Без автора - Черепашки-ниндзя и Карлик Кон

- Архангел взвешивает на весах отлетевшие души и грехи их, - начал было пояснять Мик. - А Христос во Славе, словно рефери на ринге.

- А внизу вечное пламя, - закончил мысль Донателло. - Великолепная массовка.

- О, какие мы идиоты! - вскричал вдруг Раф. - Надо было нам потребовать с настоятеля плату с каждой головы.

Друзья рассмеялись.

Шутки шутками, а на самом деле это была их первая самостоятельная работа в качестве художников-реставраторов.

Вот и сейчас, рассматривая приоткрывшееся их глазу изображение, они гадали, какое оно будет иметь продолжение.

- Там слева - пляска Смерти, - неожиданно сказал Лео.

- Пляска Смерти? - удивился Мик.

- Да, мой друг, пляска Смерти, - продолжал Лео. - Художник хотел напомнить людям про то, что им умирать придется.

- И зачем их вечно стращать? - заворчал Дон, размешивая краски. - Все равно они лучше не станут.

- Но, если ты их напугаешь...

- Они призадумаются? - спросил Лео.

- А если они призадумаются...

- Так еще больше напугаются.

- А это уже не наша забота, - сказал Мик, осторожно снимая слой штукатурки.

- Ну да, - посмеиваясь, сказал Лео. - Наше дело нарисовать Пляску Смерти.

- Нарисовать все, как есть. А потом все пускай что хотят, то и делают.

- А ведь кое-кто будет нас проклинать.

- Да уж не без того.

Так, перекидываясь фразами, друзья провели большую часть ночи. К концу третьего часа под толстым слоем обнаружилось изображение прекрасной головы.

- Смотри, Мик, - тихо позвал Лео друга.

Совсем рядом на него со стены смотрели глаза. Глаза с тяжелыми веками, в темных кругах, борода клином, свисающие усы, ультрамодная одежда...

- Бьюсь об заклад, - восхищенно произнес Донателло. - Итальянским мастерам было чему поучиться у этого художника.

Это был не хрестоматийный неземной Христос. Это был суровый, грозный владыка, само правосудие.

- Да будет правосудие! - голос Лео загремел под куполом зала. - Но милости не будет! Эхо в пустом зале смешалось с раскатами грома за стенами монастыря.

- Вот моя рука. Вот что вы со мной сделали, - продолжал вещать Лео. - И за это многие примут пытку, ибо вы пытали меня!

- М-да, - пробурчал Раф. - Не хотел бы я сидеть на скамье подсудимых, когда он судит. А Лео продолжал:

- Да!.. Как это там говорится?.. Ага! Вот!.. Ты накормил Меня, когда Я алкал, напоил, когда Я жаждал? Одел Меня, когда Я был наг, принял Меня, когда Я был странником, посетил, когда Я был болен, пришел ко Мне, когда Я был в темнице!?

Раскаты грома были ему ответом.

Через час гроза стихла. И друзья вышли из зала, чтобы предаться сну...

Так проходили дни за днями. Черепашки проводили время, переходя из одного угла в другой. Ползали на коленях, лежали на боку. Словно окно, фреска на замазанной стене открывалась все шире и шире.

Желание вывести на свет божий сцену Апокалипсиса, запечатленную давным-давно умершим художником, захватило друзей целиком.

Все происходившее вокруг казалось для них сном. А реальностью было то, что происходило внутри полупрозрачного зала, перед проступающей фреской. Все остальное проплывало мимо. Как во сне. Но длилось это недолго.

Однажды вечером потухло электрическое освещение. Друзья зажгли свечи и продолжили

работу.

Неожиданно Мик спросил:

- Послушай, Лео, ты не можешь сказать, как он выглядел?

- Кто? - не понял его Лео.

- Художник, написавший эту фреску.

- О, конечно, я могу вообразить его лицо, - сказал Лео. - Он был... светловолосый, борода... да, борода прилипала к краске... волоски и сейчас сохранились, особенно в красной охре, которую он размешивал на льняном масле.

- А ты не путаешь его волос с волосами от кисти? - спросил его Дон.

- Нет, - ответил Лео. - У тех длина другая: дюйм, ну, от силы - полтора. Для грубой работы, к тому же из свиной щетины, а для тонкой идет волос серого барсука.

- Ну, ты даешь! - восхищенно заметил Раф.

- М-да-а... - протянул Мик. - Весьма впечатляюще. А что еще может быть установлено относительно нашего неизвестного художника?

- Писал правой рукой, - продолжал Лео. - Был, приблизительно, такого же роста, как Мик.

- На чем основаны твои рассуждения? - спросил пораженный Мик.

- Ему приходилось на табурет залезать, чтобы дотянуться до этой высоты. А вот эти участки он писал на коленях, а то и лежа на боку. Вот, пожалуй, и все.

- Все?

- Да, еще. Он, не исключено, жил в монастыре. Это только предположение. И последнее - он не доверялся ученику. Он почти все написал сам, кроме самого низа, нижней части преисподней. Посмотрите и убедитесь - там грубая работа, просто подмалевка. Ума не приложу, почему он перепоручил это своему ученику, когда уже был у финиша.

- Возможно, он вышел из игры, - задумчиво сказал Донателло, глядя куда-то вниз, на камен­ные плиты пола.

- Как? Каким образом? - удивился Раф.

- Друзья! Я понял, почему последний ярд адского пламени писал не он, - продолжал Донателло. - То была последняя работа художника. Он дико устал. Поэтому решил выйти из игры. Но тогда так просто было не уйти, его вернули и заставили продолжать работу. Он, наверно, умер за работой. Но и последние мазки его кисти были четкие и уверенные; и в конце он оставался мастером, как и в начале.

- О, я понял! - внезапно завопил Мик. Он скатился кубарем с лестницы вниз на каменные плиты зала, продолжая вопить: - О, я понял, что произошло! Он свалился!

Через мгновение он снова очутился на лесах.

- Великий Боже! - вопил Мик в спину Лео. - Это была его последняя работа. Он свалился!

Лео повернулся и, когда до него дошло, ухмыльнулся:

- Ладно, - крикнул он в ответ, - сам ходи поосторожней на лесах.

Вечером следующего дня друзья вновь принялись за работу. Стоя на каменных плитах зала,

они пристально рассматривали часть фрески, которая изображала мучения грешников.

- Фу ты! - поморщился Раф. - Какая мерзость!

- Что ты имеешь в виду? - спросил у него Донателло.

- Посмотри, - продолжил Раф. - Он язвы себе расковыривает, руки кусает, жилы себе нитями раздирает, кричит...

- Страшно тебе, да?

- Мне? Страшно? - поразился Раф. - Да ты меня не знаешь. А это что за пакость он тут изобразил?

Раф показал в угол зала, где двое грешников, вцепившись друг в друга зубами, истекали кровью. Один из них был карликом.

- Жуткое зрелище! - воскликнул он. - У тебя горячительного не найдется? Мик протянул ему бутылку с виски.

- Друзья! Этот калик мне кажется знакомым, - начал было Лео, но Раф перебил его:

- Изжаждался, как верблюд в пустыне, - сказал он, прихлебывая из бутылки. Было решено сделать перерыв.

Лео, поднявшись на леса, подошел к окну. Ветер раскачивал деревья, холодная луна освещала облака, бегущие над ними. В глубине темнела стена дальней части монастыря, а над ней возвышалась круглая башня, под самой крышей которой из маленького стрельчатого оконца брезжил тусклый свет. Это была башня, в которой жил настоятель монастыря.