Пол Стюарт - Вольная Пустошь

Плут нахмурился.

— Да, — прошептал он. — Теперь я вспомнил.

« Погоди, я вижу ещё кое-что, — продолжала Канкарессе. — Рискуя собой, он взял тебя на руки и шёл так много часов, пока не достиг Дремучих Лесов. Он брёл из последних сил, не зная отдыха, пока не отдал тебя верным толстолапам ».

— Да, да, — выдохнул Плут. Теперь он помнил всё до мельчайших подробностей. — Он спас меня. Ксант Филатайн спас мне жизнь.

Канкарессе тепло улыбнулась и выпустила руку юноши.

« Он был до конца тебе предан. А теперь отдохни и насладись радостью встречи ».

Она соединила руки Плута и Гильды и проводила их долгим взглядом. Но вот уже другой голос, серьёзный и чёрствый, зазвучал у неё в ушах. Отта обернулась и увидела второго Вольного Улана, коренастого душегубца с ярко-рыжей копной волос.

« Ты был на Лафовой Горе? » — спросила она.

Душегубец кивнул, и Канкарессе ощутила тупую боль от потери боевых товарищей.

« Ты видел гибель предводительницы шраек… Ей отсёк голову коротко стриженный паренёк. Ты никогда не видал такой отваги. Это полностью изменило ход битвы… Но кто герой?.. Ксант Филатайн! »

Канкарессе оставила Лагу возле шумного водопада и вновь побрела по саду. Солнце стояло в зените, его золотые лучи заглядывали в каждый уголок Долины Вейфов. Канкарессе знала, что пришло время послушать самого подсудимого. Она вернулась к полянной иве и подала юноше знак.

Ссутулившись и опустив глаза, Ксант вышел на свет. Канкарессе ясно ощущала его печаль и неуверенность, а также едкую смесь самых мрачных чувств — стыда, угрызений совести, боли и горя. Он был совсем один, всеми ненавидимый, всеми презираемый.

Хранительница опустила руку ему на плечо. Он обернулся и поглядел в её тёмные, колдовские глаза. И Канкарессе почудилось, что в этот момент словно прорвало плотину неизвестности и мощный поток чувств, мыслей и дум обрушился прямо на неё.

« Я служил своему ужасному господину много лет, преданно исполняя, его злую волю. Это было ошибкой. Это было ошибкой, но я был молод…

Нет! Это не оправдание. Ничто не в состоянии оправдать мои тяжкие грехи… »

Канкарессе кивнула.

« Я предавал. Я предавал невинных. Мои руки по локоть в крови, и мне никогда не отмыться.

Каулквейп подарил мне надежду увидеть Дремучие Леса. Ради этого я был готов на всё, даже на шпионаж! Сколько доблестных Библиотечных Рыцарей погибло по моей вине! Позже я был раскрыт и трусливо бежал обратно в Башню Ночи!

О, если бы я только мог остаться тогда в Вольной Пустоши! Там я впервые обрёл друзей — Плута, Магду, Твизла… Но это было невозможно… Я подвёл их. Всех и каждого. Разве такое можно искупить? »

Он умолк и стал смотреть вдаль, и тут его снона словно прорвало.

« Я пытался. Земля и Небо видят, я пытался, но тщетно. Я стал проклятием для всех, кто доверял мне и любил меня. Но я всем сердцем желал искупить свою вину, клянусь… »

Канкарессе снова молча кивнула.

« Вернувшись к своему господину, я как никогда стал понимать, какие ужасные вещи творятся в Башне Ночи. Больше всего на свете я теперь хотел положить конец этому безумию.

Моё сердце пело от счастья, когда Каулквейп бежал из темницы, я бы отдал всё, чтобы последовать за ним…. Но не мог. Я остался в Башне Ночи и всеми силами пытался помешать планам моего господина.

Это стало моим наказанием.

Я делал всё, чтобы облегчить страдания тех, кто попал в плен к Стражам Ночи. Моей целью стало спасение несчастных. Подлец Леддикс догадывался о моих делах, и это усложняло работу.

Я до сих пор не могу простить себе, что многих так и не спас… »

Канкарессе кивнула в третий раз. Она чувствовала боль, звучащую в словах юноши. А тот повалился на колени посреди солнечной лужайки и спрятал лицо в ладонях. Тело Ксанта сотрясали рыдания, и из всех концов Задумчивого Сада потянулись к месту суда жители Вольной Пустоши. Затаив дыхание, все глядели на Канкарессе Молчаливую.

« Друзья , — зазвучал в их умах нежный голое Хранительницы. — Я заглянула в ваши души и ваши сердца, разделила ваши горести, прочувствовала вашу боль… »

Она окинула взглядом раненого Библиотечного Рыцаря, грустного помощника библиотекаря и измученного заботами Высочайшего Академика.

« Но я также видела верность, мужество, дружбу и любовь ».

Она улыбнулась взволнованным Плуту и Гильде, заметив краем глаза покрасневшего от смущения Феликса.

« Я взвесила всё добро и зло, совершённое Ксантом Филатайном, и хотя всё вышло иначе, чем казалось на первый взгляд… — она печально посмотрела на Ксанта, — я боюсь, что… »

Юноша побледнел ещё сильней, но не отвёл взгляда.

— Стойте! Погодите! — закричал кто-то.

По Задумчивому Саду пробежали удивлённые возгласы, и сквозь плотное кольцо толпы протиснулась молодая девушка.

— Но тебя же подбили!

— Мы думали, ты погибла!

А Магда Берликс в изодранном, грязном лётном костюме уже стояла перед Канкарессе.

— Простите, — обратилась к ней девушка, — но мне нужно сказать своё слово.

Хранительница внимательно посмотрела на Магду.

« Я слушаю ».

Магда почтительно опустилась перед Канкарессе на колени, и та положила ей на лоб хрупкие руки.

« Ксант спас тебя из Башни Ночи , — проговорила Хранительница, и голос её зазвучал в ушах всех собравшихся в долине. — Несмотря на угрозу расправы, он проводил тебя в библиотечный стан, хотя знал, как его там ненавидят. Он сделал это не ради награды, он просто хотел выручить тебя из беды… »

Канкарессе оторвала от Магды просветлевшие глаза.

« Пришло время огласить приговор », — молвила она, и сад погрузился в тишину.

Хранительница повернулась к подсудимому и широко раскинула руки. Её длинные одежды засияли в солнечном свете.

— Добро пожаловать в Вольную Пустошь, Ксант Филатайн, — провозгласила она. — Добро пожаловать домой!

— Ах, — выдохнул низкопузый гоблин, повалившись на грязный каменный пол литейного цеха. Он скорчился от боли, а удары хлыста всё обрушивались на него с неослабевающей силой.

— Неотёсанный, неуклюжий, полоумный урод! — орал плоскоголовый охранник, сопровождая каждое определение новым ударом.