Патрик Несс - Вопрос и ответ

— Мы можем стать братьями, — говорит он.

Я перевожу взгляд на Дейви…

И вижу в его глазах и Шуме себя: мэр — мой отец, Дейви — брат, Виола — наша сестра…

Дейви с надеждой улыбается…

И вот уже в третий раз…

Прости меня.

Я навожу винтовку на Дейви.

— Отпусти ее, — говорю я мэру, не в силах взглянуть в лицо Дейви.

— Тодд? — хмурясь, спрашивает он.

— Живо! — кричу я.

— Или что, Тодд? — дразнит меня мэр. — Что ты сделаешь? Застрелишь его?

Из Шума Дейви брыжжут во все стороны вопросительные знаки и удивление…

А в самой глубине поднимается обида…

— Отвечай, Тодд, что ты сделаешь?

— Тодд? — снова подает голос Дейви, но уже гораздо тише.

Я на секунду заглядываю ему в глаза и тотчас отвожу взгляд.

— Или я пристрелю Дейви, — говорю я. — Пристрелю твоего сына.

Из Шума Дейви льется густое разочарование: оно шлепается во все стороны, точно грязь. Там даже гнева нет, одна сплошная печаль, и от этого только хуже. Дейви не думает ударить меня или отобрать винтовку, ему просто больно.

В его Шуме — лишь я с винтовкой.

Его единственный друг хочет его пристрелить.

— Прости, — шепчу я.

Но он, похоже, не слышит.

— Я ведь отдал тебе дневник, — бормочет он. — Отдал ведь!

— Отпусти Виолу! — ору я, не глядя на Дейви. От злости на самого себя мой голос срывается. — Клянусь, я…

— Вперед, — говорит мэр. — Я тебя не держу.

Дейви переводит изумленный взгляд на отца:

— Па?

— От него все равно не было проку, — говорит мэр, не опуская винтовки. — Потому я и отправил его на передовую. Так он хотя бы погиб смертью героя.

Лицо Виолы искажает гримаса боли, но не только из-за лодыжек.

— Шумом он управлять так и не научился, — продолжает мэр, презрительно глядя на Дейви, чей Шум… — Даже говорить не хочу, что у него с Шумом. — И никогда не выполнял по-человечески мои приказы. Тебя не схватил, потом чуть не убил Виолу… Своими немногими успехами он обязан только твоему благотворному влиянию, Тодд.

— Па…

Но па даже не смотрит на сына.

— Вот ты — другое дело, Тодд. Я всегда мечтал о таком сыне. А этот никчемный болван мне не нужен.

И от этих слов Шум Дейви…

О боже, его Шум…

— ОТПУСТИ ЕЕ! — ору я, только бы этого не слышать. — Я пристрелю его, клянусь!

— А вот и нет, — снова улыбаясь, говорит мэр. — Все знают, что ты не убийца, Тодд.

Он опять подталкивает Виолу…

Она вскрикивает от боли…

Виола, думаю я…

Виола…

Стискиваю зубы и поднимаю винтовку…

Взвожу ее…

И говорю истинную правду:

— Ради нее я готов убивать.

Мэр замирает на месте, переводя взгляд с меня на Дейви и обратно. Лицо его сына скривилось от обиды и слез.

— Па? — жалобно мяучет он.

Мэр вчитывается в мой Шум.

— Ты не врешь, — говорит он еле слышно. — Ты в самом деле готов убить. Ради нее.

Дейви поднимает глаза на меня. В них стоят слезы — и гнев.

— Не надо, Тодд! Не делай этого!

Мэр все еще мечется между мной и Дейви, видя, на что я способен, видя, что я не лгу.

— Опусти винтовку, — рычу я, не глядя на его сына, не слушая его Шум. — Все кончено.

Мэр делает глубокий вдох, потом медленно выдыхает:

— Что ж, Тодд, будь по-твоему.

Он отходит от Виолы.

Я облегченно опускаю плечи.

И он стреляет.

