Татьяна Иванова - Дикие

— Хорошо! — покорно сказала девушка, и через минуту тревога на ее лице снова уступила место любопытству и она начала расспрашивать Алексея, что такое ручка, и как это она умеет выводить такие диковинные кренделя под названием цифры. Получив от него очередной удобоваримый ответ, Марийка успокоилась, но ненадолго.

— А вы, Алеша, сколь еще у нас гостить собираетесь? — задала она вопрос, который уже долгое время назойливо вертелся в ее голове. Ведь проживание незнакомцев в их доме, и особенно этого молодого человека, который приглянулся ей с самого первого дня, было для нее не только сенсационным, но и одним из самых счастливейших событий.

— А сколь бы тебе хотелось? — лукаво спросил Алексей и улегся на траву, бесцеремонно положив голову на колени Марийки.

Девушка стушевалась и посмотрела по сторонам, — не смотрит ли на них кто из прохожих, ведь такое поведение молодых людей, да еще на улице, считалось абсолютно недопустимым.

— Ты что, стесняешься? — спросил Алексей, усмотрев во взгляде Марийки конфуз, и почувствовал, как она вся напряглась, готовая тут же вскочить на ноги.

Марийка вспыхнула и стыдливо потупила глаза, однако никакого ответа из ее уст не последовало.

— Ах, как она была хороша в тот момент! Ее щеки, пылающие румянцем стыдливости, были сравнимы разве что с молодой весенней зорькой, умывшейся бодрящим, прохладным дождиком! И большие серые глаза в обрамлении густых ресниц, скромно прикрывающих сквозящую во взгляде неловкость, и губы с нежным манящим изгибом, и голубая пульсирующая жилка на тонкой шее…

Алексей смотрел на нее, не в силах оторвать восхищенного взгляда.

— Как мне надоел твой немыслимый платок! — сказал он.

— Если его снять и распустить твои шикарные волосы, ты, Марийка, будешь самой настоящей красавицей!

От этих слов щеки Марийки вспыхнули еще больше, и во взгляде на какую-то долю секунды промелькнуло смущение, а потом они засветились горделивым блеском сознания своей особой значимости в лице этого молодого человека.

— Так сколь бы тебе хотелось, чтобы мы погостили? — вновь спросил ее Алексей.

Марийка задумалась.

— А до той поры, покуда наш царь не помрет, а твой не народиться!

Алексей засмеялся.

— Ну, что касается моего царя, это дело долгое, а вот твой и впрямь скоро помрет! — Игорь назвал Марийке дату смерти Алексея "Тишайшего".

Марийка, услышав такой короткий срок, испуганно взглянула на молодого человека.

— Отколе тебе сие ведомо?

— Как отколе? — из книги по истории.

— Что за книга такая?

— Та, в которой летописцы пишут о самых главных событиях, происходящих в Мире, а те, которые рождаются после них, читают об этих событиях и все узнают, понятно?

Марийка пожала плечами.

— Выходит, тебе ведомо и когда я помру?

— Нет! Когда ты, — нет! В той книге пишут только о царях, да сильно знатных особах, а ты ведь таковой не являешься! — и Алексей легонько дотронулся пальцем до носа Марийки.

— Не вешай носа, ты будешь жить очень, очень долго! Как раз до той поры, пока не встретишься со мной в далеком будущем!

Марийка грустно улыбнулась, и молча окинула Алексея взглядом, полным любви.

Потом она тяжело вздохнула и переменила тему разговора.

— Водица-то, поди, остыла, да и идти нам ужо пора! А ну, как задержимся, да не поспеем на встречу с Игорем!

— Да, ты права, нам надо спешить. — И Алексей принялся раскапывать банки.

В этот момент скрипнула дверь ветхого сарайчика, возле которого они расположились, и оттуда вышли двое стрельцов.

Это были братья Проскурины, Иван и Никита, отлучившиеся ненадолго с караула и решившие вздремнуть в заброшенном сарайчике, который они уже давно облюбовали себе для этой цели.

Расположившись на старом топчане как обычно валетом, братья уже начали, было, умиротворенно посапывать, но в этот момент услышали речь молодого человека и девушки. Причем мужская речь особо обратила на себя их внимание в силу своей необычности, ибо среди знакомых слов проскакивали, чаще незнакомые, однако смысл разговора был все же понятен. Иван глянул в щель и увидел, что молодые люди приближаются аккурат к их тайному убежищу с намерением расположиться рядом, на траве.

— Похоже крестьяне, — тихо сказал он брату. — Так, какие-то проходящие. Может, прогоним их отсель, чтобы спать не мешали?

— Крестьяне? — удивленно переспросил его Никита. Уж больно странно они разговаривают. Словно какие иноземцы на русском языке. — И Никита снова прислушался к речи Алексея.

— Да, нет, иноземцы говорят вовсе не так! Ты, Ванюха, погодь прогонять-то их пока. Странные это какие-то крестьяне!

Через некоторое время Никита лениво сполз с топчана, и, глянув в щель, увидел, как молодой странно говорящий крестьянин прикрыл тряпицей какие-то яркие, блестящие предметы и закопал их в подготовленную ямку. Глядя на эту картину, братья переглянулись, после чего с любопытством стали продолжать свои наблюдения за молодыми людьми и полностью прослушали весь их разговор.

— Нет, этот мужик никакой не крестьянин! — сделал заключение Никита, о чем тут же сообщил на ухо младшему брату.

— А кто ж, по твоему?

— Да, кто его знает! Уж больно речи он ведет странные, сразу и не разберешь! Нам, Ванюха, взять его надо! А вдруг он лазутчик какой? Слыхал, что про царя-то сказал, знает, мол, когда тот помрет! А вдруг он кем-то заслан, чтоб царя погубить, от того и день смерти ему ведом?

— Как это? — изумленно уставился Иван на брата.

— Как, как! Сейчас он в крестьянском одеянии, а что ему стоит в кого другого переодеться! Ну, например, в вельможу какого иноземного, важного.

— Зачем?

— Зачем?! — Чтоб до царя добраться, кого ж к нему пустят в крестьянской одеже! — и Никита многозначительно взглянул на Ивана. — Соображаешь?

— Ага!

— Брать его надо! Брать!

— Ну, так давай возьмем!

— Ну, тогда пошли! — и Никита, перекрестившись, открыл дверь.

Алексей с Марийкой обернулись, услышав скрип двери, и удивленно уставились на стрельцов, словно из под земли выросших в низком проеме.

Никита же, приняв воинственный вид, сделал несколько торопливых шагов к Алексею, и, остановившись возле него, строго спросил.

— Ты кто таков будешь? А ну, сказывай!

— Я? — Алексей растерянно пожал плечами.

— Положим, обыкновенный крестьянин, а, в чем, собственно дело?

Чужая речь незнакомца, из которой Никита ничего не понял, пуще прежнего насторожила наблюдательного стрельца.

— Ты отвечай, как положено! — сказал он и топнул ногой для острастки.

И тут Марийка, до сих пор все еще смотрящая на непонятно откуда взявшихся стрельцов и растерянно хлопавшая ресницами, вмешалась в разговор.

— Брат это мой! Ты, дядька, не взыщи с него. Он у нас калека!