Патрик Несс - Поступь хаоса

Конь опять поворачивается кругом…

Я жду…

Испуганное животное, кренясь и подгибая задние ноги, подставляет мне наездника…

Вот он, мой шанс…

Я замахиваюсь со всех сил…

БУМ!!!

Бью Дейви прямо в лицо, точно кувалдой…

Клянусь, я сломал ему нос…

Он вопит от боли и падает с седла на землю…

Роняя в пыль винтовку…

Я отскакиваю в сторону…

Нога Дейви застревает в стремени…

Бедный конь все кружит и кружит…

Я с размаху шлепаю его по задним ногам…

И все, коню это надоело.

Он кидается обратно на вершину холма, волоча за собой Дейви. Его тело бьется о землю и камни, летя вверх по склону…

А винтовка так и лежит в пыли…

Я делаю шаг…

— Тодд?

Нет времени.

Совсем нет времени.

Ни думая ни о чем, я бросаюсь обратно к Виоле, лежащей возле кустов.

— Кажется, я умираю, Тодд…

— Не умираешь, — говорю я, одной рукой хватая ее под плечи, а другой под колени.

— Мне холодно.

— Ты не умрешь !!! — кричу я. — Не сегодня!

Я встаю с Виолой на руках. Впереди вьется зигзагом дорога к Хейвену.

Путь будет неблизкий.

Времени нет.

И я кидаюсь прямиком вниз, сквозь заросли кустарника и камни. Плевать на дорогу.

— Давай!!! — громко кричу я. Шум как бутто исчезает, и во всем мире остаются только мои бегущие ноги.

Давай!

Я бегу.

Сквозь заросли…

Через дорогу…

Опять сквозь заросли…

И опять через дорогу…

Вниз, вниз…

Взметая клубы пыли и перепрыгивая кусты…

Спотыкаясь о корни…

Давай.

— Держись, — говорю я Виоле. — Держись, слышишь?

Виола стонет от каждого толчка.

Но это ведь значит, что она дышит. Она жива.

Вниз…

Вниз…

Давай!

Пожалста!

Я подскальзываюсь на каком-то папоротнике…

Но не падаю…

Опять дорога и заросли…

Ноги болят от напряжения.

Заросли и дорога…

Вниз…

Пожалста…

— Тодд?

— Держись!!!

Я прибегаю к подножию холма и не останавливаюсь.

Виола такая легкая.

Как перышко.

Я бегу к тому месту, где дорога вновь соединяется с рекой. Дорога к Хейвену. Вокруг нас снова зеленеют деревья и плещет река.

— Держись! — повторяю я, изо всех сил припуская по дороге.

Давай.

Пожалста.

Изгибы и повороты…

Под деревья, вдоль берега реки…

Впереди уже маячит укрепленная стена, которую я видел в бинокль с вершины холма: по обеим сторонам дороги вдоль забора свалены огромные железные «иксы».

— НА ПОМОЩЬ!!! — ору я на бегу. — ПОМОГИТЕ!!!

Я бегу.

Давай.

— Кажется, я не выдержу… — едва слышно бормочет Виола.

— ВЫДЕРЖИШЬ! — кричу я. — Не СМЕЙ сдаваться!

Бегу дальше.

Укрепление уже рядом…

Но там никого …

Никого нет…

Я пробегаю сквозь открытые ворота.

Останавливаюсь, смотрю по сторонам.

Здесь никого.

— Тодд?

— Мы почти на месте, — говорю я.

— Я теряю сознание, Тодд…

И ее голова заваливается назад…

— Нет, НЕ ТЕРЯЕШЬ! — кричу я в лицо Виоле. — ОЧНИСЬ, Виола Ид! Не закрывай глаза, черт тебя побери!

И она пытается. Я вижу, как она пытается.

Ее глаза открыты — самую малость, но открыты.

И я снова, как можно быстрей, бросаюсь вперед.

И кричу:

— НА ПОМОЩЬ!

Пожалста.

— НА ПОМОЩЬ!

