Эрин Хантер - Голоса в ночи

Львиносвет, не веря своим ушам, уставился на Пеплогривку.

— Но Ржавница была их глашатой! — воскликнул он.

— Она была старая, — отрезала Пеплогривка, спокойно выдержав его взгляд.

Гнев отпустил Львиносвета. Ему вдруг стало стыдно за то, что он позволил себе сорваться и разоткровенничался с Пеплогривкой. Зачем?

— Истинный воин не должен убивать для того, чтобы победить, — тихо сказал он и отвернулся. — Ты не забыла, чему учит нас Воинский закон? С каких это пор старость стала оправданием убийства?

Пеплогривка растерянно моргнула, опустила воинственно распушившуюся шерстку и втянула голову в плечи. Несколько мгновений она задумчиво смотрела куда-то в сторону, словно следила за мыслью, убегавшей в лес.

— Возможно, времена изменились, — еле слышно прошептала она.

Львиносвет похолодел.

— Нет!

Пеплогривка неловко переступила с лапы на лапу.

— Что ты хочешь сказать? — впился в нее глазами Львиносвет. — Воинский закон остался таким, каким он был. Как может измениться то, что определяет всю жизнь наших племен?

Пеплогривка пожала плечами.

— Значит, ты ничего не чувствуешь?

— Что я должен чувствовать? — с досадой прошипел Львиносвет. Ему до смерти надоела эта игра в кошки мышки. Внезапно у него зашевелилась шерсть на лопатках. Неужели Голубичка все-таки проболталась?

— Что-то… — пробормотала Пеплогривка, мучительно подыскивая слова. — Что-то изменилось, я это чувствую. Последняя битва была такой жестокой — мне показалось, будто это было начало чего-то… чего-то ужасного…

Ее глаза превратились в два круглых темных озера.

Интересно знать, одинока ли Пеплогривка в своих предчувствиях? Может, другие коты тоже ощущают что-то? Львиносвет давно свыкся с пророчеством Троицы: «Придут трое, и сила звезд будет у них в лапах». Он уже несколько месяцев знал о пробуждении древних врагов котов-воителей.

Четыре племени стояли на пороге тьмы. Львиносвет знал об этом, он привык засыпать и просыпаться с этим предчувствием, привык в любой миг ждать удара. Это знание пронизало всю его жизнь, определяло каждую мысль и каждый поступок. Но до сих пор он был уверен в том, что его соплеменники избавлены от этого кошмара, что черная тень будущего не омрачает их жизнь. Зачем им знать о том, чего они все равно не могут ни понять, ни предотвратить, как бы беззаветно они не служили своему племени, как бы яростно не верили в Воинский закон?

— У тебя был сон? Ты получила какое-то предостережение? — резко спросил Львиносвет. — Если это так, то тебе следует рассказать обо всем не мне, а Огнезвезду!

Пеплогривка устало покачала головой.

— Нет. Просто мне кажется необычным то, что Ржавница вчера хотела убить Огнезвезда. Она всегда была благородной. Почему она пыталась убить нашего предводителя? Разве она не знала, что Звездное племя осудит ее за такой поступок?

Львиносвет подался вперед, дрожа всем телом. А Пеплогривка продолжала:

— Мне показалось, будто в племя Теней вселилась какая-то тьма…

Пронзительный визг, раздавшийся из гущи деревьев, заставил обоих котов обернуться, распушив шерсть и выпустив когти.

Из-за стволов вылетела белая сова. Она ринулась на воителей, волна воздуха, взбаламученного взмахами ее широких крыльев, подняла дыбом шерсть на кошачьих спинах.

— Великое Звездное племя, да что же это такое? — выдохнул Львиносвет.

Кончик крыла хлестнул его по глазам, и Львиносвет с трудом удержался на ветке, а огромная сова, издав еще один пронзительный крик, спиралью взмыла над оврагом. Обезумевшая от страха Пеплогривка с отчаянным визгом бросилась в чашу, Львиносвет помчался следом.

Сначала он звал Пеплогривку, надеясь успокоить ее, но потом сдался и замолчал. Пусть сама справиться со своим страхом. Пробежка успокоит ее, рано или поздно, она придет в себя и остановится. Холодный ветерок пробежал по шерсти Львиносвета, приятно остужая его разгоряченное тело.

Он услышал, как Пеплогривка негромко выругалась, выбравшись из зарослей. Сразу за папоротниками лесная земля резко уходила вниз, спускаясь в неглубокий овраг, и Пеплогривка, спрыгнув туда, взбежала наверх по противоположному склону. Не останавливаясь, она ловко обогнула облетевший ежевичный куст. С каждым шагом деревья все плотнее смыкались вокруг, лес становился все гуще, все темнее. Львиносвет мерно трусил за Пеплогривкой, ему было приятно бежать по ее теплому следу, не думая ни о чем, кроме земли под лапами.

Когда Пеплогривка стала выдыхаться, он тоже сбавил скорость. Наконец, они остановились. Дыхание с хрипом вырывалось из кошачьих глоток, растрепанные бока тяжело вздымались и опадали. Впервые оглядевшись, Львиносвет с удивлением увидел впереди заброшенное гнездо Двуногих, мрачно темневшее за стволами.

Коты молча потрусили вперед, устало поднялись на склон, на вершине которого росла шеренга молодых дубков. Заросли ежевики преградили им путь, но Пеплогривка упрямо продиралась сквозь колючки на полянку. Внезапно Львиносвет, молча шедший за ней, резко остановился.

— Что с тобой? — обернулась Пеплогривка.

Львиносвет изумленно вытаращил глаза. Он узнал это место! Только тогда вместо склона здесь был плоский клочок земли, поросший мягкой зеленой травой, а посередине зияла дыра. Сейчас дыра исчезла, а вместо травы появились россыпи камней и глиняных комьев, похожих на безобразные струпья, поганившие лесную землю.

— Что такое? — выдохнула Пеплогривка.

Львиносвет помотал головой. Они с Воробьем были единственными, кто знал правду об исчезновении Остролистой. Только им было известно, что она сбежала из племени не от стыда и гнева на Листвичку, а из-за мук совести, терзавшей ее после убийства Уголька. В Грозовом племени ничего этого не знали. Грозовые коты полагали, что Остролистая погибла в результате несчастного случая в туннелях, а Уголек пал жертвой какого — то случайного бродяги.

Забыв о Пеплогривке, Львиносвет погрузился в воспоминания. Это было тайное место, где он мог встречаться с Верескоглазкой и веселиться от души. Разве он мог знать, какой бедой обернутся их игры? Теперь, глядя на комья разрытой земли, Львиносвет испытывал лишь горечь раскаяния.

Хриплое рычание забулькало у него в горле. Если бы красавица Верескоглазка не нашла этот проклятый лаз в туннели, Остролистая, возможно, была бы жива!

— Львиносвет? — испуганный голос Пеплогривки вернул его к действительности. Он почувствовал боль в лапах и понял, что все это время неистово скреб когтями мерзлую землю.

— Что с тобой? — Пеплогривка рассматривала его, склонив голову к плечу. — Сова напугала?

— Наверное, — буркнул Львиносвет. — Раз уж мы забежали сюда, давай пройдемся вдоль границы племени Теней, — предложил он. — Сделаем работу рассветного патруля и доложим Огнезвезду.