Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Дары Cмерти

Лицо Снегга исказилось, теперь он захлебывался словами:

– Спас? Спас? Думаешь, он разыгрывал героя? Он спасал свою шею и своих друзей! Ты ведь не… Я… Я тебе не позволю…

– Не позволишь? Мне?

Ярко-зелёные глаза Лили сузились. Снегг мгновенно сбавил тон.

– Я не то хотел сказать… Просто я не желаю, чтобы тебя дурачили… Он за тобой увивается, Джеймс Поттер за тобой увивается! – Похоже, эти слова вырвались у Снегга помимо его воли. – А он вовсе не то… что все думают… чемпион по квиддичу… – Обида и неприязнь рвались из Снегга сбивчивыми словами, и Лили всё выше и выше подымала брови.

– Я знаю, что Джеймс Поттер – безмозглый задавака, – прервала она Снегга. – Можешь не трудиться мне это объяснять. Но юмор Мальсибера и Эйвери – это безобразие. Безобразие, Сев. Не понимаю, как ты можешь с ними дружить!

Гарри показалось, что выпадов Лили против Мальсибера и Эйвери Снегг уже просто не слышал. Стоило ей отозваться пренебрежительно о Джеймсе Поттере, его напряжение как рукой сняло, и теперь он шагал рядом с ней совсем другим, упругим шагом…

И эта сцена исчезла…

Гарри снова смотрел, как Снегг выходит из Большого зала, сдав СОВ по защите от Тёмных искусств, бредёт прочь от замка и случайно оказывается рядом с местом, где сидят под буком Джеймс, Сириус, Люпин и Петтигрю. Но на этот раз Гарри не стал подходить ближе. Он и так знал, что произошло после того, как Джеймс заклинанием поднял Северуса в воздух и насмеялся над ним; он знал, кто что сказал и сделал, и ему не хотелось слышать всё это снова. Он видел, как к группе приблизилась Лили и бросилась на защиту Снегга. И слышал издали, как Снегг, вне себя от унижения и ярости, бросил ей непоправимое слово:

– Грязнокровка!

Сцена переменилась…

– Прости меня.

– Отвяжись.

– Прости меня!

– Можешь не трудиться.

Это было ночью. Лили в халатике стояла, обхватив себя руками, перед портретом Полной Дамы у входа в башню Гриффиндора.

– Я пришла только потому, что Мэри сказала, будто ты грозишься проторчать здесь всю ночь…

– Да. Я бы так и сделал. Я вовсе не хотел обзывать тебя грязнокровкой, это у меня просто…

– Сорвалось с языка? – В голосе Лили не было жалости. – Слишком поздно. Я много лет находила тебе оправдания. Никто из моих друзей не понимает, почему я вообще с тобой разговариваю. Ты и твои дружки – Пожиратели смерти… Ага, ты этого даже не отрицаешь. Ты даже не отрицаешь, что сам собираешься стать таким же. Тебе не терпится присоединиться к Сам-Знаешь-Кому, да?

Он открыл было рот, но так ничего и не сказал.

– Я больше не могу закрывать глаза. Ты выбрал свою дорогу, я – свою.

– Нет… послушай, я не хотел…

– Обзывать меня грязнокровкой? Но ведь всех, кто родом из таких семей, ты именно так и зовёшь, Северус. Почему же я должна быть исключением?

Он пытался что-то объяснить, но Лили бросила на него презрительный взгляд, повернулась и скрылась в проходе за портретом…

Вход в башню Гриффиндора исчез, а новая сцена появилась не сразу. Гарри словно летел сквозь сменяющиеся цвета и формы, пока мир вокруг него вновь не принял ясные очертания. Он стоял в темноте на пустынной, холодной вершине холма, и ветер свистел в голых ветвях деревьев. Взрослый Снегг тяжело дышал и беспокойно крутился на месте, крепко сжимая волшебную палочку, явно в ожидании чего-то или кого-то. Страх Снегга передался Гарри, хотя он знал, что бояться ему нечего, и он поглядел через плечо, пытаясь догадаться, чего ждёт здесь Снегг…

В воздухе мелькнула ослепительная вспышка белого света. Гарри подумал, что это молния, но Снегг упал на колени, и палочка вылетела у него из рук.

