Татьяна Левано­ва - Аквамариновая звезда

Она побежала следом за лучиком, спустилась по свободной движущейся лестнице, проскользнула в дверь, когда отвернулся охранник, и очутилась в длинном и узком зале с высоким потолком. Сколько же там было сердцеедов! Девочка даже замерла от ужаса, увидев десятки, сотни крутящихся шестеренок, услышав лязг и грохот. Но сердцееды не обращали на нее никакого внимания, они медленно двигались куда-то стройной шеренгой. Маше пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться головой о парившего сердцееда. Она прижалась к стене и принялась двигаться вдоль нее, следя за ярко-синим лучиком колокольцев. Тот указал на одного из сердцеедов. Маша достала голографическую помаду и украдкой нарисовала на сердцееде блестящий крест. Желто-зеленый глаз уставился на нее, но девочка не испугалась — она точно знала, что кресло- футляр было занято другой жертвой. Она спокойно достала из сумки недопитую бутылку русалочьей воды и сделала большой глоток. Маша стеснялась пить чужую воду, но она просто уже не могла терпеть. Ей стало легче, она пошла по темному коридору

следом за своим сердцеедом с намалеванным на нем блестящим крестом.

— Сломать бы вас всех, сердцееды. Взорвать. Отменить Зеленку и кредиты, — бормотала девочка. — Но мне это не по силам. Изменить всю экономику этого мира, да этого даже Александр Нескучный бы не смог!

Сердцееды двигались медленно и нудно, Маша брела следом и думала теперь только о воде. О русалочьей воде в красивых сине- зеленых бутылках, о коралловом «чае» в самоподогревающихся банках, о горячем кефире, даже о простой воде из-под крана, которая здесь всегда была немного солоноватой. Бульканье в сумке раздражало и дразнило ее, и за все время пути она не раз делала глоток чужой воды из бутылки, ей уже совсем не было стыдно. Чего стыдиться, если бы она не пыталась помочь маме Дельфы, она бы сейчас отдыхала в апартаментах Морены, где и напитков хоть залейся, и роскошная ванна в полном ее распоряжении. Но жажда не отступала, Маше становилось все хуже и хуже, ее мутило, в висках стучали молоточки, перед глазами появились искры. Она упрямо шла вперед, глядя на блестящий крест на сердцееде, но ей казалось, что все пространство вокруг было закрашено голографической помадой. Когда кто-то схватил ее за руку, она буквально рухнула на этого человека.

— Кто здесь? Ты откуда? Как ты выбралась? На каком из них ты прилетела?

— Ни на каком... 

— Стоять! — человек крепко держал ее за локоть. — Постоянно кто-то сбегает! Шарниры на замках расшатываются, понятное дело, должники их изнутри пинают.

— Нет, я от касс иду, с деньгами...

— Деньги надо было вовремя платить, а не сейчас! — сотрудник выхватил сумку. Маша почувствовала, что поднимается в воздух. Один из сердцеедов подхватил ее под мышки.

— Стойте! — руки у Маши были свободны, она щелкнула пальцами и сумка вернулась к ней. Сотрудник уставился на девочку во все глаза.

— Как ты это сделала?

— Поставьте меня на пол, и я все объясню!

Неизвестно, что бы предпринял сотрудник, но в этот момент случилось то, чего он опасался, — футляр помеченного помадой сердцееда раскрылся от сильных ударов изнутри, и папа Дельфы выпрыгнул наружу. Маша по-прежнему висела в воздухе и с испугом смотрела, как здоровенный мужчина в разорванной салатовой униформе набросился на растерявшегося сотрудника. Но в тот же миг упустивший жертву сердцеед подхватил его и поднял в воздух. Теперь папа Дельфы махал кулаками, вися на одном уровне с Машей. Вид у него был злой и отчаянный.

— Вот, у нас уже двое удравших, — обрадовался сотрудник, — сейчас из вас выжмут Зеленку вне очереди.

Услышав это, папа Дельфы громко застонал, он явно расстался со всякой надеждой.

Но Машин звонкий голос перекричал его

стон:

— Не имеете права, на мне нет долга! Можете проверить!

Она назвала свое имя и те данные, которые записывала компьютерная проводница, а потом с торжеством показала свое запястье без путеводителя.

— Тогда что ты здесь делаешь? — наконец начал понимать сотрудник. — Обычно детишки стараются держаться от сердцеедов подальше и не лезут в цеха...

— Я же вам битый час пытаюсь объяснить: я пришла заплатить деньги в счет долга этого человека!

— Деньги принимают только в кассах.

— Я была в кассе, но я не знаю его имени и адреса, поэтому побежала за сердцеедом, чтобы спросить.

— Что за чушь! С какой стати тебе платить за него долг?! Вы ее знаете? — обратился сотрудник к мужчине. Тот в растерянности переводил взгляд с него на Машу, желание махать кулаками у него пропало, казалось, силы совсем оставили его. Он болтался в железных лапах сердцееда совершенно безвольно.

— Его дочь Дельфа пропала или похищена. Она заработала денег, и его жена как раз везла их в кассу, когда ей стало плохо. Я работала вместе с Дельфой и поэтому взяла

деньги, чтобы успеть помочь ее отцу. Вот они, все в сумке. Спустите меня вниз!

Сердцеед по знаку сотрудника осторожно поставил Машу на пол. Девочка высыпала содержимое сумки на круглый поднос, повисший перед ней в воздухе. Сотрудник выяснил у Спрута его данные, потом долго считал перлиты, а затем пожал плечами:

— Но ведь это не все.

У Маши появилась слабость в коленках. Она так старалась, так торопилась, через столько прошла, чтобы принести эти деньги, а их не хватает. О чем только думали родители Дельфы, ведь они наверняка знали, сколько получает их дочь. Девочка села прямо на пол и снова достала недопитую бутылку русалочьей воды из сумки.

— Стой! Это сумка и вода моей жены? — вдруг спросил мужчина, висящий в лапах сердцееда.

— Да, а вам что, жалко? — жалобно ответила Маша, замерев с бутылкой в руках. — Я ужасно хочу пить.

— Долг это не покроет, но для очередного взноса вполне годится, — пояснил сотрудник и велел сердцееду отпустить мужчину. — Вы свободны на две недели. В течение этого времени постарайтесь не увеличивать сумму долга и соберите следующий взнос. Иначе вас снова привезут ко мне.

Маша, обрадовавшись, что все так хорошо окончилось, с облегчением открыла бутылку и сделала большой глоток. Но папа Дельфы подбежал к ней и выхватил бутылку.

— Моя жена разводит в напитке сердечное лекарство. У нее бывают приступы, и она вынуждена постоянно его принимать. Сколько ты успела выпить?

— Примерно четверть бутылки, — ответила девочка сонным голосом. Слабость разливалась по ее телу, ей ужасно хотелось спать, ну хотя бы чуть-чуть полежать с закрытыми глазами на полу.

— За какое время? — тормошил ее мужчина.

— Примерно минут за двадцать...

Голоса казались очень гулкими, словно

на вокзале. Маша изо всех сил старалась держать глаза открытыми, но ей это никак не удавалось. Она уснула прямо на руках у папы Дельфы.