Мэтт Хейг - Тенистый лес

К тому времени, когда открепился второй ремень, стало очевидно, что третий неизбежно последует за ним. Это и произошло, что, в свою очередь, привело к другому неизбежному событию — бревна стали вываливаться из кузова.

Пока машина подъезжала к мосту, Сэмюэль не сводил глаз с фуры. Он рассчитал, что если они продолжат ехать на той же скорости, машина будет под мостом как раз тогда, когда на нем окажется грузовик.

Поэтому, когда он увидел первое бревно, свалившееся с фуры, он уже знал о потенциальной опасности.

— Папа! Останови машину!

— Сэмюэль, в чем, черт побери, дело?

— Останови машину! Бревна! Падают с фуры! Останови машину!

— Сэмюэль, о чем ты вообще говоришь? — Папа Сэмюэля совершенно не собирался останавливать машину.

Первое бревно проломило дорожное ограждение в ста метрах от моста и покатилось вниз по склону по направлению к полю со стороны трассы В-642.

— Останови машину! Останови машину!

— Сэмюэль? — Его мама всегда произносила его имя с вопросительной интонацией, когда начинала сердиться.

— Останови! Останови! Просто останови!

Но машина продолжала ехать вперед, бревна продолжали падать, а его сестра продолжала петь:

— С днем рожденья меня…

— Останови!

— Сэмюэль?

— Мы не можем просто так остановиться.

— С днем рожденья меня…

— Неужели вы не видите?

— Что?

— Смотрите, эти бревна, они скатываются вниз!

— С днем рожденья Марту…

— Бревна? Какие бревна?

— Честное слово, Сэмюэль. Мне кажется, ты перевозбудился…

— С днем рожденья…

Тогда все и произошло. Ровно в тот момент, когда папа Сэмюэля наконец решил затормозить. Именно в этот момент последние десять бревен, оставшиеся в кузове фуры, свалились вниз и проломили ограждение.

Однако на этот раз одно из бревен не покатилось в поле вниз по холму. Оно упало с моста и обрушилось на единственную машину, которая ехала по этому участку трассы В-642.

Ба-бах!

Бревно приземлилось на переднюю часть крыши. Тяжелая шотландская сосна, которая проехала три сотни миль на юг на пути к бумажному заводу в Линкольншире.

Меньше чем за секунду — время, которое потребовалось бревну, чтобы проломить тонкий металл крыши, — Сэмюэль и Марта лишились обоих родителей. Сами они, как и вся задняя часть машины, остались целы и невредимы.

Сэмюэль держал сестру за руку, пока они, оцепенев, сидели на заднем сиденье. Они были слишком шокированы, чтобы пошевелиться. Или чтобы заговорить. Или чтобы издать хоть звук. За одну секунду их глаза увидели больше кошмаров, чем за все то время, что они оба прожили на свете.

Они так и не узнали, куда родители собирались отвезти их на день рождения Марты. Они знали одно: что бы ни случилось дальше, их жизнь уже никогда не будет прежней.

Смерть родителей, убитых огромным бревном, была не первой смертью, с которой столкнулись Сэмюэль и Марта Блинк.

Вообще-то большинство их ближайших родственников были унесены смертью в течение их коротких детских жизней, хоть сами они и не присутствовали ни при одной из этих смертей.

Их не было рядом, например, когда дедушка нес коробку с декоративными гномами в свой садик позади дома и с ним случился инфаркт. Или когда два месяца спустя бабушка споткнулась об одного из этих гномов и упала, ударившись головой о крышу теплицы.

Не было их и тогда, когда дядя Дерек умер от разряда электрического тока, пытаясь вилкой высвободить крошечный кусочек тоста из тостера. Или когда тетя Шейла упала и ударилась головой о дверной упор, выиграв пять очков в лотерею.

Их не было и тогда, когда их норвежский дядя Хенрик… Впрочем, случай с дядей Хенриком оставался весьма загадочным.

В отличие от всех остальных смертей, Сэмюэлю и Марте никогда не рассказывали о том, как умер дядя Хенрик. Если честно, о том, как он жил, им тоже почти ничего не было известно.

Итак, дядя Хенрик был из Норвегии. Из той страны, откуда была родом и Лив, мама Сэмюэля и Марты. Из той страны, где они никогда не бывали. У их мамы была сестра-близняшка по имени Ида. Лив и Ида выросли в городке под названием Фредрикстад недалеко от столицы Норвегии, Осло. Когда им было двадцать, умерла их давно овдовевшая мать. На следующий год Лив переехала в Англию, чтобы учиться в университете, и там встретила своего будущего мужа Питера. В том же году в Норвегии Ида влюбилась в прыгуна на лыжах с трамплина по имени Хенрик.

Сэмюэль и Марта знали о тете Иде и дяде Хенрике очень немногое. Но одно им было известно точно: тетя Ида была очень хорошей метательницей копья, лучшей во всей Норвегии, и участвовала в Олимпийских играх в Москве. Сэмюэлю это всегда казалось поразительным фактом — то, что его кровная родственница участвовала в Олимпийских играх, — и это вдохновляло его на усиленные старания в дни спортивных состязаний. Но после того как он едва не насадил на копье своего тренера, он понял, что, возможно, не будет следовать по стопам своей тети.

Когда бы Сэмюэль с Мартой ни спрашивали про тетю Иду, они всегда получали от мамы один и тот же ответ: «Она добрая и замечательная женщина».

Так почему же они никогда не видели эту очень добрую и замечательную женщину?

Хороший вопрос. И Сэмюэль с Мартой задавали его неоднократно — около сотни раз каждый — но так ни разу и не поучили удовлетворительного ответа.

Вот три из тех не-очень-удовлетворительных ответов, которые они получали:

1) «Ваша тетя Ида боится кораблей и самолетов, поэтому она никогда не выезжает из Норвегии. И никаких больше вопросов, у меня болит голова».

2) «Мы не можем себе позволить путешествие в Норвегию, потому что это очень дорогая страна, а мы не печатаем деньги. И никаких больше вопросов, у меня болит голова».

3) «В Норвегии очень холодно. Я уверена, что вы предпочтете поехать в какую-нибудь теплую страну с хорошими пляжами. И никаких больше вопросов, у меня правда раскалывается голова».

Вот как обстояли дела.

По крайней мере, так обстояли дела до тех пор, пока не прошло шесть дней после смерти их мамы и папы. В этот день пришло письмо, которое Сэмюэлю вручила миссис Финч, добрая пожилая соседка, присматривавшая за ними.

Сэмюэль взглянул на почерк, но не узнал его. Петельки в буквах «д», «у» и «з» напомнили ему о том, как писала его мама, но у мамы почерк был более неразборчивым.

Он вскрыл конверт и нашел там два билета на самолет и письмо, которое он начал читать.

Ида Кронг

1846

Флом

Норвегия

Дорогие Сэмюэль и Марта, я сестра вашей мамы и, насколько мне известно, единственная ваша живая родственница. Мне невероятно жаль, что впервые я вам пишу при таких ужасных обстоятельствах. Но вы должны знать: вы не одни. Вам не придется жить в детском доме или скитаться по свету, как посылка, которую никто не хочет открывать.