Жюль Верн - Том 3

Всю первую половину мая около сотни индейцев и негров трудились не покладая рук и сотворили просто чудеса. Быть может, некоторые добрые люди горько посетовали бы, видя, как вековые исполины падают один за другим под топорами дровосеков; но деревьев там было такое несметное множество — и на берегах реки, и на островах вверх и вниз по течению, до самого горизон­та, — что вырубка участка в пол квадратной мили не могла оставить в лесу сколько-нибудь заметной прогалины.

Через три недели после начала работ на мысу между Амазонкой и ее притоком Наней все было вырублено начисто. Жоам Гарраль не велел оставлять даже молодую поросль, которая через два­дцать — тридцать лет могла стать таким же лесом. Лесорубы не пощадили ни единого деревца, все было снесено «под гребенку».

Этот участок земли, с двух сторон омываемый водами великой реки и ее притока, предназначался для земледелия: его вспашут, обработают, засеют и засадят, и на следующий год всходы маниоки, кофе, иньяма, сахарного тростника, кукурузы, арахиса покроют почву, еще недавно затененную густым тропическим лесом.

Еще не закончилась третья неделя мая, а все деревья уже рассортировали по качеству древесины и по плавучести и симме­трично разложили на берегу Амазонки, где и начнется постройка исполинского плота — жангады, настоящей плавучей деревни. Настанет час, когда река, вздувшаяся от весеннего паводка, подни­мет эту громаду и унесет за сотни миль, к побережью Атлантиче­ского океана.

Все это время Жоам Гарраль лично руководил всем: сначала на месте вырубки, потом возле реки.

Якита вместе с Сибелой готовилась к отъезду, хотя старая негритянка никак не могла взять в толк, зачем уезжать оттуда, где всем так хорошо.

— Но ты увидишь много такого, чего ты никогда не видела, — твердила ей Якита.

— А будет ли оно лучше того, что мы привыкли видеть? — неизменно отвечала Сибела.

Ну а Минья и ее наперсница Лина больше думали о том, что касалось их самих. Для них речь шла не просто о путешествии: они навсегда уезжали из дому, им следовало предусмотреть тысячу мелочей, связанных с устройством в новой стране, где юная мулатка по-прежнему будет жить возле хозяйки, к которой она так привяза­лась. У Миньи было тяжело на сердце, но хохотушку Лину ничуть не огорчала разлука с Икитосом. С Миньей Вальдес она заживет нисколько не хуже, чем с Миньей Гарраль. Отучить Лину смеяться можно было, только разлучив их, но об этом никто не помышлял.

Бенито помогал отцу во всех работах, учась управлять фазендой, в которой со временем станет хозяином. А Маноэль делил свое время между домом, где Якита с дочерью не тратили времени зря, и местом вырубки, куда Бенито тащил своего друга чаще, чем тому хотелось. Впрочем, Маноэль, понятное дело, делил свое время очень неравномерно.

Глава VII Вслед за лианой

В воскресенье, двадцать шестого мая, молодежь решила немного отдохнуть и развлечься. Погода стояла прекрасная, легкий ветерок с Кордильер смягчал жару. Все манило из дому на свежий воздух.

Бенито и Маноэль пригласили Минью в большой лес, раскинув­шийся на правом берегу Амазонки, напротив фазенды, чтобы попрощаться с чудесными окрестностями Икитоса.

Молодые люди решили захватить с собой ружья, но обещали не покидать своих спутниц и не гоняться за дичью — за это поручился Маноэль.

Минья с радостью приняла приглашение. Жоаму и Яките гулять было некогда. Во-первых, план жангады был еще не закончен, а с постройкой плота нельзя было запаздывать; во-вторых, Якита и Сибела, хотя им и помогала вся женская прислуга фазенды, не хотели терять и одного часа.

После завтрака, часов в одиннадцать, двое молодых людей и две девушки отправились на берег — к месту слияния двух рек. Их сопровождал негр-слуга. Все уселись в убу и, проплыв между островами Икитос и Парианта, пристали к правому берегу Ама­зонки.

Лодка причалила к естественной беседке из великолепных древовидных папоротников, увенчанных на высоте тридцати фу­тов зеленым веером из мелких бархатистых веточек с тончайшим кружевом резных листочков.

— А теперь, Маноэль, — сказала Минья, — я покажу вам наш лес: вы новый человек в верховьях Амазонки, а мы здесь дома. Позвольте же мне выполнить обязанности хозяйки.

— Дорогая, — ответил молодой человек, — вы будете такой же хозяйкой в Белене, как и у себя на фазенде. Там, как и здесь...

— Послушай, Маноэль, и ты, сестрица! — нетерпеливо вскри­чал Бенито. — Надеюсь, вы пришли сюда не за тем, чтобы обмени­ваться любезностями. Забудьте хоть ненадолго, что вы жених и невеста!

— Ни на один час, ни на одну минуту! — выпалил Маноэль.

— А если Минья тебе прикажет?

— Не прикажет.

— Как знать! — засмеялась Лина.

— Лина права, — сказала Минья, протягивая руку Маноэлю. — Давайте сделаем так, как хочет мой брат. Итак, мы порываем все связи. На время прогулки мы с вами больше не жених и невеста, я не сестра Бенито, а вы ему не друг!

— Еще чего! — возмутился Бенито.

— Браво, браво! Мы все незнакомы между собой! — подхвати­ла Лина, весело хлопая в ладоши.

— Мы все чужие друг другу и встречаемся в первый раз, — продолжала Минья, — мы здороваемся, знакомимся...

— Сударыня, — проговорил Маноэль, почтительно кланяясь девушке.

— С кем имею честь говорить, сударь? — осведомилась Минья с полной серьезностью.

— С Маноэлем Вальдесом, который будет счастлив, если ваш брат соизволит представить его...

— К черту треклятые церемонии! — вскричал Бенито. — Оста­вим эту дурацкую затею! Будьте уж лучше помолвлены, друзья мои. Сколько вам угодно! Хоть навсегда!

— Навсегда!.. — эхом отозвалась Минья.

Ответ ее прозвучал так непосредственно, что Лина рассмея­лась громче прежнего.

Маноэль поблагодарил девушку нежным взглядом за это не­вольно вырвавшееся слово.

— Если мы наконец пойдем, то будем меньше болтать! Впе­ред! — крикнул Бенито, желая выручить смущенную сестру.

Однако Минья не спешила.

— Погоди, Бенито, — сказала она. — Ты видел, я была готова послушаться тебя. Ты хотел заставить нас с Маноэлем забыть о нашей помолвке, чтобы мы не портили тебе прогулку. А теперь ты исполни мою просьбу, чтобы не портить прогулку мне. Хочешь ты того или не хочешь, но обещай забыть...

— О чем? — удивился Бенито.

— Забыть, что ты охотник, дорогой братец!

— Как! Ты мне запрещаешь?..

— Я запрещаю тебе стрелять в этих прелестных птичек — попугаев, кассиков, куруку, так весело порхающих по лесу. Запре­щаю убивать всякую мелкую дичь, которая нам сегодня не нужна. Вот если какой-нибудь ягуар или другой хищник подойдет слиш­ком близко — тогда другое дело.

— Но... — начал Бенито.

— А не то я возьму Маноэля за руку, мы с ним убежим, заблудимся в лесу, и тебе придется нас разыскивать.