Наталия Гуревич - Осенний Донжуан

Оглавление

Осенний донжуан. 2

Из дневника Полины *** 2

Глава 1. Добропорядочное общество 2

Из дневника Полины*** 18

Глава 2. Поляна, залитая солнцем 20

Из дневника Полины*** 34

Глава 3. Полнолуние 35

Из дневника Полины*** 54

Глава 4. Осколки зеркала 55

Из дневника Полины*** 71

Глава 5. Нелюбов танцует 73

Из дневника Полины*** 88

Глава 6. В раздумьях и заботах 90

Из дневника Полины*** 104

Глава 7. Бабьи рассказки 106

Из дневника Полины*** 124

Глава 8. Париж в огне 124

Из дневника Полины*** 139

Глава 9. Запах костра 139

Из дневника Полины*** 155

Интимная биография Полины З.

Булат Окуджава

Ю.Васильеву

Живописцы, окуните ваши кисти

В суету дворов арбатских и в зарю,

Чтобы были ваши кисти, словно листья,

Словно листья, словно листья к ноябрю.

Окуните ваши кисти в голубое,

По традиции забытой городской,

Нарисуйте и прилежно и с любовью,

как с любовью мы проходим по Тверской.

Мостовая пусть качнется, как очнется!

Пусть начнется, что еще не началось.

Вы рисуйте, вы рисуйте, вам зачтется...

Что гадать нам: удалось - не удалось?

Вы, как судьи, нарисуйте наши судьбы,

Наше лето, нашу зиму и весну...

Ничего, что мы чужие, вы рисуйте!

Я потом, что непонятно, объясню.

1959

О доне Жуане писали многие. Все, кому не лень. Мне как раз лень. Но очень хочется. Противоречия здесь никакого нет. Хочется иметь написанную книгу, чтобы пошуршать пахучими страницами, почувствовать на руке ее тяжесть, погладить пальцем корешок. А писать — лень. Где же здесь противоречие?

Удивительно другое: как умудрились все эти люди столько всего написать об одном персонаже? За пятьсот лет его существования создано такое количество пьес, романов, повестей, стихов и поэм, что впору говорить о самостоятельном жанре.

Или даже о метажанре. Потому что дон Жуан давно гуляет, где ему вздумается под какими хочет именами. Разве Вронский — не дон Жуан? Так что следует к сотням произведений о доне Жуане прибавить тысячи о нем же, только под другими именами.

Секрет популярности дона Жуана прост. Главный интерес человека после него самого — отношения полов. Дон Жуан — это воплощение темы. Веками он вбирал опыт человечества и превратился в многогранный эталон, который каждой гранью — эксперт и совершенство. Любой, кого занимают вопросы пола, неминуемо обратится к дону Жуану, хотя бы и не назовет его так. Любое произведение, посвященное отношению полов, может называться — донжуан.

«Анна Каренина» - донжуан. И «Темные аллеи» - донжуан. А вот Достоевский донжуанов не писал, несмотря на бесконечные всполохи любовного огня в его романах... Впрочем, выяснить и научно обосновать границы метажанра донжуан еще только предстоит, сейчас одни лишь догадки.

Когда-нибудь потом, когда моя диссертация триумфально пройдет по миру, под заголовками книг будет значится: «донжуан в стихах», «донжуан-эпопея», «драматический донжуан»... Красиво...

Вряд ли это всерьез, вряд ли увенчается словом «конец», вожделенным мною и миллионом-другим прочих графоманов, но... Посетуем же на нездоровье нации и, утопив чайную ложку в сгущенном молоке, начнем безо всякой помощи.

Сентябрь радовал. Так бывает – только началось и уже радует. С сентябрем это вообще бывает постоянно. Духота отступила. Листья, немного пожелтевшие от жары в августе, умиротворенно зашуршали в кронах, принимая свет остывающего солнца. Как и люди, они знали точно, что зима не за горами, но, ободренные теплой и сухой погодой, надеялись на лучшее, предполагая, что, может быть, хоть в этом году им удастся избежать красивого падения и разлуки. Как и листья, люди очнулись от душного морока и стали наверстывать то, чему обычно мешает отпускное бытие лета, - люди начали искать встреч со старыми друзьями.

И вот, в первую субботу осени Кате и Володе (Варягу) Задонским удалось собрать в своем ухоженном саду сразу шестерых давних знакомцев, самую что ни на есть родню по юности. Пришли:

Полина, ведущая бумажный дневник с незапамятных времен.

Даша, она же Чуча, негласная первая леди.

Алена, финансовый директор и несчастная баба.

Левушка, главный теоретик.

Доктор Глеб, осчастлививший всех тем, что стал хирургом.

Нелюбов, человек, которому всегда все прощалось.

Сначала все долго удивлялись, как это они все-таки сподобились наконец встретиться таким развернутым составом. Немало тостов было произнесено в знак признательности хозяевам дома – Варягам, как их называли с незапамятных времен. Но потом общие темы увяли, и люди разбрелись по группкам. Даша (но здесь – Чуча, и никак иначе) шушукалась с Аленой. Они сидели за столом голова к голове, и слышны были междометные вскрикивания Чучи время от времени. У мангала Варяг, хозяин дома, сдвинув брови спорил о чем-то с Нелюбовым. Варяг говорил, плавно размахивая пластиковой бутылкой с водой, а Нелюбов улыбался, держал у груди стакан и бросал в Варяга реплики, как сухие сучья в разгорающийся костер. Подле них стоял Доктор Глеб – он следил, чтобы спорщики не забывали о шашлыке. Полина только что закончила гуманитарно-приятную беседу с Левушкой и нежилась в собственном благодушии, прислонив голову к плечу Кати. Тянуло дымком от шашлычка, и каждый испытывал хмельное блаженство, состояние, гораздо более редкое, нежели просто хмельное.

– Други мои! – сказал Левушка, поднимая стопку и таким образом привлекая внимание общественности. – Нашей Полине в голову пришла, как ни странно… мня…мня… мысль: написать диссертацию про дона Жуана. Все мы отлично помним, что размашистые мысли приходили к Полине и раньше. Кто не читал неоконченной трагедии для Мандарина, Гамадрила и Архимандрита...

- Да-да! – воскликнул Нелюбов. – Я обрыдался в том месте, где про любовь!

- А кто не помнит замечательной, но опять-таки незаконченной, повести о перманентном сотворении мира?

- Перманентном? – переспросила Чуча. – Эту я что-то не припомню...

- Ну ка-ак же! – придирчиво осматривая свои ногти, протянула Алена. – Левушка имеет в виду повесть про того сумасшедшего писателя, больного агорафобией и мечтающего о ските в степи.

- Ах, эту! Левушка всегда этак вывернет все… Но мне больше понравился незаконченный ужастик про борца со сновидцами.

- Еще бы, - усмехнулся Варяг, - там столько брутального люда.

- Брутальность, безусловно, притягательна, однако я уже тогда была не в том возрасте, чтобы оценивать литературное произведение с позиции «а достаточно ли сексуален главный герой?».

- Не скажи, вполне человечья позиция, чистая, без примеси зашоренного интеллекта, - заметил Доктор Глеб.