Наталия Гуревич - То, чего не бывает

Миньку снова притащили в 516-ю.

Он кинулся к окну. Но там стояла толстая решетка, выломать которую Минька не смог. Дверь, конечно, тоже была закрыта. Стены не имели скрытых отверстий: видимо, графа Монте-Кристо держали в другой камере.

Минька присел на лавку. Кажется, отсюда ему не удастся выйти на руках. Придется ждать, пока его поведут на казнь. Тогда он сможет убежать. А если не сможет? Минька не хотел об этом думать, но именно эта мысль навязчиво лезла в голову. Оставалось надеяться, что Мириус и Гидеминус находятся на посту. Они ведь обещали вытащить его, если что-то пойдет «не так». Миньке было неприятно, что приходится надеяться на людей, которым он не доверяет. Но ничего больше ему не оставалось.

Он прилег на лавку и стал ждать. Какое-то время он лежал, глядя в потолок, потом глаза его сами собой закрылись. Минька почувствовал, что засыпает, но не стал этому противиться.

Он словно соскользнул в темный туннель, ведущий куда-то вниз. Когда он выпал из туннеля и открыл глаза, то увидел, что находится в той же камере.

«Ерунда какая-то, — подумал Минька. — Я сплю или нет?»

Дверь заскрежетала, открываясь. Минька приподнялся. На пороге стояли Мириус, Гидеминус и Тэя. «Выходи, — сказал Мириус. — Для первого раза достаточно.» — «Я думаю, что эксперимент и вообще можно прекратить,» — сказал Гидеминус. Тэя подбежала к Миньке и взяла его за руку. «Хорошо, что ты заснул, теперь я знаю, где тебя искать, — сказала она. — Ты поспи еще немного, я скоро приду.» Минька с досадой высвободил свою руку и встал, чтобы следовать за Мириусом. Едва он подошел к двери, как оба гостя провалились в люк. Миньке ничего не оставалось, как тоже прыгнуть туда.

Он падал, как камень. Через несколько секунд шахта кончилась. Минька продолжал лететь, что называется, по свежему воздуху, а потом шлепнулся на траву.

Мириус с Гидеминусом исчезли. Зато откуда-то появилась бабушка. В руках у нее была тарелка с чудовищной горой блинчиков. «Минечка, — заговорила она, — скушай блинчика. Пока ты кушаешь, тебя никто не тронет.» Минька потянулся было к тарелке, но возникший у бабушки за спиной бык мгновенно сожрал все блины вместе с посудой. А бабушка превратилась в старуху с клубком. Минька бросился бежать. «Куда ж ты, милок?» — закричала старуха. Оглянувшись на бегу, Минька увидел, что старуха летит за ним, прижав руки к туловищу и, по-видимому, изображая реактивный истребитель.

Минька покатился под откос и прикатился прямо к ногам лесничего. «Вот ты где, турист!» — хрипло крикнул лесничий. Минька в ужасе метнулся в сторону и — проснулся.

Он долго соображал, где находится, лежа на лавке в камере с зелеными стенами. Сообразив, сел. Время опять тоскливо потянулось. Минька принялся ходить по камере и пинать углы. Дойдет до одного — пнет и идет к другому.

И вот, когда он в очередной раз повернул от окна к двери, то увидел, что за ним пришли.

Конвоиров на сей раз было двое. Они вывели Миньку на улицу, завели за дом. Там стоял дровяной сарай, возле которого была навалена целая гора порубленных дров. У входа в сарай помещалась основательная чурка. На ней лежал топор.

Миньку подвели туда. Из сарая вышел тщедушный мужичонка в кожаном фартуке на голое тело.

— Этот, что ли? — деловито спросил он, берясь за топор и кивая на Миньку.

— Этот, — подтвердили конвоиры.

— Ну, ложите, что ли, — и мужичонка плюнул на топор.

— Ты бы хоть бумагу посмотрел, — укоризненно сказал один из стражей и протянул палачу листок с приговором.

— Что ж бумага… Нешто мы без бумажки ничего не можем? — отмахнулся палач.

И Миньку уложили. Головой на чурку. Минька пытался трепыхаться и упираться, — без толку. Его удерживали легко, как курицу. Палач занес топор.

— Я ни в чем не виноват! — завопил Минька.

— Последнее слово приговоренного сказано, — удовлетворенно отметил палач. И опустил топор.

Лезвие прошло сквозь минькину шею, как привидение проходит сквозь стену, и вонзилось в древесину.

— Ишь ты, еть. — удивился палач и снова поднял топор.

Вышло то же самое. После четвертой попытки, мужичонка отставил топор.

— Видать, вешать придется, — сказал он и ушел в сарай.

Миньку подняли. В голове у него звенело, руки-ноги тряслись. Если бы стражники не держали за руки, он, наверное, упал бы.

Палач появился снова. В руках он держал толстенную веревку, которую сразу же начал прилаживать к гвоздю, вколоченному над дверью. Работа не спорилась: гвоздь был маловат. Минька вместе с конвоирами наблюдал, как палач подскакивал, пытаясь зацепить гвоздь веревкой и закрепить ее там.

Кто-то тихонько тронул Миньку за плечо. Он обернулся. Один стражник тоже обернулся. И они оба увидели Тэю, стоящую с невинным видом позади них.

Охранники, как по команде, бросились ловить Тэю. Она с укоризненным выражением на лице взлетела, потом спикировала вниз, увернулась от преследователей, схватила Миньку за руки и рванулась высоко-высоко.

Сарай, мечущиеся охранники, подпрыгивающий палач скоро остались далеко позади. Тэя несла Миньку с заметным напряжением. Он и сам себе казался жутко тяжелым, болтался на Тэе, как мешок с песком. Наконец, Тэя устала и попросила, тяжело дыша:

— Помоги же мне хоть немного!

— Как? — прохрипел Минька.

— Лети!

— Я не умею!

— А ты захоти!

— Говорят тебе, не умею! Я пробовал!

— Мы же упадем, не понимаешь, что ли?!

Минька зажмурился до рези в глазах и задрыгал ногами.

— Тише! — рявкнула Тэя. — Сейчас свалимся! Плавно надо, плавно. Как птицы! Расслабься и представь, что летишь!

Минька заставил себя расслабиться. Он вообразил себе огромную птицу с распластанными крыльями. Как она медленно рассекает воздух, паря в вышине. Потом он представил, что птица — он сам. И почувствовал, как становится легче.

Он открыл глаза. Они с Тэей летели рядом. И хотя он все еще держал девочку за руку, но больше не висел на ней.

— Как это у меня получилось? — пробормотал Минька. И сразу начал падать.

Тэя успела поймать его.

— Ты не должен сомневаться, — сказала она. — Здесь можно делать все, если не боишься и не сомневаешься. Попробуй еще раз.

Минька попробовал. У него опять получилось. Но думать он мог только об одном: «Я умею летать, я не упаду, я не упаду.» Думать одно и тоже было утомительно.

— Слушай, — крикнул он Тэе, — скоро мы уже прилетим? — Крикнул и начал падать. Тэя поймала его.

— Можем спуститься хоть сейчас, — ответила она. — Я хотела, чтобы ты научился летать.

— Я как-нибудь в другой раз. Нельзя же все сразу.

— Тогда спускаемся.

Спуститься у Миньки получилось мастерски. Они приземлились в заасфальтированном дворе-колодце. Местечка поуютней не подвернулось.