Николай Шпанов - Первый удар. Повесть о будущей войне

— Советская эскадра, — лаконически бросил Рорбах. Брови Бурхарда поднялись.

— Она движется сюда, — показал он на Берлин.

— Нет. Последние донесения: выше Калиша большевики разделились. Всего двести с чем-то машин идут к Берлину. Остальные, числом примерно четыреста, повернули на юго-запад.

— Наша агентура ни к черту не годна. Генерал Александер спит. Разве нельзя было знать это заранее? Что им там нужно? Неужели Бреслау?

— Боюсь, что хуже, — сказал Рорбах.

— Но ведь больше там ничего нет, — Бурхард оживился. — Вы не думаете, что они могут вот отсюда повернуть на северо-запад? Они хотят подойти к Берлину с двух сторон.

— Берлин? Зачем он им нужен?

— Столица!

— Судя по численности машин в колоннах, нечто более существенное интересует их именно здесь, в южной Германии.

Жуя папиросу, Бурхард уставился в карту.

— Вот! — выкрикнул Рорбах и коротким движением карандаша охватил весь юго-восточный угол Германии. — Здесь добрая половина военной промышленности страны.

Бурхард даже откинулся в кресле. Он хмуро глядел на отрезанный смелым карандашным мазком угол Третьей империи.

— Дрезден, Мюнхен, Нюрнберг, Штутгарт, — бормотал он.

— Радиус действия машин, находящихся в строю советской эскадры, допускает такой рейд при сохранении большой бомбовой нагрузки. Мы просчитались в надежности прифронтового пояса обороны.

— Южный промышленный район все же велик. Они должны были избрать более узкую цель.

— И, конечно, избрали. Логика говорит за то, что первыми должны быть уничтожены заводы, поставляющие нам наиболее активное оружие, — авиацию, бронемашины, ОВ.

— Так.

— Значит, первый удар должен быть нанесен здесь. Рорбах очертил кружком город Нюрнберг.

— Руки коротки. На Нюрнберг не упадет ни одна бомба.

— Да, нужно постараться, чтобы не упала.

— Ни одна, — решительно повторил Бурхард.

— Максимальные усилия обороны будут сосредоточены именно здесь — на линии Регенсбург — Цвикау. Но первая наша задача заключается в том, чтобы не допустить советскую эскадру до этой линии вообще.

— Это верно.

— Я распорядился…

— Вы распорядились? — раздраженно переспросил Бурхард.

— Вашим именем. Все наличные силы сосредоточиваются над районом Мариенбад — Карлсбад — Теплиц — Либерец и ожидают ваших приказов по радио. Сюда же бросаются истребители Герлицкой зоны «U». [15] «U» — обозначение подземных аэродромов в имперских ВВС.

— Они опоздают.

— Нет. Они уже вылетели. Четвертая высотная дивизия, летящая к армии генерала Шверера, меняет направление и идет сюда же.

— Это немыслимо.

— Это необходимо.

Бурхард сделал протестующий жест:

— Я не могу отменить распоряжение ставки.

— А вы можете, ваше превосходительство, — голос Рорбаха звенел, — взять на себя ответственность за уничтожение узла Фюрт — Нюрнберг? Если мы хотим спасти Нюрнберг с его заводами, нельзя терять ни минуты. Я видел, какая борьба происходила в Бурхарде. Рорбах положил перед ним лист приказа. Бурхард подписал, не глядя.

— Первая часть вашего приказа уже выполнена, — сказал Рорбах, — все части, назначенные для операции, — в воздухе. Остается вторая часть: уничтожить врага. И этому может помешать только одно — темнота. В нашем распоряжении, к сожалению, минуты. Солнце уже у горизонта.

Бурхард сидел за столом, осунувшийся, постаревший. Он снизу вверх посмотрел на Рорбаха:

— Может быть, бросить наперерез противнику части западного сектора обороны Берлина? Рорбах заговорил почти покровительственно:

— Во-первых, Берлин — столица, ее общественное мнение надо щадить. Во-вторых, части ПВО придут к месту столкновения, израсходовав все топливо. В-третьих, мы ведь не знаем намерений северной колонны, а в ней свыше двухсот машин. В наших интересах втянуть эту группу в бой. Она слабее воздушной обороты столицы. Там мы ее уничтожим, какие бы цели она ни преследовала. Мы постараемся завлечь ее к Берлину. К тому же мы по радиодепешам противника можем судить, что ею командует бригадный комиссар Волков.

— Волков? — равнодушно переспросил Бурхард.

— Так точно, Волков. Это очень смелый, я бы даже сказал, отчаянный начальник.

— Что же, вы их командиров знаете так же, как своих?

— Лучше, ваше превосходительство, — улыбнулся Рорбах. — За их командным составом я слежу уже четыре года, а наши командиры мелькают, как метеоры. Я не всегда успеваю с ними даже познакомиться. Бурхард примирительно протянул руку:

— Ладно, больше этого не будет. Я вам обещаю.

— Боюсь, что обещание несколько запоздало, ваше превосходительство.

— Лучше поздно, чем никогда, господин генерал.

— Иногда поздно это и есть никогда. Разрешите идти?

— Вы свободны, генерал!

Советские самолеты шли на запад.

Капитан Косых с болью отметил выбытие Сафара и поставил на его место, во главе эскадрильи, другую машину.

Колонны продолжали жить напряженной боевой жизнью. Ход операции становился капитану Косых ясен. По видимому, расчет командования был верен: уход второй и третьей колонн Дорохова с берлинского направления оказался неожиданным для противника. Несмотря на то, что колонны удалились уже более чем на тысячу километров от своей границы, они не встретили сколько-нибудь, серьезного сопротивления. Авиация противника прозевала время для удара или была отвлечена движением Волкова, Тем труднее придется Волкову. Все силы противника обрушатся на его малочисленную колонну. И все же он должен будет пробиваться к столице, чтобы отвлечь та себя немцев.

Солнце было уже у горизонта. Поверхность далекой земли тонула во мгле.

Судя по всему, главные силы не встретят сопротивления в воздухе. Не пойдет же противник на ночной бой!

Если: бы не кислородная маска, вероятно, на лице Дорохова можно было бы увидеть улыбку удовлетворения. Капитан Косых услышал приказание перестроить колонны в ночные походные порядки и вынести разведку на большее расстояние вперед.

Но флагманская радиостанция не успела отправить это распоряжение. Разведка Старуна донесла о скоплении самолетов противника сразу в двух секторах: первом и втором. Плохая видимость не позволяла с точностью определить состав неприятельских сил. В них присутствовали различные виды авиации. В наибольшем числе были обнаружены истребители, движущиеся на большой высоте в направлении главных сил.

Положение сразу осложнилось. До веера Старуна — пятьдесят километров. Если истребители противника летят со скоростью около шестисот километров, то при движении собственных СБД со скоростью пятьсот километров к час сближение происходит со скоростью приблизительно тысячи — тысячи ста километров час, или двести семьдесят — двести восемьдесят метров в секунду. Пятидесяти километров, отделяющих Старуна от головных частей СБД, хватит всего на три минуты, а затем до дистанции боя меньше двух минут. Допустим, что, учитывая трудность дальнейшей разведки в наступающей темноте и жертвуя собой, Старун…