Она начинает задыхаться.

— ПОМОГИТЕ!

Пожалста, только не это.

И я НИКОГО не вижу.

Дома, мимо которых я пробегаю, пусты. Проселочная дорога переходит в мостовую, но вокруг по-прежнему никого.

— НА ПОМОЩЬ!

Мои ноги стучат по мостовой…

Дорога ведет к большой церкви, которая виднеется из-за деревьев. Шпиль отбрасывает блики на городскую площадь.

Там тоже никого.

Нет!

— ПОМОГИТЕ!

Я вбегаю на площадь, пересекаю ее, озираюсь по сторонам, прислушиваюсь…

Нет.

Нет.

Пусто.

Виола тяжело дышит у меня на руках.

В Хейвене никого нет.

Я подбегаю к центру площади.

Вокруг ни души.

Я снова верчусь на месте.

— ПОМОГИТЕ!

Никто не отзывается.

Хейвен совершенно опустел.

Никакой надежды здесь нет и в помине.

Виола начинает выскальзывать из моих рук, и мне приходится встать на колено, чтобы ее удержать. Мою рубашку она выпустила, и одной рукой я прижимаю ее к ране.

У нас ничего не осталось. Сумка, бинокль, мамин дневник — все это на вершине холма.

У нас с Виолой больше ничего нет, на всем белом свете есть только мы.

И у нее так сильно идет кровь…

— Тодд? — тихо, заплетающимся языком говорит она.

— Пожалста … — В моих глазах стоят слезы, голос ломается. — Пожалста.

Пожалста пожалста пожалста пожалста…

— Ну раз уж ты так просишь, — раздается голос с другого конца площади. Спокойный голос, даже близко не похожий на крик.

Я вскидываю голову.

Со стороны церкви ко мне идет один-единственный конь.

С одним-единственным наездником.

— Нет… — шепчу я.

Нет.

Нет.

— Да, Тодд, — говорит мэр Прентисс. — Увы, все именно так.

Он непринужденно, почти нехотя направляет копя и мою сторону. Как всегда невозмутимый и безупречный: никаких пятен пота на одежде, на руках чистые перчатки, на ногах блестящие сапоги.

Это невозможно.

Такого не может быть.

— Как вы сюда попали? — говорю я, почти срываясь на крик. — Как…

— Любой дурак знает, что в Хейвен ведут две дороги, — спокойно и вкрадчиво говорит мэр, почти усмехаясь.

Мы видели пыль. Вчера мы видели впереди, на дороге в Хейвен, пыль.

— Но как ?.. — Я настолько поражен, что едва выговариваю слова. — Вам еще минимум день оставался…

— Иногда слухи об армии не менее эффективны, чем сама армия, мальчик мой, — говорит мэр. — Мы выдвинули городу весьма мягкие условия капитуляции. Одним из них было очистить улицы, чтобы я мог приветствовать тебя лично. — Он смотрит на вершину холма. — Правда, я надеялся, что тебя приведет мой сын.

Я оглядываю площадь и теперь вижу лица, множество лиц в окнах и дверях.

Из-за церкви выезжает еще четверо всадников.

Я снова перевожу взгляд на мэра Прентисса.

— Ах да, кстати, теперь я президент Прентисс, — говорит он. — Советую тебе запомнить.

И тут до меня доходит.

У него нет Шума.

Ни у кого из них нет Шума.

— Верно, — говорит мэр. — Ты совершенно прав, хотя это отдельная, очень любопытная история, и вряд ли ты себе такое представлял…

Виола вновь соскальзывает вниз; это движение причиняет ей боль, и она едва слышно стонет.

— Пожалста! — говорю я. — Спасите ее! Я сделаю все, что прикажете! Встану на вашу сторону! Да что уго…

— Вот видишь, ты сам пришел ко мне в руки. Терпенье города берет, — говорит мэр. Наконец-то в его взгляде появляется намек на досаду.

Он легко спешивается и начинает аккуратно снимать перчатки — по очереди с каждого пальца.