Татьяна Иванова - Дикие

— Кого задержали-то? — спросил у него Савелий Никонорович.

— Да, старичка одного на рынке, — торговца книгами.

Савелий Никонорович, который тоже подумал о сбежавшем арестанте, разочарованно вздохнул, после чего, больше для завершения начатого расспроса, поинтересовался, за что же стрельцам понадобилось задерживать этого книготорговца.

— А он, Савелий Никонорович, пытался продать какие-то странные

вещицы, которые, говорит, выменял у крестьян на свои книги.

— Ну и что с того?! — раздраженно заметил грозный начальник, — экая невидаль, чего ж вы всех норовите сразу в Тайный приказ — то привесть?!

— А то, что вещицы эти уж зело диковинные, и что людям они вовсе неведомы! — с трудом оторвав взгляд от Игоря, сообщил стрелец.

— Ей богу, Савелий Никонорович! Что за диковины такие, одному нашему Творцу небесному только и известно, особливо одна, которая могет на маленькой такой штуковине человека показать аккурат таким, каков он и есть, только махоньким, махоньким!

— Чего?! — раздраженно воскликнул Савелий Никонорович, который ровным счетом ничего не понял.

— Ей, ей, Савелий Никонорович! — воодушевился стрелец. — Я и сам не поверил купцу Новгородцеву, который купил сию штуковину у старика, покуда своими глазами не увидел, чего она могет!

После этих слов Игорь ухмыльнулся, чем, собственно, тут же и обратил на себя внимание сметливого Савелия Никоноровича.

— Слышь-ка, Семен, а сколь их было тех крестьян, и не было ли в них чего странного? — тут же принялся он допытываться у стрельца, при этом краем глаза наблюдая за Игорем. Однако на этот раз лицо молодого человека оставалось непроницаемым.

— Так мы, Савелий Никонорович, потому и задержали того старичка, что не токмо рыночным, но и ему самому те крестьяне странными показались!

— Это по какой же такой причине?

— Да, перво наперво по той, что им зело споднадобились его книжки и один из них, особливо старший по сравнению с другими, оказался умелым чтецом. Да потому еще, что ни денег, ни чего другого, что было бы потребно на книжки сменять, у них не нашлось. И вот тогда они предложили ему эти диковинные вещицы.

Савелий Никонорович на минуту задумался, что-то соображая, после чего мимолетно бросил взгляд на пишущую штуковину, которую вручил ему незнакомец, лежащую перед ним на столе, и тут же определив ее в разряд диковинных предметов происходящих из одного источника распространения, еще пристальней взглянул на Игоря.

— А ну-ка, Семен, приведи сюда этого книготорговца, — велел он стрельцу.

— Слушаю! — угодливо воскликнул тот и мигом скрылся за дверью.

— Так, что по поводу Алеши, Савелий Никонорович? — с невозмутимой бесцеремонностью вновь повторил свой вопрос Игорь, с таким видом, словно его вовсе не касался разговор о книготорговце, и о диковинных предметах, которые тот пытался продать на рынке.

Но проницательный Савелий Никонорович так не считал. Ибо совпадение, касающееся неизвестных предметов, которые он имел возможность самолично наблюдать у незнакомца, и которые, скорее всего, пытался продать на рынке взятый стрельцами с поличным старик, было на редкость необычным, и теперь уже не казалось ему простой случайностью.

— С Алешей, говоришь? С Алешей твоим мы еще покуда не разобрались. — Ответил он настойчивому собрату загадочного арестанта, нарочно растягивая слова, чтобы потянуть время до той поры пока дверь приемной снова не открылась и стрелец не втолкнул в горницу испуганного книготорговца. А тот, едва переступив порог, тут же грохнулся на колени и запричитал, на всякий случай, обращаясь ко всем сразу.

— Люди добрые, не прогневайтесь! Не мое это, не мое! — и указал рукой на драную холщовую суму, которую держал в руке Семен, и в которой, судя по всему, находились его злосчастные диковинки.

— Встань-ка и подойди сюда. — Строго повелел задержанному Савелий Никонорович.

После этих слов несчастный вздрогнул от испуга и, не мигая, уставился на грозного толстяка.

— Ты, что, оглох? — гаркнул тот еще строже, отчего заставил омертвевшего от страха старика моментально вскочить с коленей и приблизиться к нему.

— Не мое это, не мое! Вот те крест! — и трясущаяся от волнения рука книготорговца быстро потянулась к челу, чтобы осенить себя крестным знаменем.

— Мы уже наслышаны, что это не твое, чего зря божиться, — сказал ему Савелий Никонорович уже более мягко, остерегаясь, что у задержанного от страха и вовсе ничего не выведаешь. — А ну-ка, выкладывай сюда свое богатство.

Книготорговец шустро выхватил у стрельца суму и аккуратно принялся вытаскивать из нее диковинные предметы, старательно раскладывая их на столе перед Савелием Никоноровичем.

— Так, так, — принялся приговаривать Савелий Никонорович, рассматривая незнакомые предметы со всех сторон. — И для чего тебе понадобилось все это обменивать, а?

— Да, не понадобилось мне это вовсе! — убедительно воскликнул допрашиваемый. — Это им, крестьянам тем очень споднадобились книжки, вот они и уговорили меня произвести сей обмен, можно сказать, чуть ли не силком!

— А как они выглядели те крестьяне?

— Да по одеже вроде обыкновенно, как все! — и старичок неуверенно как-то пожал плечами.

— А если не по одеже? — вкрадчиво спросил его Савелий Никонорович.

— А если не по одеже, то я бы и крестьянами их не назвал! — ответил тот, многозначительно поглядывая на главу Тайного приказа.

— А кто ж они были по — твоему?

— Да Бог их знает! Только крестьян таких знающих да грамотных я отродясь не видывал! Прямо скажу, даже и купцов таких по части грамотности, и служилых людей и даже бояр никогда мне видеть не приходилось. Я ведь, почитай, уж с десяток лет книжками-то торгую.

— А узнать ты тех крестьян смог бы?

— А то нет! — оскорбился старичок. — Случай-то ведь особый, что с грамотностью их, что с диковинками, которые они мне дали! Я их до самой смерти своей помнить буду, особливо самого старшего из них, который и книжками-то более всех интересовался. У него, глядя на них такой интерес в глазах пробуждался, что он готов был за них и самого себя целиком отдать, во!

— А ну-ка, глянь на этого, не походит ли он на кого из них? — Савелий Никонорович указал рукой на Игоря, который стоял от него в стороне и которого старичок от испуга совсем не приметил. Теперь же, следуя указанию строго толстяка, он покорно повернул голову в сторону странно одетого человека, и, взглянув ему в лицо, моментально узнал.

— Ой! — воскликнул он, — да это же тот самый крестьянин! Это он более всех других интересовался моими книжками! — и в глазах несчастного книготорговца тут же засветилась надежда на избавление от незаслуженных подозрений.