Эрик Ниланд - Слуги света, воины тьмы

Наверное, Сесилия и бабушка имели в виду просто поездку в Сан-Франциско на выходные. И все равно это будет лучше, чем старая затхлая Дель-Сомбра.

Фионе нужна была зубная щетка, поэтому она вышла в коридор и обнаружила, что Элиот неожиданно быстро освободил ванную. К потолку поднималось облако пара. Оставалась маленькая надежда, что ей все-таки хватит горячей воды. Фиона схватила зубную щетку и сунула в пакет.

В дверь квартиры кто-то постучал. Четыре раза, негромко, вежливо.

Фиона замерла на пороге ванной и подождала, когда к двери, как обычно, подойдет Сесилия.

— Си? — позвала она.

В дверь постучали еще четыре раза.

Фиона подошла, отодвинула засов и открыла дверь.

На пороге стоял мужчина. Высокий, поджарый, в серой спортивной куртке и черной водолазке. Он был примерно такого же возраста, как бабушка, с серебряными седыми волосами, коротко подстриженными на висках и лежащими пышной волной на лбу.

Он улыбнулся Фионе так, словно они — давние знакомые. Фиона отвела взгляд.

— Моей бабушки нет дома, сэр. Она должна вернуться через несколько минут.

— Конечно, — проговорил незнакомец бархатным голосом. — Но я пришел не только для того, чтобы навестить ее, Фиона. Я хотел повидать тебя и твоего брата.

Фиона удивленно посмотрела на гостя. Ее сразу поразили три вещи.

Во-первых, пронзительный взгляд светло-серых глаз, очень похожих на бабушкины. Но ее взгляд порой бывал острым как бритва, а мужчина смотрел так же пристально, но дружелюбно.

Фиона осознавала, что задержала взгляд на лице незнакомца дольше, чем позволяет вежливость, но ничего не могла с собой поделать.

Во-вторых, то, как этот мужчина стоял на пороге, напомнило ей о мистере Уэлманне — том человеке, который приходил утром. Фиона совсем забыла о нем. О чем же они говорили с бабушкой?

И наконец, этот незнакомец заставил ее вспомнить о старике, который утром играл на скрипке для них с Элиотом. Заставил — потому, что был его полной противоположностью. Стоявший перед ней мужчина был вежлив, от него пахло пряным одеколоном. А от грубого и невоспитанного приятеля Элиота вечно несло сардинами и серой.

Фиона редко встречалась с незнакомыми людьми, а этот был уже третьим за сегодняшний день.

— Три — счастливое число, — сказал ей мужчина.

Фиона оторопело заморгала.

— Прошу прощения, сэр?

— Ваша квартира — третья, в которую я постучался. Я полагал, что Одри обоснуется наверху, в одной из угловых квартир этого чудесного дома. И я не ошибся.

Фиона поймала себя на том, что непроизвольно улыбается и краснеет, но при этом не смотрит в пол, как обычно. Этот человек казался ей старым другом. Хотя в этом Фиона сомневалась, потому что у нее никогда не было никаких «старых друзей».

— Можно войти? Я — твой дядя Генри. Генри Миме. [21] Генри Миме (также известный как Горацио Маймс, Г. М. Сире и Эрнандес дель Моро), родной дядя двойняшек Пост, запечатлен на сотнях фотоснимков, сделанных папарацци, в окружении старлеток, а также рядом с промышленными магнатами и диктаторами развивающихся тропических «республик». Его не раз вызывали на допросы в Интерпол и ФБР, но при этом никогда не выдвигали против него официальных обвинений в каких-либо преступлениях. Бизнес-разведка обнаружила, что он является исполнительным директором, финансовым директором и президентом сотен теневых корпораций, не располагающих слишком большими активами. Его возраст и национальность не установлены. Единственное, что точно известно о Генри Миме, — это то, что он скользкий тип и что ничего определенного о нем сказать нельзя. (Боги первого и двадцать первого века. Том 11. Мифология семейства Пост. Изд. 8: Zypheron Press Ltd.)

Бабушка никогда не упоминала ни о каких дядюшках, тетушках, кузинах и кузенах. Однако Фиона поняла, что этот человек не лжет. Иначе не объяснишь его внешнее сходство с бабушкой и чувство, будто он знаком девочке давным-давно.

Фиона сделала шаг назад.

— Конечно, пожалуйста, входите.

Обычно посторонних в дом не пускали, но Фиона даже не вспомнила об этом. Человек, объявивший, что он — ее дядя, который был ее дядей, излучал силу и тепло. Она не могла позволить ему торчать на лестничной площадке.

Как только он переступил порог, тучи на небе разошлись и в окно ударили серебристые лучи света.

Мужчина пристально посмотрел на Фиону.

— Ты так похожа на свою мать, когда она была в твоем возрасте. Волосы у нее вились точно так же, как у тебя, и молодые люди просто сходили с ума, увидев ее. Но должен признаться, ты еще красивее.

Фиона смущенно покраснела. Ей хотелось опустить глаза, но дядя Генри улыбнулся, и на душе у нее стало легко, растерянность как рукой сняло.

— Вы знали мою маму?

Ничего глупее Фиона за весь день не произнесла. Конечно, он знал маму. Ведь он был ее братом.

Дядя Генри продолжал улыбаться, но Фионе показалось, что она уловила нечто вроде мысленной паузы. В следующее мгновение он ответил:

— О да, мы были очень близки. — Он обвел взглядом квартиру и едва заметно сдвинул брови. — Ты сказала, что живешь здесь с бабушкой? С Одри?

Фиона смутилась. Если этот человек был ее дядей, значит, бабушка — его мать. По спине Фионы почему-то побежали мурашки. Как можно не иметь представления, где живет твоя собственная мать?

Дядя Генри небрежно махнул рукой.

— Вижу, ты не понимаешь. Мы с Одри знакомы давно, но не так, как ты думаешь. Просто я и твоя мать были сводными братом и сестрой. У нас был общий отец, но разные матери.

Рот Фионы превратился в букву «О», но она не произнесла ни слова, потому что у нее сразу образовались тысячи новых вопросов.

Девочка поняла, что дядя Генри ждет, когда она заговорит.

— Не хотите ли присесть? Выпить чего-нибудь? У нас есть молоко и сок.

— Все в порядке, спасибо. Я довольно много пил по дороге сюда. — Он повернулся к открывшейся двери кухни, увидел Си и воскликнул: — Сесилия!

Подойдя к старушке, он обнял ее.

Си замерла в его объятиях, разжала губы и широко раскрыла глаза. Наконец она высвободилась.

— Ты!..

Дядя Генри шутливо погрозил ей указательным пальцем.

— Больше ни слова, милая леди с острова Эа. [22] Остров Эа — мифический остров, на котором обитала волшебница Цирцея. (Прим. ред.) Давай насладимся моментом воссоединения.

Си крепко сжала губы и прищурилась.

— Да, ты точно такая, какой я тебя помню, — ласково проговорил дядя Генри. — Ни на день не состарилась… сколько же прошло? Десять лет?

— Шестнадцать, — прошептала Сесилия. — Одри скоро придет, глупец. Тебе лучше уйти.

Свет в глазах дяди Генри угас, и в комнате вдруг стало холоднее. Он запрокинул голову и увидел комочек клубничной глазури на полке книжного шкафа. Прикоснувшись к нему, он поднес палец к носу.