содрогаясь от боли. — Ради Орина, скорее! Они же меня съедят живьем!

Роуэн мгновенно протянул кувшинчик, и Морелюб, придерживая здоровой рукой окровавленное запястье, бережно перелил воду.

Рыбешки продолжали падать вниз. Кровь из ран капала в воду, которая будто кипела от голодных тварей.

Со стоном Морелюб отступил назад. Он оторвал от руки последних кровопийц и отбросил их прочь. Он едва держался на ногах, и лицо его было бледнее, чем подбрюшье у рыбы.

Роуэн бросился к нему и помог ему сесть, а затем лечь на землю. Осторожно он повернул перепончатую руку Морелюба и чуть не завопил от ужаса при виде глубоких ран. Рыбешки действительно были способны в один миг обглодать с костей мясо.

— Возьми мазь и бинты, — попросил Морелюб. — Они в кармане плаща.

Роуэн отыскал баночку с бурой мазью и шелковистый бинт. Ясинка и Угрюм придвинулись поближе.

— Я помогу, — предложила Ясинка и потянулась к бинту.

— Нет! — слабым голосом вскричал Морелюб и здоровой рукой вцепился в рукав Роуэна. — Роуэн! Не позволяй им ко мне прикасаться! Не подпускай их к моим вещам!

Ясинка так и отпрянула.

— Я не причиню тебе вреда, человек из рода фисков, — нахмурилась она. — Это запрещено. Да и нет никакого смысла: ты сам уже навредил себе больше, чем кто-либо другой.

Роуэн принялся смазывать руку Морелюба. Он действовал со всей осторожностью, но Морелюб закрыл глаза и морщился от боли.

— Морелюб пострадал из-за меня, — проговорил Роуэн. — Поверхность воды была покрыта рябью — и это при полном безветрии. Но я не обратил на это внимания. И даже когда птица вытащила из воды рыбешек, я не подумал об опасности. Я пренебрег предостережением в стихотворении Орина. А ведь он не просто так назвал родник голодной лужей. — Тут он поднял глаза на Угрюма. — А ты обо всем догадался и пытался меня предупредить. Как жаль, что я тебя не послушал!

— Мне надо было действовать решительнее, — сказал Угрюм, — но я не был уверен до конца. Просто возникло ощущение, что что-то неладно.

Он задумчиво посмотрел на бледное лицо Морелюба.

Даже сейчас Угрюм не утратил своего обычного спокойствия. Похоже, он не особенно печалился из-за того, что произошло с Морелюбом.

«Кажется, он вообще не способен кому-нибудь сочувствовать, — удивленно подумал Роуэн, бинтуя трясущуюся руку Морелюба. — Быть может, втайне Угрюм даже радуется несчастью. Уж не специально ли он не спешил предупреждать об опасности? Или в жизни Угрюма было столько боли и смертей, что теперь его трудно пронять какой-то там раной? Я ведь, в сущности, ничего не знаю про этих людей, — размышлял Роуэн. — И как же я сумею правильно выбрать правителя водяного народа? — Он постарался не думать об этом. — Сейчас важно спасти маму. Остальное потом».

Итак, они раздобыли первый элемент для эликсира. Теперь дело за следующим.

Только что все выглядело так просто. Надо всего лишь опустить руку в покрытую легкой рябью прозрачную воду и сорвать цветок.

Но теперь… кто решится на это?

Никто.

Роуэн забинтовал руку Морелюба и закрепил ее на перевязи.

Тем временем Морелюб с отвращением смотрел на валявшихся на камне рыбешек. У них были прозрачные тонкие тельца и большие круглые головы, а в пасти у каждой рыбки умещалось по два ряда зубов.

— В жизни не видела ничего похожего, — сказала Ясинка. — А ведь их там тысячи. — Она вскарабкалась на скалу и заглянула в родник. — Вода опять прозрачная, — сообщила она.

Роуэн подошел посмотреть. Да, теперь вода снова успокоилась. Серебристый песок осел на дно. От крови Морелюба не осталось и следа — рыбешки с ней моментально справились.

Лунный цветок заманчиво покачивался в чуть подрагивающей воде. Кажется, протяни руку — и сорви. Совсем просто! Несколько минут назад Роуэн так бы и поступил.