– Не убивайте меня!

– Я и не собирался.

Дамблдор появился внезапно – шум ветра заглушил звук трансгрессии. Он стоял перед Снеггом в развевающейся мантии. Его лицо было освещено снизу светом волшебной палочки.

– Итак, Северус, что за весть шлёт мне лорд Волан-де-Морт?

– Нет… никакой вести… Я пришёл по собственному почину! – Снегг заламывал руки. Чёрные волосы развевались на ветру вокруг его головы, и вид у него был немного безумный. – Я пришёл с предостережением… нет, с просьбой… пожалуйста…

Дамблдор взмахнул палочкой. Листья по-прежнему летели по ветру, но там, где стояли они со Снеггом, стало совсем тихо.

– Какая же просьба ко мне может быть у Пожирателя смерти?

– Пророчество… предсказание Трелони…

– Ах да, – откликнулся Дамблдор. – И что из этого вы доложили лорду Волан-де-Морту?

– Всё… всё, что слышал! – ответил Снегг. – И поэтому… из-за этого… он думает, что пророчество относится к Лили Эванс!

– В пророчестве ничего не сказано о женщине, – сказал Дамблдор. – Речь там шла о мальчике, который родился в конце июля…

– Вы понимаете, о чём я говорю! Он думает, что речь идёт о её сыне… Он собирается отправиться к ней… убить их всех…

– Если она так много для вас значит, – сказал Дамблдор, – то лорд Волан-де-Морт, несомненно, пощадит её. Разве не могли вы попросить его пощадить мать в обмен на сына?

– Я… я просил…

– Вы мне отвратительны, – сказал Дамблдор. Гарри никогда не слышал такого презрения в его голосе. Снегг слегка отпрянул. – Значит, вам плевать, что её муж и сын погибнут? Пусть гибнут, лишь бы вы получили то, что хотите?

Снегг молчал, не спуская глаз с Дамблдора.

– Ну так спрячьте их всех, – прохрипел он. – Спасите её… их. Прошу вас.

– А что я получу взамен, Северус?

– Взамен? – Снегг ошеломлённо глядел на Дамблдора, и какое-то мгновение Гарри ожидал, что он будет спорить, однако после недолгого молчания Снегг сказал: – Всё что угодно.

Вершина холма исчезла, и Гарри оказался в кабинете Дамблдора. В нём раздавались странные звуки, похожие на вой раненого животного. Снегг скорчился в кресле, подавшись вперёд, а Дамблдор с мрачным видом стоял над ним. Спустя мгновение Снегг поднял лицо. Казалось, он прожил сто очень несчастливых лет с тех пор, как стоял на вершине холма.

– Я думал… вы… спасете её…

– Они с Джеймсом доверились не тому человеку, – сказал Дамблдор. – Как и вы, Северус. Вы ведь тоже надеялись, что лорд Волан-де-Морт её пощадит?

Снегг задыхался.

– Её сын выжил.

Снегг мотнул головой, словно отгоняя назойливую муху.

– Её сын жив. У него её глаза, такие же точно. Вы ведь помните глаза Лили Эванс?

– ПРЕКРАТИТЕ! – выкрикнул Снегг. – Умерла… навсегда…

– Вас мучает совесть, Северус?

– Лучше бы… лучше бы я умер…

– И какая от этого была бы польза? – холодно спросил Дамблдор. – Если вы любили Лили Эванс, если вы действительно любили её, то ваш дальнейший путь ясен.

Глаза Снегга были затуманены болью, и слова Дамблдора дошли до него не сразу.