Татьяна Семенова - Монсегюр. В огне инквизиции

Оставив сеньоров в некотором замешательстве, друзья вышли из зала.

Переступив порог гостевой комнаты, Иван в изнеможении плюхнулся на кровать и уставшим голосом пробурчал:

— Саш, открывай «Фаэтон». Сколько нам осталось?

Ветров вытащил из сумки машину времени, открыл крышку и запустил программу. Аня в волнении склонилась над прибором. Ей даже не верилось, что через несколько часов они будут дома. То есть, возможно, что они будут дома, если ничего не случится и если «Фаэтон» исправно работает.

На экране монитора загорелась надпись:

«ВОЗВРАТ В СВОЁ ВРЕМЯ НАСТУПИТ ЧЕРЕЗ 2 ЧАСА 23 МИНУТЫ»

Саша с облегчением вздохнул:

— Машина работает. В нашем распоряжении почти два с половиной часа. Что будем делать?

— Можно мне ненадолго отлучиться? — робко спросила Аня.

— Нет! — гаркнул Оболенский и вскочил с кровати.

Аня испуганно прижалась к Саше. Ветров в упор посмотрел на приятеля и сделал страшные глаза.

— Ну-у… Я просто хотел сказать, что мы против, — сбавил обороты Иван. — Как-то опасно отпускать тебя. Мало ли что. Опять исчезнешь куда-нибудь.

— Нет-нет, я никуда не исчезну. Клянусь! — Аня умоляюще смотрела на Оболенского.

— Извини, Анют, но рисковать не будем. Сиди с нами. Так спокойнее для всех. Правда, Саш?

Аня с надеждой взглянула на Ветрова. Тот почесал в затылке и, опустив глаза, тихо произнёс:

— В общем, я согласен с Ванькой.

Аня отошла в угол и уселась на краешек стула. Лицо её было какое-то безжизненное.

Оболенский снова улёгся на кровать.

— Я вздремну часок. Устал как чёрт. Саш, разбудишь?

Тот кивнул.

Усевшись на стул, Саша достал дневник генетика из сумки и стал читать, чтобы как-то скоротать время.

Примерно через полчаса он вскочил и, растолкав Оболенского, возбуждённо заговорил:

— Это невероятно!

— Что такое? — Иван спросонья вытаращил глаза.

— Вы помните, что сказал высокий похититель в гроте про генетика? Ну, что он был в прошлом и практически в то же самое время, что и мы?

— И что? — не понял Ваня.

— Я теперь понимаю, почему генетик захотел уничтожить машину времени.

— Почему? — Оболенский уже окончательно проснулся и сидел на кровати.

Аня тоже проявила заинтересованность, подошла к Ветрову и уселась рядом.

— Генетик попал в 1208 год в Лангедок в местечко недалеко от Тулузы. Его предшественник по прошлой жизни был жестоко убит по приказу папского легата Петра де Кастельно. Это тот самый легат, которого в Лангедок послал Папа Иннокентий III. Ты, Вань, про него рассказывал. Хозяин дневника попал в тот момент, когда его предшественника по прошлой жизни сожгли на костре как еретика. Генетик не мог помешать этому. Однако можно себе представить, что он пережил.

— К чему ты клонишь? — Оболенский начинал нервничать.

— Что произошло с Пьером де Кастельно дальше, вы прекрасно помните.

— Да, — отозвалась Аня. — Его потом пронзил копьём неизвестный всадник, когда тот возвращался в Рим, и убийство свалили на графа Тулузского, якобы приказавшему своему подданному убить легата.

— Так вот, этим неизвестным всадником был автор нашего дневника. Понимая, что он никак не мог спасти себя самого от смерти в прошлой жизни, он в отчаянии убил легата. А дальше… Убийство Кастельно явилось фактически причиной начала Альбигойских войн. У Рима не было веского повода начать крестовый поход против своих же, а тут случилось убийство представителя папы. Иннокентий III написал грозное воззвание, в котором объявил войну еретикам. И началась война, при окончании которой мы с вами сейчас присутствуем.

— Ты хочешь сказать, что, если не было бы этого убийства, то и события развернулись бы иначе? — Аня во все глаза смотрела на Ветрова. — Что они бы все договорились мирным путём, и не было бы такой жуткой резни по всему югу Франции?

Саша развёл руками.

— Всё может быть. Так вот, когда генетик вернулся в современность, он стал копаться в исторических документах того времени, куда попал, и обнаружил, что, сам того не ведая, явился причиной последующих ужасных событий. Тогда-то он и понял, как опасна эта машина времени. Он представил вдруг, что эта машина может попасть, допустим, к фанатам Гитлера, и эти люди окажутся во времени Второй мировой войны и передадут в руки фашистов какое-нибудь очень опасное современное оружие. Что произойдёт с миром?

Он замолчал. Все тоже молчали.

— Но всё-таки я рад, что нам удалось сделать то, что мы должны были сделать, хотя в нашем распоряжении было только несколько дней, — сказал Ваня.

— Это верно, — подтвердил Саша. — И теперь со спокойной совестью мы можем покинуть Средневековье.

— Хочу домой, — вздохнул Ваня. — В чужом мире, может, и хорошо, но по-настоящему счастлив тот, кто счастлив дома.

И он многозначительно посмотрел на Аню.

Саша решил уйти от скользкой темы, которую явно хотел развить Оболенский.

— Ладно, ребята, оставим разговоры на потом. Надо готовиться к возвращению. Давайте переодеваться в нашу привычную одежду. Честно говоря, я как-то уже немного привык к средневековому наряду. Анют, а ты?

— Мне он нравится, — коротко сказала она и печально улыбнулась.

И не совсем было понятно: местоимение «он» относилось к одежде или подразумевало совсем другое.

Все собрались в большом зале. Кроме графа Тулузского, графа д'Аниора, Эскота де Белькэра и хозяина замка в зале присутствовал Анри. Вид у него был потерянный: взгляд потухший, лицо бледное и отрешённое.

Ребята открыли крышку «Фаэтона». На приборе горела надпись: «Возврат в своё время наступит через 20 минут».

Вельможи приблизились к Ване, Саше и Ане. В руках у них были красивый меч и маленькая шкатулка.

— Мы не знаем, — начал граф Тулузский, — посвящают ли в вашей стране в рыцари, но, по нашему глубокому убеждению, вы, без сомнения, достойны этого звания. Поэтому в знак уважения мы хотим преподнести вам этот меч.

Оболенский и Ветров с достоинством приняли оружие. Меч состоял из двух частей: стального клинка и рукояти с дискообразным набалдашником. На диске был изображён герб Лангедока — равносторонний крест, окружённый двенадцатью золотыми шариками. А на клинке была выгравирована надпись. Ваня внимательно присмотрелся и прочёл её:

«В сражении тот больше всего подвергается опасности, кто больше других одержим страхом».

Ребята поблагодарили вельмож за столь щедрый дар и вложили меч в ножны.

— К сожалению, мы ничего не можем вам подарить в знак признательности и уважения, — проговорил Ваня.

— Это не страшно, — произнёс граф д'Аниор. — Вы оказали нам неоценимую услугу, рискуя жизнью.