— Тодд! — Выстрел грохочет где-то слева от моего уха, стирая собой весь мир и оставляя в нем только страх за Тодда, только вопрос — жив он или нет? Ранен он или нет?

Но стреляют не в него…

Тодд все еще держит свою винтовку наготове…

Он так и не спустил курок…

А Дейви рядом с ним внезапно падает на колени…

Падает на пол, взметая два облачка пыли…

— Па? — тонко взмаливается он, точно крохотный котенок…

И кашляет, выплевывая кровь…

— Дейви? — вопрошает Тодд. Его Шум вздыбливается так, словно подстрелили его самого…

И тут я вижу…

Дырку в форменном бушлате Дейви, прямо под горлом…

Тодд бросается к нему, падает на колени…

— Дейви ! — кричит он…

Но Шум Дейви целиком направлен на отца…

Вопросительные знаки летят во все стороны…

На лице потрясение…

Рука тянется к ране…

Он снова кашляет…

И судорожно глотает воздух…

Тодд поднимает глаза на мэра…

Его Шум бурлит…

— Что ты наделал?! — орет он…

— Что ты наделал?! — ору я.

— Убрал его из уравнения, — спокойно отвечает мэр.

— Па? — снова спрашивает Дейви, протягивая к нему окровавленные руки…

Но его па смотрит только на меня.

— Моим настоящим сыном всегда был ты, Тодд, — говорит мэр. — Сильный и благородный юноша, верный помощник, которым я мог гордиться…

Па? — спрашивает Шум Дейви.

И ведь он все это слышит…

— Ты чудовище, — выдавливаю я. — Я убью тебя…

— Нет, ты станешь моим соратником, — перебивает мэр. — Это лишь вопрос времени. Дэвид был слабаком, никчемным…

— ЗАТКНИСЬ! — ору я.

Тодд?

Опускаю голову. Дейви смотрит на меня…

Его Шум похож на водоворот…

Водоворот смятения, страха и вопросительных знаков…

И: Тодд?

Тодд?

Прости…

Прости…

— Дейви, только не… — начинаю я.

Но его Шум все вертится…

И в нем я вижу…

Я вижу…

Правду…

Дейви наконец показывает мне всю правду…

То, что скрывал так долго…

О Бене…

Беспорядочный вихрь картинок…

Бен бежит по дороге навстречу ему…

Конь встает на дыбы…

Вываливаясь из седла, Дейви палит из винтовки…

Пуля летит в грудь Бена…

Бен, пошатываясь, скрывается в кустах…

Дейви слишком напуган, чтобы пойти за ним…

Дейви слишком напуган, чтобы сказать мне правду.

И я стал его единственным другом…

Я не хотел, говорит его Шум…

— Дейви…

Прости, думает он.

И вот она — правда, написанная в каждой его мысли…

Он просит прощения…

Искренне…

За все…

За Прентисстаун…

За Виолу…

За Бена…

За каждый проступок и дурное слово…

За то, что подвел отца…

И он смотрит на меня…

И умоляет…

Умоляет…

Как бутто я один на свете, кто может его простить…

Как бутто я в силе…

Тодд?

Пожалста…

А я только и могу выдавить, что его имя…

И боже, сколько страха и ужаса в его Шуме…

Это слишком…

Слишком…

И вдруг наступает тишина.

Дейви обмякает, глаза все еще открыты, все еще молят меня (клянусь!) о прощении.

Он больше не шевелится.

Дейви Прентисс умер.

— Ты спятил, — говорю я мэру, стоящему у меня за спиной.

— Нет, — отвечает он. — Вы были совершенно правы, вы оба. Никого нельзя любить так, чтобы его могли использовать против вас.

Солнце село, но небо еще розовое, город по-прежнему РЕВЕТ,а где-то вдалеке раздается очередной Бум! — «Ответ» приближается, и корабль уже наверняка сел. Может, даже открыл люк, и кто-нибудь: Симона Уоткин или Брэдли Тенч, люди, которых я знаю и которые знают меня, — выглядывает наружу, гадая, куда это они попали.