Андрэ Нортон - Темный трубач

Мне доводилось слышать, будто ленты Зексро хранятся вечно. Но даже следующее поколение может не найти ничего интересного в нашем рассказе. Из нас самих только Дайнан и, может, Гита, которая сейчас работает в хранилище инопланетных записей, в состоянии продолжить историю нашего времени. Мы теперь используем наш ридер только для поисков необходимой технической информации: никто не знает, насколько хватит его энергии. Поэтому моя лента может долго пролежать нетронутой, если только спустя века в иных мирах не вспомнят о нашей колонии и не заинтересуются её судьбой, или же здесь, на нашей планете, вырастут новые поколения, способные восстановить давно заглохшие механизмы.

Итак, моя запись может оказаться бесполезной: за три года наше маленькое общество сильно продвинулось от цивилизации к варварству. Тем не менее каждый вечер я посвящал один час записям, используя помощь всех остальных: даже дети многое могут добавить. Это рассказ о мрачном трубаче, Гриссе Лугарде, который спас горстку соплеменников, чтобы настоящие люди не исчезли из мира, который он любил. Но мы, те, которых он спас, в сущности так мало о нём знаем, что в записи речь пойдёт больше о наших делах и поступках, а также об его гибели.

Бельтан — единственная планета в секторе Скорпиона, никогда не предназначавшаяся для обычного заселения; она сразу была организована как экспериментальная биологическая станция. Её климат пригоден для людей, но планета не обладала разумной жизнью, на ней вообще не было высокоорганизованных живых существ. Покрытые богатой растительностью материки разделяют широкие моря. Восточный материк оставили для туземной жизни. Заповедники, посёлки и фермы разместились на западном континенте вокруг единственного космопорта.

Как часть Конфедерации, Бельтан просуществовал около ста лет, до начала войны Четырёх Секторов. Эта война длилась десять лет.

Лугард считал эту войну началом конца нашей расы и её владычества в космосе. Время от времени возникают звёздные империи, конфедерации, другие объединения. Потом они становятся слишком большими, или старыми, или же разрываются изнутри. И лопаются, как наполненный воздухом шаролист, если его проткнуть шипом; остаётся лишь увядшая оболочка. Впрочем, жители Бельтана приветствовали окончание военных действий с надеждой на новое начало, возврат золотого века «до войны», о котором молодое поколение знало лишь понаслышке. Может, старшие и чувствовали правду, но отворачивались от неё, как человек, прячущийся от холодного зимнего ветра. Иногда лучше не знать, что тебя ждет за углом.

Население Бельтана и раньше было невелико, в основном специалисты и члены их семей, к тому же многие были призваны на военную службу, но из сотен улетевших вернулась горсточка. Моего отца среди вернувшихся не было.

Мы, Коллисы, происходим от первопоселенцев, но, в отличие от других, мой дед был не техником и не биологом — он командовал силами безопасности. Поэтому с самого начала наша семья была обособлена от общества из-за различия интересов. Возможно, моему отцу не хватало честолюбия. Молодым человеком он улетел с Бельтана и прошёл курс подготовки для патрульной службы. Но не старался продвинуться. Наоборот, предпочёл вернуться, надеясь в своё время, как и его отец, получить пост командующего силами безопасности. Только начавшаяся война и призыв всех пригодных к службе оторвали его от родной планеты.

Я, несомненно, последовал бы его примеру, но в течение десяти лет мы были изолированы от космоса, это меня и задержало. Моя мама, дочь техника, умерла ещё до того, как отец улетел со своим отрядом; с тех пор я жил в семье Аренсов.

Имберт Аренс, глава станции Кинвет, был двоюродным братом моей матери и единственным моим родственником на Бельтане. Серьёзный человек, добивавшийся результатов скорее благодаря терпению и упорству, чем уму. Вообще он подозрительно относился к неортодоксальным решениям и ссылкам на «интуицию» со стороны своих подчинённых, хотя — надо отдать ему должное — ограничивался лёгким неодобрением и никак не препятствовал их поискам.

Его жена Ранальда, истинный гений в своей области, терпимостью не отличалась. Мы редко её видели: она занималась какой-то закрытой темой. Очень рано всё домашнее хозяйство легло на их дочь Аннет, которая была на год моложе меня. Была ещё младшая сестра, Гита; обычно её видели с информационными лентами в руках; она столь же мало интересовалась домом, как и её мать.

Должно быть, узкая специализация, становившаяся всё более и более необходимой по мере продвижения человека в космос, привела нас, так сказать, к мутации. Хотя наиболее пораженные ею люди возражали бы особенно яростно. Мне настоятельно советовали выбрать какую-нибудь нужную для станции профессию, но все они мне не нравились. В конце концов, я стал готовиться к профессии рейнджера — Аренс считал, что это занятие мне подходит, — но тут война, которая, впрочем, впрямую нас не затрагивала, подошла к мрачному концу.

Победы не достигла ни одна из сторон, противники разошлись в крайнем изнеможении. Затем начались бесконечные «мирные переговоры».

Больше всего нас тревожило, что Бельтан оказался забыт основавшим его союзом. Если бы задолго до этого мы не перешли на самоснабжение и наша планета не смогла бы кормить и одевать нас, положение стало бы отчаянным. Торговля и связь с внешним миром и так сократились до одного корабля в два года в последний период войны, да и то два срока корабль пропустил. А когда он наконец прибыл, мы обнаружили, что это второсортный «грузовик», доставивший горстку участников войны. Ветераны оказались слепыми и хромыми, как говорится — отбросы военной машины.

Среди них был и Грисс Лугард. Первый помощник отца, он играл важную роль в моём детстве, но я не узнал спускавшегося по трапу хромого человека с небольшой дорожной сумкой, казавшейся слишком тяжёлой для его худых рук; вес сумки как будто клонил его набок и добавлял неуверенности в походке. Проходя мимо, он взглянул на меня, уронил сумку и поднял руку; рот на частично восстановленном (что выдавала слишком гладкая кожа) лице перекосился.

— Сим!..

Он протёр глаза, и я узнал его по браслету на запястье, теперь слишком просторному.

— Я Вир. А вы… — я взглянул на знаки различия на воротнике его грязного выцветшего мундира, — сектор-капитан Лугард!

— Вир, — он повторил моё имя, как будто пытаясь найти в прошлом что-то знакомое. — Вир… да, ты сын Сима! Но… но ты очень похож на Сима.

Он постоял, глядя на меня, потом поднял голову, повернулся и задумчиво огляделся. Теперь он как будто глядел поверх пыли, поднятой нашими башмаками.