Татьяна Иванова - Дикие

Не удостоив молодого человека ответом, он метнул быстрый взгляд на Ивана Головинова.

— Это не он?

Его заместитель на это отрицательно покачал головой.

И тогда Савелий Никонорович снова повернулся к Игорю.

— Ты кто таков? — спросил, сделав на всякий случай свой взгляд строгим.

Игорь приветливо улыбнулся ему в ответ.

— Так, стало быть, Вы и будете здесь главенствующим?

— Ну, я! А ты-то кто таков будешь?

— Я человек, а величают меня Игорем.

— Человек-то ты, человек, это видно по твоему обличью, да по тому, как ты разговор ведешь. Но, что ты за человек таков, и что на тебе надето? И как ты посмел заявиться в таком виде в сие заведение?

— Ах, это! — небрежно заметил Игорь.

Дело в том, что я не простой человек, а Божий! А ему, Господу Богу, отцу нашему, угодно было на сей раз послать меня на Землю в такой вот одеже!

После этих слов незнакомца Афанасий Серебренников вытаращил на него глаза и навострил уши, чтобы не пропустить из его речи ни единого слова. А потом, как ужаленный, соскочил с лавки и в три шага очутился возле самого уха Савелия Никоноровича, в которое тут же и прошептал, что странный арестант Алеша тоже называл себя божьим человеком, о чем он узнал со слов Никиты Проскурина.

Савелий Никонорович одобрительно ему на это кивнул и жестом указал услужливому осведомителю на его место. После этого сообщения глаза его засветились азартным блеском в предчувствии состязания с незнакомцем, и он, прямо-таки, пробуравил его взглядом. Так, словно хотел сказать, — ну, погоди, уж я-то с тобой разделаюсь, уж ты-то ответишь мне по всей строгости, и не только за себя одного, но и за того проходимца тоже!

— Божий человек, говоришь, а что сие значит-то? — и начальник Тайного приказа ехидно ухмыльнулся.

— Так! — тут же подумал Игорь, от которого не укрылось ни то, как неординарно отреагировал на его сообщение шустрый подьячий, ни то, с каким вызовом посмотрел на него угрюмый начальник. — Видно Алешка тут уже дел наворотил!

— А то и значит, что временно прибыл я сюда на Землю от самого Господа Бога. — Сказал он и вновь добродушно улыбнулся.

— Во оно как! — елейно с издевкой заговорил Савелий Никонорович.

— Стало быть, ты божий избранник?

— Можно и так считать!

Савелий Никонорович возмущенно хмыкнул и окинул взглядом своих подчиненных.

— Видали? Вот ноне дерзких-то развелось! Чего хотят, не ведомо, но ради того готовы даже таким богохульством заняться, что называют себя сынами божьими. Да его, за одно только это преступление четвертовать стоит!

— С одним уже так поступил когда-то Понтий Пилат, и помните, что из этого вышло? — Игорь предупредительно поднял вверх указательный палец. — Да, и потом разве Вы не называете себя сыном божьим, разве все вы здесь не его сыны?

— Мы называем себя, прежде всего, слугами Господними! — нравоучительно изрек Савелий Никонорович.

— Но разве не Бог дал вам жизнь здесь, на Земле? Разве не он является прародителем всех людей? Так почему бы нам, людям, не считать его своим отцом, какое в том преступление?

— Ладно! — строго взглянув на Игоря, сказал Савелий Никонорович, не найдя, что ему на это возразить.

— Ты мне голову не морочь! Ишь, какой умный выискался, сам не ведает, чего хочет, а рассужденьем мастера из себя выдает!

После этих слов со всех сторон поднялся возмущенный гул голосов в поддержку начальника.

— Но, почему ж не ведомо, чего хочу?! — тут же перебил зашумевших людей Игорь. — Я как раз и хотел сообщить вам, зачем сюда явился.

— Правда? — сладко пропел Савелий Никонорович и жестом заставил замолчать всех остальных. — И зачем же?

— Чтобы забрать своего собрата Алешу, которого вы незаконно здесь держите!

После этих слов Иван Головинов, который в отличии от Савелия Никоноровича, не на шутку испугался, как только понял, что появившийся в приемной Тайного приказа странно одетый человек, имеет отношение к загадочному арестанту, открыл было рот, чтобы сообщить незнакомцу, что Алексея тут уже нет.

— А он, этот самый Алеша…

Однако даже не строгий, а скорее зловещий взгляд Савелия Никоноровича, на который он незамедлительно и наткнулся, тут же заставил его замолчать, не закончив фразы. Савелий же Никонорович, обвел этим своим взглядом и всех остальных, дабы раз и навсегда пресечь инициативу желающих вступить в разговор без его на то повеления, и, давая тем самым понять, что вести беседу с незнакомцем он намерен единолично.

— Так, так! Стало быть, по твоему мнению, мы держим здесь этого самого крестьянина незаконно?

— Совершенно правильно! — Игорь кивнул головой. — Ну за что, спрашивается, вы его тут держите, за какое такое преступление?

— Ага, ага! — Савелий Никонорович удовлетворительно кивнул головой.

— Ну, что ж, так и запишем! — и он, пододвинув к себе чистый свиток, окунул перо в деревянную плошку с таким видом, словно и впрямь собрался что-то написать.

— Савелий Никонорович, ну что за примитивизм! — Игорь вынул из кармана шариковую ручку и подошел к начальнику Тайного приказа.

— Позвольте-ка? — он беспардонно вынул замусоленное перо из руки старательного писаря, после чего, даже не успев дать ему возмутиться таким непозволительным со своей стороны поступком, просунул ему между пальцев некий предмет.

— Попробуйте написать вот этим.

Савелий Никонорович уставился на нежданный презент, явно не понимая ни его предназначения, ни того, зачем этому шуту гороховому понадобилось вложить его ему в руку.

А Игорь, не дав грозному начальнику опомниться, снова выхватил у него свой подарок.

— Давайте, я покажу, как этим надо пользоваться. — Услужливо предложил он. — Ну? Что Вы хотите написать? — молодой человек подвинул к себе свиток, буквально вытянув его из под локтя Савелия Никоноровича.

Однако Савелий Никонорович находился в явном замешательстве. И не только потому, что насильно врученный ему предмет был совсем необычным, изготовленным из какого-то неведомого материала, но и потому, что незнакомец вел себя с ним уж больно неординарно. Во — первых, было ясно, что он его ничуть не боится, хотя знает, кем он является! Во — вторых, он осмеливался задавать ему совершенно непозволительные вопросы. — Ну, что сие значит, спрашивать у Начальника Тайного приказа, чего он хочет написать?

Игорь же, усмотрев некоторую растерянность в лице этого грозного субъекта, с радостью подумал, что его импровизация, наконец, начинает набирать силу, и от этого почувствовал себя уверенней.

— Ну, так с чего начнем? — снова спросил он, а сам краем глаза взглянул на лежащий рядом исписанный корявым подчерком свиток, сделав вывод, что начальник Тайного приказа совсем не силен в письме.