Гарри Килворт - Ночные бродяги

В саду началось светопреставление. Горностаи-мамаши визжали, их малыши прятались в юбках, мешая матерям бежать. Нюх призывал всех к спокойствию. Мэр Недоум в панике визжал, ласки-слуги выронили подносы с едой, и принцесса Сибил тотчас сказала, что высчитает все с их зарплаты. Грязнуля принялся остервенело лаять, Бриония швырнула в него стакан воды, Плакса истерично захохотал. Врун вспрыгнул на стол и угодил в желе. Королева прыгала и кричала:

— Какой замечательный праздник!

А оркестр продолжал, играть развеселую музыку.

Наконец в сад быстрым шагом вошел крыс в великолепном костюме — чулках, камзоле, кружевах, дублете и в прекрасной шляпе. Он остановился, огляделся, снял шляпу и, отвесив изысканный поклон в манере придворных позапрошлого века, крикнул;

— Ложитесь!

А потом сам бросился ничком на газон.

Предупреждение прозвучало как нельзя более кстати. Через секунду раздался взрыв. Казалось, весь город содрогнулся до основания. Бомба — а что это была она, никто не сомневался — все-таки взорвалась. И взорвалась она под городом — в канализационных трубах. Следом за взрывом послышался скрип, скрежет и перезвон колоколов, словно они все посходили с ума и решили играть разом все мелодии. Над садом пролетела огромная пружина, потом стрелка часов, похожая на гигантский меч, вонзилась в землю прямо перед носом у какой-то толстой дамы-горностая. Переворачиваясь в воздухе, промчалась цифра шесть, которая угодила в расставленный на газоне тент и пробила в нем здоровенную дыру.

А потом в той части города, что была расположена ближе к реке, поднялось огромное облако пыли.

— Что это? — прохрипел мэр Недоум, потрясенный до глубины души. — Что случилось?

— Полагаю, две вещи, — отозвался Остронюх Серебряк, к удовольствию всех присутствующих, он был способен дать необходимые объяснения. — Во-первых, полагаю, что бомба Баламута все-таки взорвалась в канализации. Я прав, Тоддлебек?

— Хм-м, частично, — ответил предводитель крыс, принимая вертикальное положение и отряхиваясь. — Поэтому нам и пришлось оставить наши дома и спасаться бегством. Бомбу нашли всего десять минут назад, и времени хватило лишь на то, чтобы эвакуироваться.

Нюх кивнул.

— А во-вторых, бомба была подложена под Звенящим Роджером, и от взрыва башня рухнула. Так что теперь мы потеряли чувство времени, друзья. Часовой башни больше нет.

Мэр схватился за голову.

— Нет! Только не Звенящий Роджер! — простонал он. — Я же использовал его для того, чтобы экзаменовать верхолазов!

— Ничего, мэр, — прошептал ему на ухо Джо Уль, — я построю паровые часы.

Тоддлебек выступил вперед, приблизившись к мэру, и горностай тотчас отшатнулся — крыс он боялся.

А крыс между тем, положив лапу на рапиру, висящую на поясе, продолжал:

— И это еще не все. Самое худшее, что ваша большая машина взорвалась и разлетелась на кусочки.

Мэр вытаращил глаза:

— Большая машина?

— Которую строили в канализации. Этот Баламут заложил бомбу как раз внутрь этой машины. Разумеется, я не могу претендовать на знание техники, поскольку прогресс не стоит на месте, а мы, канализационные крысы, не настолько искушены в знании механизмов, но вряд ли машина, которая разлетелась на миллионы кусочков, сможет работать.

— А-а! — завопил мэр, падая на землю.

— Паровая бомба? — воскликнул Эдди Сон. — Вы хотите сказать, что анархист заложил бомбу в паровую машину?

— Нет, — мрачно отозвался Тоддлебек. — Он использовал оба механизма. Этот Баламут, конечно, плохой ласка, но, надо отдать ему должное, справедливый.

— Но почему ты сказал, что я прав лишь отчасти? — спросил в недоумении Нюх.

— Видите ли, — вежливо отозвался Тоддлебек, — там не одна бомба. Первая действительно была заложена в отопительную машину, а вторая — гораздо мощнее — заведена на другое время и пороха в ней достаточно, чтобы взорвать весь город. Думаю, что если взорвется она, то от города останутся лишь головешки.

— И где эта бомба с часовым механизмом? — спросил Нюх.

— Если засунуть голову в ближайший люк, то будет слышно, как она тикает.

Нюх выбежал на улицу, следом за ним неслись Бриония, Грязнуля и Плакса. На бегу он сорвал с себя фрак, в котором явился на праздник. Вот ласка прыгнул в ближайший люк и на мгновение замер, чтобы глаза привыкли к темноте, а потом опустился на все четыре лапы и бросился бежать по канализационной трубе. Иногда он останавливался, чтобы определить, откуда доносится тиканье часового механизма, а потом снова бежал вперед. А тиканье бомбы было все громче.

Наконец, он свернул за угол и обнаружил другого ласку, который бежал ему навстречу.

Это был Баламут.

— Тебе не удастся ее обезвредить, кузен! — в восторге завопил он. — Взрыв ровно через минуту!

С этими словами ласка-анархист вскарабкался по скобам, ведущим к люку, и оказался на улице. Нюх понял, что его кузен устроил себе безопасное убежище где-то неподалеку.

Серебряк решительно побежал вперед — времени на преследование кузена не осталось. И вот на противоположной стороне туннеля он увидел будильник с большими цифрами на белом циферблате. Наверху виднелся медный звонок. Бомба с часовым механизмом. Во все стороны от нее тянулись проводки разных размеров и цветов. Осталось всего тридцать секунд! Времени переплывать через канализационный канал не было. Единственный способ оказаться на противоположном берегу — перебежать по потолку. Нюх разбежался и прыгнул на стену.

К счастью, стены и потолок туннеля покрывали мох и лишайники, так что ласка мог цепляться когтями не только за кирпичную кладку, но и за эти ненадежные опоры. Только скорость могла его спасти, потому что, если бы Нюх хоть на мгновение остановился, собственный вес потянул бы его вниз, ласка упал бы в канализационный канал и грязный поток унес бы его прочь. И Нюх бежал, цепляясь за малейшие выбоины и трещины в кирпичах. Вот наконец он на противоположной стороне.

Осталось две секунды!

Нюх упал на спину, он совершенно выбился из сил. Он не мог даже лапой пошевелить. Единственное, что он мог сделать, — это пошевелить хвостом, и это был единственный шанс спасти город.

И Нюх засунул кончик своего многострадального хвоста в смертоносный механизм. Тот самый хвост, который прежде угодил под колесо экипажа, когда ласка спасал чистильщика сапог. И кончик хвоста попал между колесиками и шестеренками механизма. Одно из колесиков зацепилось зубцом за мех и кусочек кожи, щелкнуло и зажужжало.

Осталась одна секунда!

Стрелки часов замерли. Нюх остался на месте, он так устал, что не хотел двигаться, да и не мог — ведь если бы он шевельнулся, механизм бомбы мог сработать. Послышались шаги, и в коридоре показались ласки. Голос Плаксы звал Нюха.