Владислав Крапивин - Гваделорка

Однажды Квакер пришел к Чикишевым с Матубой, и там пса увидел кот Туркин. Думаете, были шум и драка? Ну да, сперва Туркин шипел и раздувался, но вскоре притих, подошел боком… И смотрите — ка, Матуба уже лижет рыжую кошачью шерсть. И скоро стали такие друзья — каждый день друг к дружке в гости…

И все было хорошо, только однажды Ваню скрутила острая тоска по маме. Мама приснилась ему, и он проснулся в слезах. Давно он так по ней не скучал, с детсадовской поры. Ваня выхватил из — под подушки телефон.

— Мама!.. Это я…

— Господи, что случилось?

Она всегда так говорила, если Ваня звонил неожиданно.

— Ничего не случилось. Просто соскучился…

— Но ведь у вас ночь!

— Ну, я и соскучился ночью… А ты сейчас на теплоходе?

— Да, посреди Карибского моря. Такая красота… Но я по тебе тоже соскучилась… Скажи правду, у тебя все хорошо?

— Совершенно хорошо. Только… знаешь что? Когда вернешься, прилети в Турень, а? Хоть на денек! Тогда будет… еще больше, чем совершенно хорошо… А?

И мама не сказала «нет». Она сказала, что «может быть», что «надо подумать» и «если не будет полного безденежья».

— Ура! — гаркнул на всю туренскую ночь Ваня.

— Сумасшедший! Ты там перебудишь всех!

— Ма — а! Я тебя обнимаю! Изо всех сил…

— И я тебя… Только я перед тобой все же немного виновата…

— А что случилось? Да нет, ты ни в чем не виновата!

— Дело в том, что я ничего не смогу узнать про Гваделупу. Туда не будет захода, агентство сократило маршрут. Говорят, там активизировался какой — то вулкан. Та самая Матаба или Тутуба… Сейсмическая опасность… Но монетки я тебе достала. Гваделупские, с кораблями…

— Ура!.. — выдал Ваня громким шепотом.

…А на следующий день Тимофей Бруклин сказал:

— Вот что значит совать карандаши в жерла уснувших вулканов…

— Не карандаши, а волшебный ключик, — уточнила Лорка. Ей не нравилось, когда нарушают сказочность.

— Ключик — сначала, а потом толстый карандаш…

— Сам ты толстый, — сказал Ваня гибкому стройному Тиму. — Еще неизвестно, что там такое. Может, это проснулся не Матуба, а Суфриер, он всегда дымит…

— А Матубы, может быть, вообще нет. Просто деревня с таким названием. На склоне Суфриера… — уточнил Никель.

— А скорее всего, это вообще бзя, — вмешался Квакер. У него было хорошее настроение, потому что он отмотался от переэкзаменовки по «нюркамату» (и «Княжна Нюра» даже получила замечание от завуча). — Скорее всего, агентство пудрит мозги туристам, чтобы сократить маршрут и нагреть лапы…

Не исключено, что так оно и было. Но возможно, что сюда снова приложил руку великий ВИП. Чтобы у Ваниной мамы выбрался лишний денек для прилета в Турень…

В то же утро Квакер отобрал половинки ключика у Вани и Лорки. Спаял их и повесил ключик на прежнее место, рядом с Пришельцем. Сказал, что незачем давать глупым младенцам такую игрушку, раз они решили не разъезжаться.

Ваня и Лорка не обиделись. Только Лорка сказала, что это «бзя».

— А еще воспитанная девочка, — укорил Квакер. — Знаешь, как я поступаю с вредными Дюймовочками? Кладу на одну ладонь, а другой сверху — плюх! Была трехмерная Дюймовочка — станет двухмерная, как тень.

— Бе — е, — сказала Лорка и высунула язык — лопатку. А потом добавила, что у ее бабушки много спелых больших помидоров. Здешнего урожая…

Тростик выменял у соседского мальчишки на свою линзу крупную раковину рапана, привезенную с Черного моря.

