Патрик Несс - Новый Свет

Но мы были далеки от того времени, когда что-то случилось с переселенцами, обратного пути нет, просто тот же курс в то же место, где мы найдем нашу погибель, без сомнений.

— Как мы ее раньше не заметили? — с удивлением спрашиваю я, нагибаясь ближе к экрану.

— Никаких признаков энергии, — говорит мама. — Если они используют электричество, то не через большой реактор, как мы могли ожидать.

— Там река, — я замечаю. — Может ее используют как гидроэлектрический двигатель.

— Или, может, внизу никого нет. — Голос моей мамы стал тише, пока мы смотрели на экраны. — Трудно сказать, свет ли это вообще или просто мерцания на мониторе.

Маленькое пятнышко суши начинает растягиваться. Мы входим на орбиту в другом направлении, двигаясь на запад. Огибаем планету, во время выхода в атмосферу, и залетаем с противоположной стороны суши.

— Мы направляемся туда? — интересуюсь я.

— Это хорошее место для начала, как и любое другое. — Сказала мама. — Если они не смогли продержаться, то первое, что мы должны сделать — поучиться на их ошибках.

— Или оказаться так же убитыми.

— У нас более совершенные технологии, — сказала мама. — И насколько мы знаем, они отказались от того, что у них было. Это вполне могло стать причиной их гибели. — Она смотрит на меня. — С нами этого не случится.

Ты надеешься, думаю про себя.

Мы обе наблюдаем, как континент выкатывается из-под нас.

— Готово, — Говорит папа через внутреннюю комм связь.

— Тогда давайте делать отметку в десять минут, — говорит моя мама, нажимая кнопку отсчета.

— Там наверху все взволнованы? — интересуется голос отца.

— Кое-кто из нас — да, — подтверждает мама, хмурясь на меня.

— Я так рада, что мы не летим, — ликовала Стэф Тейлор, когда я впервые ее увидела на уроке, после того как все были оповещены, что мои родители будут группой высадки, а не ее. Вообще-то, это был мой любимый класс, рисование вместе с Брэдли с Бэты. Брэдли также учил нас математике и земледелию. Он был моим самым любимым человеком на всем сопровождающем корабле, невзирая на то, что он посадил меня с Стэф Тейлор, ведь мы были единственными девочками одного возраста среди всех семей-наблюдателей.

Повезло нам.

— Будет так скучно, — сказала Стэф, накручивая волосы на пальцы. — Пять месяцев на том маленьком кораблике, в компании твоих мамы и папы.

— Я могу общаться с друзьями и посещать уроки по визору, — сказала я. — И мне нравятся мои родители.

Она усмехнулась надо мной. — Через пять месяцев по-другому запоешь.

— Стэф, ты такая же хвастунья, как твой папа… — начала было я.

— А когда вы приземлитесь, вам придется жить там с бог весть какими жуткими животными и надеяться, что вашей провизии хватит, и что там хотя бы есть погода. Обыкновенная погода.

— Мы будем первыми, кто это увидит.

— О, ух ты! — она завопила, — Первые, кто увидит запустелую болотную дыру, — Она накручивает волосы чуточку сильней. — Первые люди, кто помрет — больше похоже на правду.

— Стэф Тейлор! — повысил голос Брэдли из начала класса.

Другие детишки, что сидели над своими интерактивными планшетами, внезапно подняли глаза.

— Я работаю, — сказала Стэф, бегая пальцами по своему планшету.

— Неужели? — поинтересовался Брэдли. — Тогда, может быть, ты можешь подойти сюда и показать всем остальным над чем ты работаешь.

Стэф нахмурилась. Сильно. Этот жест скрывал в себе самую последнюю обиду, которую она добавляет к своему длинному-предлинному списку. Так медленно, как только у нее выходило, она встала на ноги.

— Тринадцатый день рождения, — шепнула она мне. — Совсем одна.

И я могла точно сказать по ее удовлетворенным глазам, что я отреагировала ровно так, как она хотела.

— Сто двадцать секунд до орбиты, — начала отсчет мама.

— Здесь все готово, — говорит отец через комм-связь, и я слышу, как двигатели начинают звучать по-другому. Мы покидаем черную неизвестность и несемся через атмосферу планеты.

— Здесь тоже, — отвечаю я, включая мониторы, которые мне незачем использовать, пока мы не приблизимся к поверхности в поисках места, достаточно большого для высадки. Место, где мы могли бы построить наш первый городок, если я хорошо справлюсь с работой.

— 90 секунд, — продолжает отсчет мама.

— Двигатели раскрываются, — сказал папа, и они снова сменили звучание. — Насыщаю горючее кислородом.

— Пристегнись, — попросила меня мама.

— Уже давно, — я огрызнулась, затем развернула сиденье так, чтобы она не заметила как я пристегиваюсь.

— Шестьдесят секунд, — мать продолжает считать.

— Еще одна минута, и мы будем первыми, кто туда попадет! — кричит отец на радостях через комм.

Мама смеется. Я — нет.

— Ну же, Виола, — говорит она. — Это в самом деле поразительно.

Она проверяет один из мониторов, набирает что-то кончиками пальцев и говорит, — Тридцать секунд.

— Я была счастлива на корабле, — ворчу я, тихо, но так серьёзно, что моя мама оборачивается, чтоб взглянуть на меня. — Я не хочу жить там, внизу.

Мама поморщилась. — Пятнадцать секунд.

— Топливо в норме, — оповещает нас отец. — Давайте устроим атомический серфинг!

— Десять, — продолжает мама, все еще смотря на меня. — Девять.

И в этот момент все пошло очень, очень плохо.

— Но это же целый год, — я возмущённо говорила Брэдли на одном из моих тренировочных испытаний, меньше чем за месяц до нашего отправления. — Год вдали от друзей. Год вдали от школьных заданий.

— А если останешься, — перебил меня он. — Год вдали от родителей.

Я бросила взгляд на пустой класс. Обычно, он был полон детишками семей-наблюдателей, которые учили здесь уроки, общались с друзьями. Но сегодня в классе были только я и Брэдли. Мы обсуждали некоторые научные детали путешествия. Завтра Симона с Гаммы, к которой, как мне кажется, Брэдли неравнодушен, будет учить меня необходимым навыкам выживания, просто на случай, если произойдет что-то страшное. Только мы будем вдвоем, я и она в этом помещении, отдельно от всех.

— Почему должны лететь именно мы? — спросила я.

— Потому что вы — лучшие для этой работы. — Говорил Брэдли. — Твоя мама, вероятно, наш лучший пилот, а твой отец — механик высшего класса.

— А как же я? Почему я должна страдать из-за того, что они так хороши?

Он улыбнулся. — Ты не просто какая-то девчонка. Ты лучшая в математике. Ты самый любимый учитель музыки у детишек.

— И за это я должна быть наказана отдалением от всех, кого я знаю, на год?

Он глянул на меня, затем что-то набрал на тренировочном экране так быстро, что я едва успела увидеть, что он делал. — Что это? — он спросил учительским тоном, который заставил меня немедленно ответить.