Адаме Л. - Черепашки-ниндзя. Бэтмэн и Волшебник

Бэтмэн наверняка считает Олдри обман­щиком и никогда не поймет, что сон лучше яви.

И профессору пришла очень простая, предельно ясная мысль, как убрать этого Бэтмэна с дороги. И в этом, конечно же, поможет Джонни.

Уже вечером профессор приступил к ис­полнению своего плана. Милли вернулась домой около семи часов. Жена в это время была на дежурстве, она заведовала терапевтическим отделением местной боль­ницы.

Служанка приготовила ужин и ушла по своим делам. Никто не мешал отцу и доче­ри поговорить.

— Ну, ты покушала? — спросил Олд­ри, когда Милли отодвинула от себя та­релку.

— Да, папа, — ответила Милли.

Наблюдательный Олдри заметил, что до­чери очень хочется что-то рассказать. У нее каждый день был наполнен события­ми. Он смутно помнил, что у него в детст­ве было что-то похожее — каждый день приносил открытия.

Профессор не ошибся, Милли на самом деле стала рассказывать с великим увле­чением о том, как они обманули своего учителя. Никто из девчонок не подгото­вился к уроку. Надо было найти спасе­ние. И девчонки придумали. Как только учитель занял свое место за столом, они начали задавать вопросы. Учитель не за­метил, как пролетело положенное время, так он увлекся ответами. Он любил свой предмет. И если кто-то интересовался его предметом, то учитель чувствовал радо­стное воодушевление и мог говорить ча­сами. А ученицам только того и надо бы­ло! Приятнее слушать, чем самим от­вечать.

Профессор делал вид, что ему безумно интересен наивный лепет дочери. Когда она выговорилась и замолчала, профессор спросил:

— А что с нашим общим другом?

Милли распахнула глаза и в свою оче­редь спросила:

— И кто же наш общий друг?

— Я говорю о Джонни, — простодушно признался профессор.

— Какой же он друг?

— Что случилось между вами? То он зво­нил в день по десять раз, а то его нет, — с обеспокоенным видом произнес отец.

И Милли вздохнула:

— Третьи сутки.

— Может, ты его обидела? — с сочувст­вием спросил Олдри.

— Может быть.

— Так попроси прощения.

— Я? — искренне удивилась Милли.

— Но если ты виновата.

— Женщина не может быть виноватой, — гордо произнесла девочка.

— Это кто тебе сказал?

— Мама, — призналась Милли. — Разве ты с этим не согласен?

— Ну, как считает мама мне известно. Но всегда ли она права?

— Ты сомневаешься, папа?

— Я не то, что сомневаюсь. Мне очень жаль.

— Чего?

— Мне очень нравится Джонни. По-мое­му, он настоящий друг.

— Этого у него не отнимешь! Но он еще и зануда, — вздохнула Милли.

— Как, почему зануда? — лукаво поин­тересовался отец.

— Я хочу бегать, играть, а он начинает рассказывать свои дурацкие фантазии.

— Тебе они не нравятся?

— Да надоело. Им конца нет! И что у не­го за голова такая, если там одни фан­тазии?

— А ты не хочешь проучить его? — с за­говорщицким видом спросил Олдри.

— Как, папа?

— Ты помнишь, как он рассказывал, что попадет на плотике в шторм? И попал.

— Да, я очень рассердилась на него, так он мне надоел своей болтовней, — призналась девочка, подперев ладонью щеку.

— И еще раз накажи его.

— Как?

— Ты прекрасно знаешь, что он может плохо кончить из-за своих фантазий.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — пожала плечами Милли. — Я всегда так думала.

— Но ты же не хочешь, чтобы с ним что-то случилось? — спросил профессор.

— Да нет, папа. Он хоть и зануда, но очень хороший мальчик.

— Тем более!

— Что ты хочешь сказать, папа?

— Я хочу сказать, что ты должна спас­ти Джонни, — пристально глядя на дочь, сказал Олдри.

— Как спасти? От чего спасти?

— От привычки фантазировать. Эта его привычка к добру не приведет.

— А как я могу это сделать?

— Ты маленькой любила шоколад, — напомнил отец. — Я очень боялся, что ты будешь толстушкой. И однажды я купил двадцать фунтов шоколада, усадил тебя перед этой массою сладкого и велел есть. Ты накинулась не него с жадностью. Че­рез какое-то время наелась. Но я велел есть дальше. Я был жесток к тебе. Я за­ставил тебя есть до тех пор, пока ты не за­кричала, что ненавидишь шоколад.

— Я и сейчас ненавижу.

— Я не зря вспомнил тот случай, — на­зидательно произнес профессор.

— Я пока не поняла тебя, папа.

— Джонни должен наесться шокола­да, — употребил образное выражение Олдри.

— Он не очень любит сладости, — поня­ла дочь буквально.

— Я говорю не в прямом смысле. Я го­ворю о его фантазиях. Если ему мало шторма в океане, пусть он еще что-то При­думает. Ты поняла меня, моя девочка. Не дуйся на него, а позвони. Он тут же при­бежит. Скажи ему, что тебе очень интерес­но его послушать. Но пусть он придумает что-то очень страшное.

Девочка не подумала о том, зачем это нужно отцу. Она и на самом деле немнож­ко соскучилась по Джонни. А если его можно отучить от безудержных фантазий, то это только на пользу ему. И она сказа­ла отцу, что позвонит Джонни и встретит­ся с ним. Конечно, девчонки никогда не виноваты, но один раз в жизни можно сде­лать исключение.

Если бы это был кто-то другой, а не Джонни, то она ни за что не подняла бы первой телефонную трубку. Но это был Джонни. У Милли много друзей и еще больше подружек. Но такого, как Джон­ни, среди них нет. Джонни самый на­дежный.

Расчет профессора Олдри был очень прост, как все гениальное. Этот маль­чишка По просьбе Милли нафантазирует чего-нибудь такого, что из этого бреда выбраться станет невозможно. Наивный Бэтмэн кинется на помощь своему другу. Как приятно, что люди еще верят в дружбу! С этим надо будет покончить, но не сейчас.

Нет, Бэтмэн обязательно кинется спа­сать Джонни. Главное, чтобы Джонни придумал что-то очень ужасное. Девочке надоест его слушать, и она отправит его в мир фантазии, как однажды уже было. Ес­ли сама не догадается, профессор обязательно подскажет. Важно, чтобы Джонни и Бэтмэн ушли в мир фантазий, откуда возврата нет.

Профессор радостно потер руки, пото­му что замысел казался ему оригиналь­ным. Отправить на тот свет противника таким образом еще никто на Земле не до­думался!

Немножко жалко этого мальчугана Джонни. Но что делать? Олдри постарает­ся устроить так, чтобы Милли как можно быстрее забыла о нем. Великие идеи все­гда требуют жертв. И если за счет жизни одного невинного мальчика можно осчаст­ливить все человечество, то надо идти на это без всяких сомнений! Эта мысль при­несла профессору успокоение...

Куда более беспокойно чувствовал себя Джонни. Сколько он себя помнит, не про­ходило более двух дней, чтобы он за этот срок не видел Милли. А тут тянулись тре­тьи сутки. Тянулись как вечность. Он да­же не представлял, что так медленно мо­жет идти время.