Патрик Несс - Поступь хаоса

Я направляю луч света на девчонку. Она не шарахается.

— Твои родители, да? — тихо спрашиваю я.

Хотя девчонка молчит, я почти уверен, что это ее родители.

Я смотрю на обломки, на канаву и все понимаю: девчонка прилетела сюда с мамой и папой. Корабль разбился, они умерли, она выжила. И неважно, откуда они прилетели, из Нового света или откуда подальше. Они умерли, она выжила и осталась совсем одна.

А потом ее нашел Аарон.

Когда удача не с тобой, она против тебя.

На земле видны следы волочения: похоже, девчонка сама вынесла трупы родителей из корабля и притащила сюда, желая похоронить. Но в болоте можно хоронить только спэков, потомушто после двухдюймового слоя грязи начинается сплошная вода.

Трупная вонь мешается с болотной, такшто по запаху не разберешь, сколько они тут пробыли.

Девчонка смотрит на меня теми же пустыми глазами: не плачет, не улыбается, ничего. Потом проходит мимо, возвращается по следам ко входу в корабль и скрывается внутри.

— Эй! — кричу я и иду за ней. — Нам нельзя долго тут…

Только я подхожу к двери, как девчонка выскакивает наружу, а я со страху отпрыгиваю назад. Она ждет, пока я уйду с дороги, спускается по лесенке и идет мимо, держа сумку в одной руке и пару пакетов в другой. Я оглядываюсь на дверь и встаю на цыпочки, пытаясь заглянуть внутрь. Там жуткий кавардак, всюду валяются вещи и осколки.

— Как ты умудрилась выжить? — спрашиваю я, оборачиваясь.

Но девчонка нашла себе занятие. Она отложила сумку и пакеты в сторону и ставит на более-менее сухой участок земли небольшую зеленую коробочку, поверх которой укладывает ветки.

Я изумленно гляжу на нее.

— Ты чего, у нас нет времени на…

Девчонка находит на боку коробки какую-то кнопку, нажимает, и — ВЖИХ! — в ту же секунду перед нами вспыхивает самый настоящий, большой и жаркий костер.

Я стою как дурак, разинув рот от удивления.

Хочу такую же коробку!

Девчонка смотрит на меня и потирает руки. Только тут до меня доходит, что я промок насквозь, замерз и дрожу всем телом, и что костер для меня настоящий подарок судьбы.

Я оглядываюсь на болото — можно подумать, я бы что-то разглядел в этой черноте. Ничего я там не вижу, конечно, однако звуков тоже нет. Пока что рядом никого. Пока.

Опять смотрю на костер.

— Ну хорошо, только на минутку.

Я подхожу к огню и, не снимая рюкзака, начинаю греть руки. Девчонка разрывает один пакет и кидает мне. Я недоуменно смотрю на него, но тут она залезает внутрь пальцами, достает что-то съедобное — сухофрукт или вроде того — и начинает жевать.

Она меня кормит. И греет.

Глаза у нее по-прежнему пустые, на лице никакого выражения: просто стоит у огня и жует. Я тоже начинаю есть. Сухофрукты похожи на маленькие сморщенные точки, но они сладкие и жуются, такшто я за полминуты уминаю целую пачку. И только потом замечаю, что Манчи тоже хочет есть.

— Тодд? — говорит он, облизываясь.

— Ой, прости!

Девчонка смотрит на меня, на Манчи, потом достает из своей пачки горсточку фруктов и протягивает моему псу. Когда он подходит, она невольно отшатывается и роняет еду на землю. Манчи все равно: он тут же все уминает.

Я киваю девчонке. Она не кивает в ответ.

Ночь уже в полном разгаре, и вокруг нашего костра стоит непроглядная темень. В дыре, проделанной в кронах деревьев упавшим кораблем, мерцают звезды. Я пытаюсь вспомнить, не слышал ли на прошлой неделе какого-нибудь грохота с болота, но такой звук мог запросто утонуть в прентисстаунском Шуме и остаться никем не замеченным.

Я вспоминаю об одном знакомом проповеднике.

Почти никем.

— Тут оставаться нельзя, — говорю я. — Мне жалко твоих родителей, правда, но за нами будет погоня. Даже если Аарон умер.

При упоминании Аарона девчонка вздрагивает — едва заметно. Он что, назвал ей свое имя? Или как?

— Прости, — извиняюсь я, сам не знаю за что. Поправляю рюкзак. Он кажется невыносимо тяжелым. — Спасибо за еду, нам пора. — Я внимательно смотрю на нее. — Если ты, конечно, с нами.

Девчонка секунду смотрит на меня, а потом мыском ботинка спихивает горящие ветки с зеленой коробочки, снова нажимает кнопку и без всякого страха обжечься берет коробку в руки.

Эх, вот бы мне такую штуку!

Девчонка прячет ее в сумку, которую вынесла из корабля, а потом перекидывает лямку через голову, как бутто это рюкзак. Как бутто она с самого начала собиралась идти со мной.

— Ну, — говорю я в ответ на ее пустой взгляд, — выходит, мы готовы.

Ни я, ни она не двигаемся с места.

Я оглядываюсь на ее ма и па. Девчонка тоже, лишь на секунду. Мне хочется ей что-нибудь сказать, что-нибудь утешительное, но разве я могу? Только я решаюсь открыть рот, как девчонка начинает рыться в сумке. Может, хочет запомнить родителей, исполнить какой-то ритуал или еще что… Но нет, она достает из сумки то, что искала, и это оказывается всего лишь фонарь. Значит, она всетаки умеет им пользоваться!

Девчонка проходит мимо меня и преспокойно идет дальше, бутто мы уже отправились в путь.

И все? Ничего, что тут ее мертвые родители?

Секунду я провожаю ее взглядом, потом окликаю:

— Стой!

Она оборачивается.

— Нам в другую сторону. — Показываю налево. — Сюда.

Я начинаю шагать в правильном направлении, Манчи бежит за мной. Оглядываюсь — девчонка тоже идет следом. Я бросаю быстрый взгляд ей за спину: как же хочется остаться и посмотреть, не завалялось ли на корабле еще каких интересных штуковин! Но нет, надо идти, хотя на дворе ночь и мы ни минуты не спали, все равно мы должны идти.

И мы идем, пытаясь различать между деревьев горизонт и шагать строго в сторону прогала между горами. Обоим лунам осталось не так долго до полнолуния, небо ясное, и чутьчуть света проникает даже под болотный полог.

— Слушай внимательно, — велю я Манчи.

— Что слушать? — спрашивает тот.

— Чтобы нас никто не сцапал, дурак.

По темному болоту шибко не побежишь, поэтому мы идем шагом — как можно быстрей, светя перед собой фонариками, огибая большие корни и совсем уж жидкую грязь. Манчи то и дело забегает вперед и возвращается, нюхая воздух и иногда лая, просто так, от нечего делать. Девчонка не отстает, но и слишком близко не подходит. И хорошо, потомушто хоть я и немного успокоился, мой Шум всякий раз вскидывается при приближении ее тишины.

Странно, что она ничего не сделала, когда уходила от ма и па. Ну там, не поплакала, не попрощалась с ними или еще чего. Согласны? Я бы все отдал, чтобы еще разок повидать Бена и Киллиана, даже если б они… Ладно, не будем об этом.

— Бен, — повторяет за мной Манчи, путаясь у меня под ногами.

— Знаю. — Чешу его между ушей.

И мы идем дальше.