Андрей Жвалевский - Гимназия №13

Маша послушно пошла за Лёлей в спортзал.

– Всё, отбой, – приказал Антон.

Гимназисты лежали на матах в спортзале и слушали ночную школьную жизнь. Домовым не спалось. По всему зданию хлопали двери, то и дело раздавался топот, шелест или приглушенный, еле различимый шепот.

– Интересно, – спросил Антон, – они всегда так ночью шуршат?

– Да, – ответила Лёля, – только обычно люди их не слышат. У них же ночью самая жизнь начинается. А ты уже знаешь, что мы будем делать завтра?

– Искать, – пожал плечами Антон. – У нас пока одно дело.

– А где?

– Хороший вопрос, – усмехнулся Севка. – Слушайте, раз уж мы не спим, давайте попробуем найти в словах кота что-нибудь полезное. Вдруг получится!

– Ну разве что «вдруг», – проворчал Мишка.

– Так, Лёля, Маша, рассказывайте, что вам это животное наговорило?

– Он Стругацких цитировал, – сказала Маша, – «Понедельник…»

– О! Моя любимая книга! – взвился Севка. – А если это намек? Может, что-нибудь с днями недели? Сегодня у нас что?

– Среда, – ответил Антон.

– М-да… Ни понедельника, ни субботы… Может, нужно подождать, и в субботу что-нибудь прояснится? Хотя время же замерло… А может, нужно от фамилии плясать? Стругацкие… Может, нам нужно что-нибудь обстругать?

Слушать Севку, который сам предлагал идеи и сам же их отбрасывал, было сложно.

– А вы стругаете на трудах? – спросила Лёля, чтобы перевести разговор в более практическое русло.

– Нет, – ответил Антон, – мы территорию убираем. А может, нужно дуб обстругать? Кот про дуб ничего не говорил?

– Нет, – вздохнула Маша, – он только придуривался. Мы его спросили: «Где воздушная подсказка?», а он таким дурным голосом отвечает: «Воздух, воздух, я – земля!»… А потом еще и хихикал над нами, что мы намеков не понимаем…

Севка задумался, потом одним рывком сел и всплеснул руками.

– Ну конечно! – завопил он. – Это ж даже не намек, он же прямым текстом сказал! У него земляная подсказка! Он – земля! Вернее, дуб – земля! Вернее, там этой земли вокруг дуба! С воздухом потом разберемся! Пошли туда!!!

– Что ж вы так орете? – сонно спросила Люба. – Спите! Выспитесь, так и пойдете, куда хотите.

– Да чего время терять? – сказал Севка.

Он уже был готов бежать, хватать, воевать…

– А ведь Люба права, лучше нам поспать. – сказала Лёля. – Завтра утром Васька будет голодный, и из него за завтрак хоть что-то можно будет вытянуть. А сейчас мы его и разбудить-то не сможем.

– Я смогу, – сказал Мишка и угрожающе потряс медной трубкой, которую он прихватил с собой из владений Кладового, – я его разбужу… Навсегда…

– Севка, ложись! Мишка – тихо! – сказал Антон. – У нас отбой. Всем спать! Подъем в…

– В 18–35, – хихикнул Севка, продемонстрировав мобильник с намертво вставшими часами.

– Как я встану, так и подъем! – отрезал Антон.

Все завозились, устраиваясь поудобнее, и уже через несколько минут всех сморил сон. Лёля тихонько поднялась, огляделась, щелкнула пальцами, пошептала что-то… Уменьшенный Аркадий Иваныч возник возле нее почти сразу. Они секретничали довольно долго.

– Да не смогу я так быстро! – шептал физрук. – Не успею. Давай попозже…

– Только чтоб как по-настоящему! – сказала Лёля.

– Обижаешь! – сказал Аркадий Иваныч. – У меня, знаешь, какие ребята? Орлы!

– Спасибо! – сказала Лёля.

– Рано еще, – сказал физрук, – и с тебя угощение.

– А как же! – улыбнулась девочка.

Домовой исчез, как и не было. Минут через пять заснула и Лёля.

На сей раз никому ничего особенного не снилось – какая-то каша из домовых и котов. Даже Антоха во сне увидел себя спящего. Причем он смотрел на себя как бы со стороны, даже вспомнил истории про мертвых, душа которых отлетает и видит тело откуда-то сверху. Антон прислушался к себе, но ничего особенного не почуял. Никакой такой особенной смерти. И даже далекая опасность, к которой они с другом бежали два прошлых сна, как-то притупилась – наверное, тоже отдыхала. Антоха трижды обернулся вокруг себя и лег, прикрыв хвостом нос.

«Утро» оказалось заметно мудренее «вечера». Севка уже не рвался сию секунду копаться под дубом, Мишка поглощал завтрак, уставившись в одну точку, кажется, не понимая, что ест. Антону даже пришла в голову шальная мысль подсунуть ему в тарелку что-нибудь несъедобное – салфетку, например – и посмотреть, что будет. Но он сдержался. Он тут главный, не хватало еще ерундой всякой заниматься.

Все остальные тоже были немногословны, а Маша почему-то во все глаза пялилась на Лёлю, но когда та улыбалась в ответ, Маша пугалась и принималась торопливо жевать.

Никто не сказал ни слова, кроме дежурных благодарностей Столовому. Тот не ответил – только губы обиженно поджал и принялся ворчать под нос: «Ну кто так ест? Надо же с радостью, с удовольствием…»

К дубу подошли в сосредоточенном молчании. Кот спал, повернувшись к миру основанием пушистого хвоста.

– Ну что, – спросил Антон, – надумали чего?

Он надеялся, что всеобщее утреннее сумрачное состояние вызвано стремлением что-нибудь такое придумать – и, возможно, кто-нибудь что-нибудь сообразил. Антоха оказался прав наполовину. Все думали, но никто ни до чего не додумался.

– Так и будем стоять? – спросила кошачья спина. – Или все-таки покормим несчастное животное, лишенное самого святого – свободы?

Лёля поставила перед спиной лоток с свежайшей сметаной. Васька соизволил повернуться противоположной хвосту стороной.

– Сметана, – траурно произнес он. – Опять сметана!

И принялся есть с таким видом, как будто спасает Вселенную от страшного яда ценой своей жизни.

– Так вчера же сметаны не было! – удивилась Маша.

Кот не посчитал необходимым отвечать на всякую галиматью.

– Васенька, – ласково сказала Лёля, – а что ты про землю вчера говорил?

Васенька дернул кончиком хвоста в том смысле, что пошли вы все со своими проблемами, не видите – животное занято?

Мишка вздохнул, вопросительно глянул на Антоху и, получив ободрительный кивок в ответ, поднял наглого кота за шиворот левой рукой. В правой он сжимал полюбившуюся ему медную трубку.

– Ты! – грозно прорычал Мишка. – Нашу же сметану жрать – и нам же хамить?

– Мяу! – прохрипел Васька.

Мишка встряхнул его так, что внутри у кота что-то явственно булькнуло.

– Мяу! – твердо ответил Васька и зажмурился.

– Может, зря ты его так? – осторожно спросила Лёля.

– Могу и не так, – с угрозой ответил Мишка. – Могу и башкой об дуб! Или трубкой по башке, выбирай!

Мишка красноречиво отвел руку с трубкой. Кот зажмурился еще крепче. По его виду было, что он скорее умрет, чем подчинится грубой силе. Грубая сила в лице Мишки начала свирепеть. Неизвестно, чем бы это все кончилось, если сверху, из ветвей не раздался булькающий, как будто даже кудахтающий, голос: