Мария Некрасова - Большая книга ужасов 32

— Дурак!

И я понял, что приманка — это я и есть. Хорошо хоть гоняться за ними не надо, сами летят! Я выставил банку наотлет, размахался, пытаясь собрать дым…

— Дурак!

— Дурак!

— Дурак! — чирикали привидения на разные голоса. Других слов, что ли, не знают?! А потом они начали щекотаться, а я стал ржать, потому что, когда тебя щекочет целый рой привидений, терпеть — выше человеческих возможностей. В банке маячил какой-то дымок, но, по-моему, одни влетали, другие вылетали, я занимался мартышкиным трудом.

— Дурак!

— Дурак! — чирикали привидения, а я стоял согнувшись, хихикал и немножко махал банкой, не представляя, что делать. Я уже захлебывался собственным хохотом, а привидения щекотались и щекотались. От них не спасешься, закрываясь руками, они же — дым, в любую щель пролезут… А это идея!

Я натянул горловину майки на горлышко банки и от души захлопал себя по животу и спине.

— Кыш из-под майки, кыш!

Майка в джинсы заправлена, деваться им некуда. Будут выходить через ворот — прямо в банку!

Белый дымок под стеклом становился все плотнее, гуще. Вот они, родимые! Кто еще хочет меня пощекотать?!

Такой же фокус я проделал с джинсами, предварительно как следует заправив штанины в кроссовки. Пока выгонял из джинсов, новая партия щекотателей набилась под майку. Пока выгонял из-под майки…

В общем, через каких-то полчаса со мной осталось только одно упрямое привидение. Щекотаться оно не любило, поэтому и шлялось до сих пор на свободе. Летало вокруг головы и щипало за уши.

— Дурак!

— Дурак!

Позаниматься, что ли, с ними расширением словарного запаса? Смех один, а не привидения, только одно слово и знают. Я закрыл банку, чтобы не разлетелись, сунул в карман.

— Ну скажи: «Укушу-у», «Защекочууууу», а?

— Дурак, — не сдавалось привидение. Ну и пожалуйста! Я поймал его кепкой, как сачком, и тоже загнал в банку. Сделано! Еще одно маленькое дело сегодня, и я смогу спокойно заняться поисками Сашки.

В лицо пахнуло холодом, я даже не сразу сообразил, что уже переместился из дома с привидениями и стою на улице в темноте. Что там у меня следующее? Долго думать не пришлось. Как только глаза привыкли к темноте, я увидел, вспомнил и жутко захотел домой, потому что работа меня ждала малоприятная. Щекотать здесь меня никто не будет. Здесь вообще никто не пикнет, кроме меня, но от этого еще гаже.

На поляне в шеренгу стояли виселицы. Скрипели на ветру деревянные столбы, раскачивались на веревках повешенные. Тихо-тихо. У моих ног в землю были воткнуты лопата и нож. Проще пареной репы. Главное — не смотреть, а то приснятся еще!

Как я снимал-хоронил первого, я очень хорошо помню, потому что фиг такое забудешь. Это была женщина с огромными, будто стеклянными глазами. Смотреть страшно, она пялится на тебя, словно живая, и зажмуриться страшно: вдруг, пока ты не видишь, она… Я кое-как перерезал веревку, а потом долго-долго рыл могилу, оборачиваясь каждые пять секунд: вдруг встанет? Вдруг схватит?! Она вела себя тихо, и я немного успокоился. Потом уже действовал как автомат: срезал веревку, рыл яму, клал висельника, закапывал яму. Долго провозился. Точно долго, потому что спину ломило сильней, чем после тех скелетов. А когда прихлопнул лопатой последний комок земли, почувствовал, что сейчас упаду и никакого Сашку сегодня…. Нет, что это я? Устал просто.

У костра никого не было, когда я вернулся. Ночь уже, все разошлись, разлетелись по своим делам. Ну и ладно. Мне сейчас не до корпоративных посиделок, надо искать Сашку. Только где? Палыч говорил: «Заказчик уже забрал на кладбище», а где тот заказчик, где то кладбище, даже сам Палыч не знает.

Я щелкнул пальцами — хотел кружку кофе, и у меня получилось. Странно, я же Палычу вроде как должен. Или отработал уже? Или простые фокусы вроде кофе так дешевы, что и за волшебство-то не считаются? А еще бывает, мать рассказывала, начальство говорит одно, а на деле выходит совсем не так. «Вы проштрафились, и я вас не отпущу, пока не проработаете месяц!» Отрабатываешь свой месяц, увольняешься, а бухгалтерия тебе выдает такую сумму, что на три месяца работы хватило бы. Выходит, начальник просто запугивал, не хотел работника терять.

Мысль была приятная, согревала круче всякого кофе. Проверю немедленно. Отставил кружку, щелкнул пальцами: «Хочу к Сашке!» — и оказался у него дома.

Сашкин стол, как обычно, пестрел обертками от сникерсов, обложками дисков, резиновыми динозаврами (всем в школе расскажу!). В компанию затесалась тетрадка, одна на все предметы, и сборник шпаргалок по истории. Я еще с минуту разглядывал композицию, соображая, где же Сашка. Неужели он дома?!

— Сашка! Са-шка! — Я стоял и вопил, боясь сойти с места. Вдруг сделаю шаг и окажусь опять у костра?

В соседней комнате заскрипели половицы — кто-то идет. Неужели? Нет, Сашкина мать. Толкнула дверь, заглянула в комнату, скользнула взглядом по мне, как по пустому месту, спохватилась, посмотрела еще раз и завопила.

Честно: посмотрела на меня и ка-ак заорет! Главное — ничего членораздельного, просто: «А!» Орала бы по-русски, я бы хоть понял, в чем прикол. Может, у меня третье ухо выросло, пока я работал на Палыча, или, например, все считали меня умершим. Объяснила бы, э?

— Теть Галь, что случилось? — спросил я и получил тетрадкой по морде. Ногой по коленке (не больно), учебником по башке, пятерней по носу…

— Сгинь! Сгинь, нечистая! — вопила тетя Галя, охаживая меня всем, что под руку подвернется. На мое счастье, подворачивались в основном книги, тетрадки и коробочки из-под дисков, так что было не больно. Странно только…

— Теть Галь, это я, Игорь!

— Сгинь! — Она двинула мне кулаком в живот особенно сильно, несколько секунд я не мог ни дышать, ни объясняться. Пока плыли перед глазами круги и звенели в ушах тети-Галины вопли, я все-таки успел сообразить: «Не узнает. Или считает умершим».

— Я жив… — попытался я внести ясность, за что получил стулом по хребту.

Боль была такая, будто во всей спине не осталось ни одной целой косточки. Хватит, пожалуй, объяснений, так и покалечиться недолго. Не хочет разговаривать — не надо, а мутузить себя, любимого, почем зря я не позволю. Надо сматываться.

Тетя Галя стояла аккурат в дверях, проскользнуть мимо нее было затруднительно. Но надо. Иначе убьют.

— Сгинь!

Я получил в физиономию целую пачку дисков и решил, что пора. Тетя Галя только на секунду отвернулась, отыскивая, чем в меня еще можно кинуть (а все! Надо экономнее с боеприпасами!), и я прошмыгнул у нее под рукой и очутился в другой комнате. Хорошо хоть отца Сашкиного дома не оказалось, а то бы я точно не ушел живой. Пролетел через вторую комнату (Сашки нет), выскочил в коридор, захлопнул за собой дверь… Уф!