Патрик Несс - Новый Свет

Я подняла глаза на него и сказала. — Я подожду. Обещаю.

— А еще я пропущу ее день рождения! — завывала Стэф Тейлор громко, стреляя в меня глазами, и я могла увидеть, что ее глаза, по крайней мере, не ревут.

— Встретимся через двенадцать месяцев, Виола. — Сказал Брэдли. — И когда я прибуду туда, позаботься о том, чтобы я был первым, кому ты расскажешь, как выглядит ночь в свете огня.

Разведывательный корабль, кажется, развалится в любую секунду. Атмосфера швыряет нас и из стороны в сторону, а мама делает все возможное, чтобы удерживать судно ровно.

Она периодически пытается связаться с папой, но он не отвечает.

— Виола, где мы? — мама кричит, борясь с управлением.

— Мы возвращаемся! — я перекрикиваю вездесущий рев. — Но корабль идет слишком быстро, мы промахнемся!

— Я попытаюсь посадить нас как можно мягче. Ты видишь что-нибудь на сканерах? Что-нибудь за тем куском реки, где бы мы смогли приземлиться?

Я жму кнопки на экранах, но они скачут не меньше, чем все остальное на корабле. Двигатели все еще несут нас вперед с такой мощью, что мы уже не летим, а падаем на планету. Слишком быстро и без какой-либо возможности затормозить. Мы сейчас пролетаем над гигантским океаном, и я могу сказать, что моя мама обеспокоена тем, что придется садиться посреди него.

Но континент появляется сейчас на наших экранах, надвигаясь слишком быстро, тёмный как ночь, и вдруг он уже под нами, земля проносится внизу.

— Мы уже близко? — выкрикивает мама.

— Погоди, — я проверяю вычисления. — Мы южнее! Где-то на пятнадцать километров!

Она сражается с ручным управлением, пытаясь повернуть нас чуть севернее. — Проклятье! — корабль кренится, и я врезаюсь локтем в контрольную панель, на секунду отключая карты.

— Мам? — говорю я с волнением и страхом в голосе, пытаясь возобновить карты.

— Знаю, дорогая. — Говорит она, ворча на управление.

— Что с папой?

Она не говорит ничего, но я все вижу на ее лице. — Нам надо найти место для приземления, Виола! А потом мы сделаем все, чтобы спасти папу!

Я поворачиваюсь к картам.

— На первый взгляд похоже на прерии, — говорю я. — Но мы, наверняка, пролетим мимо.

Я делаю еще некоторые расчеты.

— Болото! — восклицаю я.

Моя мама снова направила корабль на север, назад к реке, что мы видели, которая, видимо, впадает в болото.

— Мы будем достаточно низко? — кричит мама.

Я пробегаюсь пальцами еще по нескольким экранам и проекциям посадочных траекторий. — Примерно.

Корабль сотрясается от удара.

Затем наступает жуткая тишина.

— Мы потеряли двигатели, — говорит мама. — Вентиляция больше не откроется. Огонь задохнулся. — Она поворачивается ко мне. — Мы планируем вниз. Создай мне траекторию полета и держись покрепче.

Я быстро пробегаю через экраны, фиксируя маршрут, который, я надеюсь, приведет нас в хорошее мягкое болото.

Моя мама тянет штурвал управления на себя, сжав его руками, выравниваясь на маршрут, который я проложила. Я вижу землю через иллюминаторы. Теперь ее видно слишком отчетливо, верхушки деревьев приближаются ко дну корабля.

— Мам!? — говорю я, и мы все спускаемся с небес.

— Держись! — кричит мне мама.

— МАМА!

И мы врезаемся.

— С днем рождения! — кричали родители в тот знаменательный день, неожиданно напав на меня на завтраке. Это было самое скучное внезапное поздравление в истории вселенной.

— Спасибо, — пробормотала я.

Мы покинули конвой на три месяца раньше задуманного, наблюдая как он исчезает из поля зрения, пока мы ускоряемся прочь все быстрее, быстрее, быстрее. Мы все еще были в восьми неделях от новой планеты, восьми долгих неделях в корабле, который начинал немного вонять, несмотря даже на то, сколько раз фильтровался воздух.

— Подарки! — воскликнул отец, размахивая руками над завернутыми коробочками на столе.

— Ты бы могла хотя бы попытаться выглядеть довольной, Виола. — Упрекнула мама меня.

— Спасибо, — я повторила чуть громче. Открыв первый подарок, я обнаружила в них новую пару сапог, предназначенных для походов через неровные и жесткие территории, совершенно не тот цвет, но я все равно делаю что-то похожее на фальшивый звук благодарности.

Открываю следующий.

— Бинокль, — сказал отец, когда я его доставала из коробки. — Незадолго до отбытия твоя мама отнесла их Эдди с Альфы, чтобы он их улучшил. Он вытворяет такое, что сложно поверить. Ночное виденье, экранное приближение…

Я посмотрела в него и нашла гигантский вариант левого глаза моего отца, смотрящего на меня.

— Она улыбается, — сказал папа, и его собственная ухмылка заполнила картинку в бинокле.

— Неправда, — сказала я.

Мама ушла из комнаты и вернулась с моим любимым завтраком, полной тарелкой блинов, но в этот раз с тринадцатью сенсорными оптоволоконными сверкающими лампочками сверху. Мама с папой спели мне песенку, и мне понадобилось четыре взмаха рукой, чтобы погасить все лампочки.

— Что бы ты загадала? — поинтересовался папа.

— Если сказать, — говорю я. — то желание не сбудется.

— Что ж, корабль мы назад не развернем, — говорит мама. — Надеюсь, ты не этого желала.

— Надежда! — возгласил отец громко, накрывая слова мамы натянутым энтузиазмом. — Вот чего мы должны желать. Надежду!

Я поморщилась, потому что опять услышала это слово.

— Его мы тоже принесли. — Заметил отец, касаясь все еще завернутого подарка Брэдли. — На случай, если ты захочешь и его сейчас открыть.

Я посмотрела на лица родителей. Папа веселый и счастливый, мама, раздраженная моими жалобами, все равно пытается сделать мне хороший праздник. И на долю секунды мне удалось разглядеть, что они волнуются за меня.

Они волнуются, что, похоже, во мне совсем нет надежды.

Я взглянула на подарок Брэдли. « Свет для борьбы с тьмой» — он тогда сказал.

— Он сказал открыть его, когда мы доберемся. — сказала я. — До тех пор я его открывать не стану.

Шум во время столкновения с землей настолько оглушителен, что кажется просто невозможным.

Корабль проламывает себе путь сквозь деревья, разнося их в щепки, а затем бьется о землю с таким резким ударом, что я налетаю головой на пульт управления, и боль врывается в нее. Однако я все еще в сознании, достаточном, чтобы услышать, как корабль разваливается на куски, достаточном, чтобы услышать каждый удар, лязг и скрежет металла, пока корабль оставляет на болоте огромный шлейф, достаточном, чтобы почувствовать как корабль снова и снова переворачивается. Это значит, что крыльев у него больше нет, и все в кабине валится на потолок и обратно на пол. Затем в кабине корабля появляется трещина, в которую врывается вода с болота, но мы снова переворачиваемся…