Сильвана Мари - Последний орк

На городской стене замерли все, включая Джастрина.

Орк пришел в ярость: ему только что показали окровавленную голову человека, с которым он договаривался, и это роняло его достоинство в глазах остальных орков. За его спиной послышались злобные смешки: вызвавшись вести переговоры, он наверняка похвалялся перед остальными своими дипломатическими способностями.

— Я не говорить с женщина, — прорычал Сриассинк, в то время как первый ряд арбалетчиков выстраивался за его спиной. — Ты — женщина, к тому же с ребенок в животе, из всех создания ты самое грязное. Ты больше грязная, чем свинья или собака. Если я говорить с тобой, я потерять мою честь. Если женщина с ребенок в животе видит, как орк после смерти положить в землю, то даже орк, мертвый в сражении, терять честь.

Он плюнул на землю. Розальбу переполнила ненависть, лютая, дикая ненависть. Вместе с ненавистью возросла и ее ярость. Ребенок, которого она носила под сердцем, должен был увидеть свет, даже если бы для этого ей пришлось убить миллион орков на своем пути. Она была к этому готова. Розальба сжала эфес своего короткого меча в форме полумесяца и заговорила ледяным тоном:

— А я и не давала тебе позволение говорить со мной! Ты должен выслушать то, что я скажу, и потом решить, умирать тебе здесь или убираться восвояси. Вы все, возвращайтесь обратно в те несчастные грязные земли, которые изрыгнули вас из своих недр. Если вы научитесь обрабатывать их, то грязь превратится в почву, а вы превратитесь в народ. До тех пор вы будете всего лишь бандой подлых разбойников, которые не стоят даже земли, по которой ходят, и вас будет дозволено уничтожать, похваляясь количеством убитых. Я приказываю тебе убираться и увести за собой свою орду, иначе вся земля в долине Догона пропитается вашей кровью, превращаясь в грязь и насыщая червей, которых мы будем потом насаживать на крючок, отправляясь на рыбалку. И для вас это будет самым достойным погребением.

Орк пошатнулся, словно его ударили. Воины за его спиной грозно забормотали. Розальба поняла, что задела его воинскую честь. Ее слова уничтожили его авторитет, а может быть, и его власть.

— Кто ты такая, женщина, что смеешь говорить с мной, как с раб, я — великий командир! Я разрушить тебя и твой город. Мы перерезать горло всем до последний, и после того как мы перерезать горло живым, мы убить детей внутри матери! — заорал орк прерывающимся от ярости голосом.

— Неправда, я говорю с тобой не как со слугой. Мои слуги — хорошие люди, и я никогда не позволю себе обратиться к ним без уважения, — ответила королева. Ропот орков усилился.

— Я лично перерезать горло тебе и ублюдку у тебя в животе, — пригрозил командир орков.

— Я — правительница Далигара, командующий его армией и королева его народа. Я — наследница Ардуина. В моих жилах течет его кровь. Ребенок, которого я ношу под сердцем, — законный наследник эльфов и великого Ардуина. Мои дети, в жилах которых течет кровь Последнего Эльфа и кровь Ардуина, закончат дело, начатое мной сегодня, — они уничтожат орков, посмевших пролить кровь невинных сынов Мира Людей.

Имя Ардуина мрачно прозвучало над войском орков. Их командир побледнел.

— Я не бояться! — ответил он. — Даже орки монг-хагул мы никогда не бояться!

Это было его ошибкой, и Розальба заметила это. Орк тоже понял, но было поздно. Отрицая свой страх, Сриассинк признавал, что знает, что это такое. Он потерял последнюю честь.

Роби не знала, кто, черт побери, такие эти орки монг-хагул и какое отношение они имеют к разговору. Наверное, это какие-то мифические существа, вроде монстров или демонов. Логика орков, по-видимому, отличалась от человеческой, но в любом случае это был не самый подходящий момент, чтобы пополнять свои знания в области географии и истории, задавая оркам вопросы. Она просто рассмеялась в ответ.

— Но я совсем не хочу тебя напугать! — мягко сказала она, как будто успокаивая его. — Я хочу всего лишь поскорее срубить тебе голову и вернуться обратно в постель: видишь ли, с тех пор как я жду ребенка, у меня часто отекают ноги, и мне нужно больше отдыхать.

Толпа орков зарычала. Из строя арбалетчиков полетела стрела, но не в королеву, а в командира орков. Тот позволил беременной женщине угрожать им и обесчестить разговорами о своих женских делах. Этим Розальба обесчестила не только его, но и всех орков. Сриассинк, пораженный стрелой в шею, еще мгновение смотрел на королеву, потом кровь хлынула у него из глотки, он захрипел и упал на землю.

— Одним меньше, — пробормотал Ранкстрайл.

— Одним меньше, — подтвердил Лизентрайль. — Их втрое больше, чем нас, зато слова наши втрое сильнее. Эй, капитан, знаешь, почему Эльфа ничто не могло остановить и почему он никого не боялся? С такой женушкой, как эта, орки небось были для него не страшнее восковых фигурок.

Она была великим вождем, эта молодая беременная королева. Порой она немного нервничала — нельзя этого не признать. С другой стороны, ее предок, судя по рассказам, тоже не шутил, когда принимался за дело.

Розальба вернулась в свои покои, чтобы в последний раз обнять дочку. Она не представляла, как сможет вновь сесть на коня.

Капитан следовал за ней, попутно объясняя свою идею выступить двумя отрядами: его капрал со вновь прибывшими поскакали бы на восток, якобы желая отправиться в Варил… Его голос все больше и больше терялся вдали.

Роби почувствовала резкую боль в животе. На мгновение у нее перехватило дыхание, потом боль прошла, и она вновь смогла дышать. Лицо ее побледнело. Ранкстрайл обеспокоенно смотрел на нее.

— Ребенок! — воскликнул он. — Пришел срок родиться ребенку?

— Нет, еще нет — слишком рано. Если он родится сейчас, то будет слишком маленьким и слабым!

— Госпожа, — с полным спокойствием ответил Ранкстрайл, — идите в свою комнату. Я поведу войско. Я выиграю эту войну за вас. Я поклялся сражаться и умереть за вашего супруга — теперь я клянусь в этом вам и вашим детям. Я в долгу перед вашим мужем, освободившим мой город, моих родных и… да, и меня самого. Если мне придется срубить головы всем оркам отсюда и до Черных гор, чтобы ваш ребенок мог родиться, клянусь, я не отступлю. А теперь идите.

— Нет, — ответила Розальба, — я должна вести людей в атаку. Обо мне, только обо мне говорится в предсказании…

— Предсказании? В каком предсказании? А, я понял, мне говорили что-то восемь лет назад: что вас и вашего супруга увидел во сне сир Ардуин, или что-то в этом роде. То есть если вы ему снились, то вас ждет предначертанная вам судьба. Но я же не собираюсь вести войну против орков, госпожа, я всего лишь хочу захватить их продовольственный обоз. Хоть обо мне и не говорится ни в каком предсказании, и в жилах моих не течет кровь героев, и командую я армией, описывать которую не захотел бы ни один менестрель, но до обоза орков я доберусь. Госпожа, пусть без вас, но мы захватим продовольствие. Я сражаюсь тем, что есть.