Андреа Робинсон - Королева вампиров

— Прочти это, Софи. И дай знать, если у тебя останутся вопросы, — говорит она, передавая мне буклет и нежно поглаживая меня по руке, после чего снова задергивает за мной занавеску.

Я плюхаюсь обратно на кушетку. Отличное начало.

Спустя час сестра Эллис спрашивает меня, как я себя чувствую, улыбаясь так, словно нас теперь связывает великая тайна. Я отвечаю, что готова вернуться на занятия. Когда я протягиваю пропуск мистеру Джорджу, урок химии уже в самом разгаре, и, как ни странно, Джеймса здесь нет. Казалось бы, я должна почувствовать облегчение. Почему же меня так мучает вопрос, куда он делся? Может быть, он блефовал?

Устроившись на стуле, я открываю учебник по химии и готовлюсь продолжить свои исследования под прикрытием уравнений электронного баланса. Благодаря несчастному случаю, в котором участвовали смешанные химические вещества и коленка Грегори Ива, у меня нет напарника по лабораторной работе. Я раскладываю свои вещи, когда мимо меня проходит какая-то фигура и направляется к столу мистера Джорджа. Я смотрю на спину Джеймса, который представляется учителю. Мистер Джордж достает схему посадки учеников в классе.

— Итак, мистер Хэллоуэл. Почему бы вам не сесть рядом с... — начинает он, но затем хмурится на листок со схемой, оглядывает комнату и снова хмурится. — Что ж, похоже, вам придется сесть рядом с мисс МакГи.

Фантастика. Джеймс оборачивается, и я готовлюсь наградить его нахальной улыбкой, но запасы его энергии, кажется, резко уменьшились со времени прошлого урока. Его лицо выглядит усталым и напряженным, и оно словно плотнее обычного обтянуто кожей. Математика, конечно, не самая приятная вещь на свете, но я никогда не видела, чтобы кто-то настолько лишался из-за нее сил.

— Не очень-то получается следить за мной? — шепчу я, когда он проскальзывает на соседнее место.

— Нужно было позаботиться кое о чем, — сухо отвечает он. — Поскольку мы больше не делимся друг с другом секретами, то я не расскажу тебе, что это было.

Я собираюсь возразить, что меня это совершенно не интересует, и предупредить его, чтобы он берег свои колени, но вдруг замечаю, как трясутся его пальцы, когда он открывает учебник.

— Джеймс, что произошло? — спрашиваю я. Мое раздражение сменяется внезапным беспокойством.

— Ничего.

Я всегда думала, что из-за «ничего» люди не выглядят так, словно сейчас рухнут со стула. Но Джеймс игнорирует мои взволнованные взгляды, изучая таблицу Менделеева с таким видом, словно он — Мари Кюри.

— Увидимся после обеда, — бросает он, когда звенит звонок, и уходит прежде, чем я успеваю ему ответить.

Джеймс не возвращается после обеда. И после уроков его по-прежнему нигде нет. На пути к шкафчику я заглядываю в класс журналистики, но обнаруживаю только, что мистер Амадо тоже отсутствует, хотя его изрядно помятая куртка и сумка все еще висят на гвоздике. Я медлю немного, но когда понимаю, что он вряд ли появится в ближайшее время, мельком заглядываю в его еженедельник. Учительское совещание в 15.30. Вот черт.

Время у меня есть, и, поскольку Влад, кажется, от меня отстал, я решаю, что можно осторожно наведаться в класс французского. Помня, однако, о его привычке вечно слоняться по коридорам, я приклеиваю пару листов бумаги к стеклу узкого окошка, как только закрываю за собой дверь.

— Привет, Софи, — раздается высокий мелодичный голос позади меня.

Черт. Виолетта. Виолетта, которая отлично говорит по-французски и является новым членом нашего крошечного языкового клуба. Я начинаю путаться в людях, которых мне нужно избегать. Когда я, наконец, нахожу в себе силы, чтобы повернуться к ней, я вижу, что она мило улыбается мне, аккуратно сложив руки на коленях, — она ведь всегда останется истинной леди, даже тогда, когда будет обдумывать способы моей казни. По бокам от нее расположились Регина Митчелл и Кальвин Абрамс. К счастью, они не замечают возникшего напряжения, потому что вовсю спорят о половой принадлежности различных фруктов. Я уже давно догадываюсь, что споры на французском являются для них своеобразным флиртом. А «прошедшее незавершенное» — это уже практически секс.

— Мы собираемся принимать наркотики? — встревожено спрашивает Кальвин, углядев мои манипуляции с окном. — Я ведь президент клуба «Просто скажи нет», и нас заставили подписать бумагу, что мы никогда...

— Не волнуйся, Кальвин, я оставила свою заначку дома, — я стараюсь говорить спокойно, но не могу перестать нервно поглядывать в сторону Виолетты. В данный момент я не совсем понимаю, какие знания я могу демонстрировать в ее присутствии, а какие нет. Она не участвовала в лесной разборке, но Влад ведь наверняка все ей рассказывал... разве что он не хочет, чтобы она была в курсе того небольшого «недоразумения». Она выглядит довольной, как кот, поймавший канарейку, но это ни о чем мне не говорит.

— Je suis desole, — произносит Регина, — mais je ne comprends pas l'anglais.

Извините, я не понимаю по-английски. Вообще-то, есть правило, согласно которому мы не разговариваем на родном языке с момента начала занятия. И это правило придумала я. Ненавижу себя.

J'ai dit, — я повторяю свою шутку, которую только что сказала Кальвину, — N'inquiete pas, Monsieur Calvin. J'ai laisse mon «заначка» a la maison.

Заначка будет «un cache», — поправляет меня Виолетта, а затем похлопывает по сиденью подле себя. Решив, что сейчас мне могут угрожать разве что ее лингвистические нападки, я сажусь рядом.

Около получаса мы болтаем о разных простых вещах — о зимних носках, о любимых пирогах и о том, что у Кальвина фобия божьих коровок и турникетов в метро. Вскоре они с Региной углубляются в серьезные дебаты по поводу разницы между «croque-monsieur» и «croque-madame». Виолетта, пользуясь удобным случаем, придвигает свою парту к моей. Возможно, таким образом она пытается нагнать на меня страху, но это пугает меня не больше, чем приближение слепой трехногой собаки. По крайней мере, именно в этом я пытаюсь себя убедить. Но я все же нервно оглядываюсь в поисках путей отступления, когда она наклоняется и шепчет мне на ухо:

— N'inquiete pas, Sophie. J'ai trouve un nouveau petit copain. Done, nous sommes encore amies, non? — спрашивает она и широко улыбается.

Не волнуйся, Софи. Я нашла нового парня. Так что теперь мы снова друзья, верно?

Ого, вот это скорость. Но облегчение быстро сменяется новой головной болью: судя по моему опыту, возникновение новой любовной интриги у Виолетты означает скорое появление нового вампира-тинейджера в моей школе.

— И кто это? — я оставляю попытки изображать французскую беседу.

Она прижимает палец к губам и произносит, скромно приподняв брови:

— C'est une secrete.

Это секрет.

Но не успеваю я открыть рот, чтобы выжать из нее побольше информации, как раздается стук в дверь. Лысая голова мистера Хэнфилда, учителя испанского и дежурного по коридорам, показывается в дверном проеме и сообщает нам, что пришло время очистить помещение.