Александр Муа - В поисках кракена

— Маленький паразит!

Вне себя от ярости, Борис вскочил с кровати и погнался за Томом с большим желанием всыпать ему так, чтобы тот надолго запомнил. Том несколько раз ускользал, но Борис все же поймал его, и братья подрались. Удары сыпались как град весной, но Адель в конце концов удалось их разнять. Однако крики мальчишек ни на секунду не потревожили сон Беа. Засунув голову между подушек, она продолжала дрыхнуть. Адель вернулась в комнату, за ней шли кузены, заключившие временное перемирие. Втроем они встряхнули спящую, чтобы разбудить, но та лишь пробурчала что-то непонятное, совсем как медведь в берлоге, и перевернулась на другой бок.

Дети были сердиты сами на себя за то, что накануне так рано пошли спать — они потеряли целую ночь, и теперь нужно было снова ждать вечера, чтобы спуститься в секретный зал. Целый день они были вынуждены маяться от безделья, и их приводил в негодование тот факт, что за это время они могли бы сделать много чего нужного.

— Воспользуемся этим временем, чтобы расслабиться и отдохнуть, — предложила Адель. — Потому как вечером нам придется поработать за две ночи.

Дети провели вторую половину дня в замке. Боб рубил дрова в парке, Абельманс, как обычно, куда-то загадочно исчез, а Офелия разгадывала кроссворды в своей комнате. Сидя в зале перед камином, Беа играла очень напряженную партию в китайские шашки с Ноно, которому наконец сняли гипс. Его лапа полностью зажила, и он разбивал Беа в пух и прах. В шахматах, домино и китайских шашках Ноно был просто профессионал. Борис уселся в своей спальне играть в видеоигры, а Том провел все это время за чтением под пристальным взглядом средневековых монстров, густо населявших географические карты, развешенные на стенах зала. Что касается Адель, то она молча, никем не замеченная, удалилась в комнату размышлений. Расположенная в северном крыле замка, там, где находились комната пыток и печально знаменитый зал колдуньи, комната представляла собой маленький чердак в шесть квадратных метров под деревянной крышей. Его окошко выходило на парк. Туда никогда никто не заходил. Комната была довольно запущенной: старая, изъеденная древесными жучками скамейка, соломенный стул, ветхий стол и массивный канделябр, так как никому не пришло в голову проводить сюда электричество, — вот и вся обстановка. Адель, закутанная в кожу оленя и одетая в теплые носки из норвежской шерсти, писала при свечах. Ее заледеневшая рука дрожала над страницей дневника. Девушка очень любила это место. В детстве оно было ее убежищем. Это была единственная комната замка, где она могла запереться на ключ, чтобы побыть одной. Она провела здесь замечательные часы в мечтах при свете луны или за книжками при свечах. Сколько слез было здесь пролито? Сколько времени она провела здесь в попытке примириться со смертью родителей? Сколько раз этот чердак служил ей утешением? Эта комната видела, как она растет. И вот снова, уже будучи молодой девушкой, Адель укрылась здесь ото всех, чтобы излить свою грусть. Раз у нее не получалось писать Арно, она будет писать самой себе! В тайном дневнике. Она ему все расскажет, все доверит в мельчайших подробностях, без лжи и хитрости: все свои горести и радости, состояние души и самые сокровенные мысли. Все, она расскажет ему все. В маленькой комнатке, которая служила ей надежным убежищем, Адель принялась писать личный дневник.

«Понедельник, 7 января.

Ужасный день. Скука смертная. Вчера я заснула, снова думая об Арно. Он мне снился всю ночь. Он был так прекрасен с этой своей белоснежной улыбкой. Он брал меня за руку, и мы взлетали, как птицы над океаном. Утром я проснулась грустная. Увижу ли я его когда-нибудь? Для этого нужно, чтобы я ему написала, но я не могу. Я боюсь, что он меня осудит и никогда не ответит. Поэтому я предпочитаю молчать.

На улице ночь, как всегда здесь. Как же я устала от этого! Мне так не хватает солнышка! Уже скоро вечер и нужно ложиться спать. Возможно, я снова увижу Арно.

А пока приключения продолжаются…»

Адель положила ручку и выглянула в овальное окошко. На небе блестели звезды. Она закрыла дневник и задула свечи. Белый дым с дурманным запахом наполнил комнату. Адель вышла, закрыла дверь чердака на два оборота и спрятала ключ в потайное место — между двумя камнями, которые немного выступают из стены в конце коридора.

Вечером дети в нетерпении мерили шагами комнаты. В свете камина их тени пересекались на стене.

— Сколько времени? — спросил Борис.

— Десять минут одиннадцатого, — ответил Том.

— Дедушка в это время разговаривает с Кнутом Хансвольдом, а мы тут маемся от безделья! Я вне себя! — вскричала Адель, не находя себе места.

— Если нам повезет, он сделает во время разговора пометки, — ответил ей Том. — Скрестим пальцы.

Неожиданно Борис вскрикнул:

— О, НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! МЕРЗКИЙ ЗВЕРЬ! Я ЗАДУШУ ЕГО, КОГДА УВИЖУ!

Троица недоуменно на него уставилась.

— Что с тобой? — в один голос спросили ребята.

— БЕА! Твой ангорский хорек стащил мой mp3-плеер!

— Ты уверен, что сам не засунул его в другое место?

— Разумеется! Перед ужином он все еще был в ящике моего стола. Я играл в наушниках весь день! Беа, твоя песчаная мартышка теряет очки! Он стал вором! Вот это новость! Сначала фотоаппарат, теперь мой плеер! И за такое короткое время! Пора его приструнить, пока он не задушил нас ночью!

— Заткнись, Борис! — отрезала сестра. — Не провоцируй меня!

— В любом случае, в его интересах принести мне его целым и невредимым, иначе я лично займусь его будущим на этой планете!

— БОРИС… Чудится мне, ты сейчас СХЛОПОЧЕШЬ!

Адель снова разняла близнецов. После утренней драки у нее было впечатление, что она целый день играет в жандарма.

Уже было за полночь, когда почти уснувшие мальчики услышали царапанье в дверь. Том встал и пошел открывать. Это был Ноно.

Стоя на задних лапах, с высунутым языком и довольно виляя хвостом, он нес на шее плеер Бориса. Девочки, услышав шум, побежали в комнату братьев. В красном свете камина Борис гонялся по комнате за сурикатом, но тот, более ловкий и быстрый, все время ускользал. Когда Ноно заметил Беа, он помчался к ней. Спасен! Борис хотел забрать у нее животное, но девочка не позволила. Ноно, оказавшись под защитой хозяйки, не обращал на Бориса никакого внимания, методично чистя усы и вылизывая лапы, как будто ничего не случилось.

— Беа! Отдай мне этого зверя!

— НЕТ!

— БЕА! НЕМЕДЛЕННО ОТДАЙ МНЕ ЭТОГО ЗВЕРЯ!

— НЕЕЕЕЕТ!!!

Тон повышался:

— БЕА! Я считаю до трех… ОДИН…

Беа вызывающе смотрела ему в глаза.

— ДВА…

Беа не опускала взгляд.

— ТРИ! — закончила Адель, отвесив кузену звонкую пощечину.

Развязка вышла неожиданной. Удар прозвучал как свист хлыста.