— Ну и правильно, — сказал практичный Федя. — Стекло, оно что? Так… А раковина как раз для твоей коллекции.

Похудевший большеглазый Тростик мотнул головой:

— Нет. Отнесем Агейке.

И отнесли раковину Агейке. Положили у плиты в путанице осота и повилики. Это было в первое воскресенье сентября. Все еще трещали кузнечики…

Читателю, видимо, понятно уже, что «Бриг «Артемида», первый роман этой книги (или первая книга этого романа), есть дипломная работа студента Ивана Повилики — из того времени, когда Иван закончил отделение литературного мастерства на Туренском филфаке.

Наиболее придирчивые воскликнут: «Как это может быть?!» Вся книга «Стальной волосок» написана в том самом году, когда Ваня пошел в шестой класс! И дальше пока ничего еще не было! Не могло быть!

Ну, это объясняйте как хотите. Сам Ваня — превращаясь из тощего длинноволосого студента обратно в привычного шестиклассника — разводит руками:

— Сам не знаю, как такое получилось…

И мы не знаем. Но книга — то есть, никуда от этого не денешься…

Кстати, на защите диплома случились некоторые осложнения. Руководитель, профессор Жанников, настаивал на пятерке. То есть на оценке «отлично». Однако Ванин оппонент, профессор Иванов, уперся. Говорил, что в лучшем случае — «жидкая троечка». Потому что работа слабая. Ну, не в смысле стиля и литературных образов, а в своей философии. Мол, там какие — то непонятные взгляды.

— Простите, профессор, в чем непонятные? — спросил Ваня (возможно, чересчур независимо).

— Вы пытаетесь убедить читателей, что придуманные вами события имеют право на ту же оценку, что и реальные факты… А в литературе фантастические измышления всегда ценились меньше, нежели факты, взятые из реальности.

— В самом деле? — удивился Иван.

— Коллега Повилика… — мягко сказал руководитель Жанников.

— Извините, — сказал Ваня.

Профессор Иванов, двинувши вперед бородку — лемех, заявил:

— В вашей так называемой «исторической повести»…

— Это повесть — сказка…

— Потрудитесь не перебивать!.. Придумать можно что угодно. Но во всякой выдумке должна лежать реальная основа. А вы не привели ни одного аргумента, подтверждающего ваш… сюжет.

— Аргументов множество, — возразил Ваня. — Хотя бы история детства профессора Евграфова…

— Мне кажется, не следует козырять своими родственными связями, — оттопырил над бородкой губу профессор Иванов.

— Ну, ладно, — покладисто отозвался Ваня. — Тогда один, совсем свежий аргумент, я не успел приложить его к работе… Мой друг, лейтенант спасательной службы Игорь Григорьев, недавно вернувшийся из училища в наш город на службу, месяц назад ремонтировал свой старинный дом. Под истлевшими обоями он увидел газетную прокладку. Из какой газеты лист, пока неизвестно, однако понятно, что это местная хроника семидесятых годов девятнадцатого века… Если позволите, я процитирую по памяти. Вот что написано на оборванном листе:

«…как стало известно из источников, близких к ученой общественности нашего города, в среду в Турень прибыл академик и профессор Петербургского университета Пэ А Повилика. Он был рад навестить своих старых друзей — капитана Туренского пароходства Гэ Вэ Булатова и мастера — резчика Пэ Ка Григорьева, с которыми в пятидесятых годах участвовал в рейсе по Атлантике. Академик выступил перед учащимися городского училища и рассказал им об этом плавании. Среди слушателей нашелся молодой преподаватель, который несколько вызывающим тоном подверг сомнению факт прохода брига «Артемида» по проливу Ривьер — Сале на перешейке острова Гваделупа. Он ссылался на утверждения писателя Жюля Верна, что такой проход невозможен.