Наталия Гуревич - То, чего не бывает

— Садитесь, — сказал Проклус и позади каждого из пустоты возникли полукресла.

— Позвольте начать мне, — произнесла Друзилла.

Проклус наклоном головы позволил.

— То, что произошло, было результатом величайшей ошибки, когда-либо допущенной магами Гдетоземья. Да, именно ошибкой! Я абсолютно исключаю злонамеренность магов-советников, всех, за исключением одного. Мириус взрастил нас, он был нашим учителем, он никогда не давал нам повода усомниться в его мудрости и мастерстве. Помощник и соратник первомагов, он оставался единственным знатоком и хранителем тех идей, с которыми создавалось Гдетоземье. Могли ли мы подозревать о его дурных намерениях? Да, мы не слишком любили его. Так не любят повзрослевшие ученики учителя, которого не могут превзойти. Но мы ни на минуту не переставали уважать его! То, что случилось сегодня, было ударом молнии во всех смыслах. Я, тем не менее, не снимаю ответственности ни с себя, ни с других. Такие ошибки непростительны. Совет дискредитировал себя, вот почему он должен прекратить свое существование.

Друзилла умолкла, остальные тоже молчали. Вид потрепанных, подавленных магов вызывал жалость у Миньки.

— Так за что же мы собираемся судить Мириуса? — спросил Проклус. — За то, что он не оправдал ваших надежд?

— Не только, — подал голос Брабаус. — Он нарушил главный закон. Гдетоземье было создано с целью помогать людям, вести их к совершенству, и мы должны всецело посвящать себя этому. Посеяв раздор, Мириус намеревался оставить Гдетоземье своей резиденцией, откуда он будет править Землей, как ему заблагорассудиться. Он хотел для себя одного то, что было создано для всех. В этом его преступление.

— Но ведь он действовал по убеждению, — возразил Проклус.

— Его убеждения преступны! — вырвалось у Сивиллы.

— А разве вы их не разделяли?

— Я? Я тщательно исполняла обязанности, наложенные на меня моим положением. Я поддерживала в чистоте каналы связи с Землей и следила, чтобы каждый землянин мог получить в конце концов ту идею, которой добивается.

— А вы никогда не задумывались, почему земляне должны выбивать из вас идеи вместо того, чтобы просто собирать их у себя под ногами?

— Но если бы идеи были так легко доступны, люди и вовсе перестали бы ими интересоваться!

— С чего вы это взяли?

Сивилла замерла с открытым ртом и быстро взглянула на Мириуса. Тот сидел, глядя перед собой, и довольная усмешка играла на его губах.

— Так мне говорил Мириус, — выдавила Сивилла.

— Ваше отличие от Мириуса заключается в том, что вы менее честны перед собой. Мириус быстро выяснил свою истинную цель — господство. Вы оправдываете себя несовершенством землян, говоря: «Они не обойдутся без моего руководства!». Вы называете себя служителями, но на самом деле являетесь господами, ибо можете решать — заработана идея или нет. Вы держите землян в рабстве неведения, но не хотите в этом признаваться себе. Вы также властолюбивы, как и Мириус, и не вам судить его.

— Вы по-прежнему намерены открыть Кран Волшебства? — спросил Брабаус после паузы.

— Конечно. Я уверен, что именно это поспособствует быстрому взрослению человечества, о котором вы так печетесь. Пусть каждый землянин испытывает озарения каждую минуту своего существования.

— А они не перемрут от истощения? — иронично поинтересовалась Сивилла. — Озарение ведь требует воплощения.

— Не обязательно, — возразил ей Брабаус. — На земле есть такие бездельники, что их хоть завали озарениями, они не сойдут с диванов.

— Бездельников там много, — согласился Проклус. — Но представьте на минуту: тупому созерцателю жизни приходит в голову идея об усовершенствовании, например, телевизора. Полная техническая выкладка. Это не подвигнет его на действие? Предположим, нет. Предположим, он ничего не поймет из того, что появилось у него в голове. И даже ни с кем не станет делиться. Но ведь это было только начало. Мысли, одна совершеннее другой будут ежечасно посещать его. Он сдастся наконец. Он начнет пробовать воплощать их. Это изменит его жизнь. Это изменит его сущность! Неужели вы никогда не задумывались о таком варианте? Человечество быстро решит свои материальные проблемы и им не останется ничего другого, кроме как заняться духовным усовершенствованием.

— Вы забываете или выпускаете из виду намеренно, — сказала Друзилла, — что не одни идеи высыпятся на Землю. Вместе с ними придет магическая энергия. Земляне не могут самостоятельно распоряжаться магией. Когда люди вдруг овладеют новыми, фантастическими для них, возможностями, неминуемо случится катастрофа! От Земли останется одно воспоминание.

— Десять тысяч лет ведутся эти разговоры, — медленно ответил Проклус. — Десять тысяч лет потрачено на то, чтобы заставить людей забыть о магии. Вы настолько в этом преуспели, что даже земные дети перестали верить в чудеса. Я уверен — надо было учить не забывать, а развивать. Но что сделано, то сделано. Речь не об этом. Мы должны вернуть людям то, что у них отнято. Конечно, придется много помогать землянам. Но ведь для этого мы и существуем.

Воцарило тягостное молчание. Маги погрузились в глубокое раздумье. Мириус потемнел лицом и не сводил глаз с Проклуса.

— Мы страшно виноваты перед Гдетоземьем и нашим королем, — собравшись с духом, заговорила Друзилла. — Собираясь здесь, мы не осознавали всю степень своей вины. Мы оказались недалекими людьми, недостойными звания чародеев. Мне так стыдно, что я готова немедленно покинуть Гдетоземье совсем и никогда больше не пользоваться магической силой.

— Этого я не допущу, — с улыбкой сказал Проклус. — Вы, равно как и все остальные члены Совета, будут нужны мне здесь. У нас много работы. Я хочу знать мнение других магов. Согласны ли вы работать со мной?

— Я всегда относился к вам с уважением, — признался Брабаус. — Я счастлив узнать, что ваша цель благородна, и я могу к вам присоединиться.

— Я готова рискнуть, — заявила Сивилла в свою очередь. — Но предупреждаю, что теперь буду долго обдумывать каждое услышанное слово. Если что-то мне не понравится, если я решу, что вы отклоняетесь от первоначального курса, я уйду.

— Ваше право, — кивнул Проклус. — Надеюсь, этого не случится. — Его взгляд упал на Гидеминуса. — А вы?

Гидеминус поднял голову. Лицо выражало мрачную решимость.

— Я разделю участь моего учителя Мириуса, — глухо сказал он. — Я не могу покинуть его.

Никто не возразил ему. Чародеи склонили головы, словно в знак уважения перед его решением. И даже Минька невольно восхитился Гидеминусом. Надо же, какая преданность!

— Ты мне ничего не должен, Гидеминус, — нарушил, наконец, свое молчание Мириус. — Почему бы тебе не присоединиться к этому стаду баранов? Я вырастил вас, я сделал вас магами, вы знаете меня всю вашу жизнь. Вы все перечеркнули, переметнувшись к новому сладкоголосому пастуху по первому его слову. Найдется ведь и третий, кто напоет вам еще более убедительные трели. И вы метнетесь туда…