Виктория Хенли - Замок целителей

Он вернул камень Маэве.

— Но где мы? И кто ты? И можем ли мы остаться здесь?

— Мы можем оставаться здесь, пока не проснемся.

— Значит, мы проснемся в Сливии? — Маэве не хотелось покидать этот уголок, где царил такой глубокий, едва ли не ласкавший ее покой, где низкие звезды щедро заливали своим серебром луг.

Он наклонился к ней, глаза молодого человека оказались возле ее лица.

— Сливия… — проговорил он и исчез, напоенный светом воздух сомкнулся там, где он только что стоял.

— Подожди! — воскликнула Маэва.

Ей нужно было задать ему столько вопросов. Кто он? Откуда явился?.. Она даже не успела узнать его имя. Однако ответа не было, только звезды окружали ее.

Маэва повернулась к Девину. Руки ее прикоснулись к порезам на лице мальчика. Кожа на щеках его казалась столь же холодной, как и те коридоры, из которых им удалось бежать. Она посмотрела на низкие яркие звезды, прося их поделиться огнем. Конечно же у них должно было хватить тепла и на нее? Ведь ей нужно было так мало.

Руки ее, направлявшие звездный свет на щеки Девина, понемногу согрелись. Прислушавшись к напеву камня дримвенов, она начала вторить ему.

Дорьян проснулся, ежась от холода. Он выскочил из постели и бросился бежать по безмолвному коридору спального корпуса. Возле двери его задержала печать элловены Ренайи. Послав свой ген на печать, Дорьян снял ее. Он снова толкнул дверь, она отворилась, и Дорьян выбежал под ночное небо. Он остановился, освещенный светом луны, и поднял руки к звездам. Звезды! Если бы только он мог взяться за их лучи и перенестись к девушке, которую увидел во сне.

В Сливию. И у девушки этой был камень дримвенов.

Кабис рассказывал своему сыну, что оставил камень дримвенов в Сливии… у очень дорогого ему человека. Встреченная им во сне девушка сказала, что выкопала камень только вчера, следуя указаниям, полученным от своей матери, которая когда-то давно зарыла этот камень. А стоит камню попасть в землю, он как будто засыпает.

«Эта девушка, не может ли она оказаться моей сестрой? Ее глаза так похожи на отцовские. И на мои собственные.

Нет. Этого не может быть. Она лишь немного старше меня, — подумал Дорьян. — И если бы у Кабиса остался ребенок в Сливии, он бы сказал об этом.

Однако он мог и не знать…

И все же она сестра мне.

Но по прошествии такого времени встретиться во сне, случайно, в чертогах князя Тьмы, куда оба они явились в одну и ту же ночь, но по разным причинам…»

Неподалеку негромко прозвучали шаги. Элловена Ренайя прикоснулась к его руке.

— Дорьян? Как ты сумел снять печать?

Обхватив голову руками, Дорьян опустился на землю, мечтая только о том, чтобы она ушла. Что делает здесь элловена посреди ночи? Смятение его только усилилось, когда он снова вспомнил о девушке из сна, с отчаянной решимостью разыскивавшей ребенка, черпая в своей любви силу, позволявшую идти по темному чертогу князя Тьмы.

Князь Тьмы. Дорьян не мог забыть о том, что привело его самого в эти серые коридоры.

— Элловена, почему князь Тьмы нападает на Замок целителей?

— Князь Тьмы, — прошептала Ренайя, и трепет пробежал по ее плечам. — А что тебе известно о князе Тьмы? Что ты видел?

Дорьян не знал, следует ли говорить ей. Элловен Майн попросил его умолчать о собственном происхождении, пока не будет объявлено о его даровании.

— Дорьян? Почему ты считаешь, что князь Тьмы нападает на Замок?

— Я отправился разыскивать черных птиц, прилетающих сюда и вторгающихся в наши сны, и след их привел меня в чертог князя Тьмы.

— Ты отправился разыскивать… — Она посмотрела на него так, как можно смотреть только на дракона, кринена или другого сказочного зверя. — Я не ошиблась, — проговорила Ренайя. — Ты геновен.

Дорьян прижал ладони к глазам. Элловена опустилась перед ним на колени, взяла за запястья и отвела его руки от лица.

— Дорьян, ты наделен редчайшим даром, которого нет ни у кого из нас. Ты способен входить в чужие сны, видеть сновидения днем, исцелять печаль и безумие. Никто из нас не способен на то, что умеешь ты, хотя мы обладаем необходимыми познаниями, чтобы должным образом обучить тебя.

— Не понимаю. Значит, среди вас нет ни одного геновена?

— Нет уже более сотни лет, Дорьян. Но мы сберегаем познания, которые позволят тебе отточить свое дарование.

— Умению ходить во снах меня уже не надо учить, — проговорил он усталым голосом. — Я только что вернулся из них. Чему мне хотелось бы научиться — так это умению исцелять чужой разум.

Сара с трудом очнулась, мерзкий сон еще маячил возле границ ее рассудка. Что же ей привиделось? Она потянулась, пытаясь вспомнить. Опять черная птица?

Лившийся в окно дневной свет напомнил ей, что она счастлива, как никогда в жизни. Через несколько минут она снова увидит Берна. Сегодня они оба решили втихомолку улизнуть: он сказал, что хочет показать ей одну вещь. Когда Сара спросила, какую именно, он улыбнулся и поцеловал ее, объявив, что ее ждет очень приятный сюрприз.

Она поспешно встала. И когда вышла под утреннее небо, восхитилась его красотой. Чистое небо сулило приятный и нежаркий день, а верный своему слову Берн уже поджидал ее в саду у фонтана.

На пути вдруг вырос Дорьян. Взгляд его, как всегда, казался загадочным, в нем не было ничего похожего на откровенное выражение на лице Берна.

— Сара, я должен сказать тебе…

— В другой раз, Дорьян.

— Прошу, выслушай.

Сара поглядела сквозь него — на Берна. Тот помахал ей.

— В другой раз.

Все, что бы ни хотел сказать ей Дорьян, могло подождать. Она поспешила к фонтану навстречу приветливой улыбке Берна.

Сара следовала за Берном по широкой тропе, которая уводила в глубь леса, что рос возле Замка. Берн по-прежнему не хотел сказать, что именно намеревался показать ей, и только подмигивал и качал головой на все ее расспросы.

Когда они подошли к первому из священных колец, он попросил, чтобы Сара взяла его за руку.

— Я не учусь целительскому делу, и кольца не пропустят меня.

Сара потянула его за собой сквозь кольцо. Она ощутила при этом лишь минимальное сопротивление.

Тропинка становилась все круче, редкие удары колоколов Замка становились все тише и тише и совсем стихли за густым лесом. Воздух наполняли теплые ароматы земли и листьев; запоздавшие весенние цветы виднелись между деревьями. Занятые разговором, они углублялись в лес. Берн расспрашивал Сару о себе, и она рассказала ему все — радуясь возможности оставить всякую сдержанность. Открыв ему и собственное имя, и то, что мать просила ее выяснить, что же неладно в Замке, она почувствовала смятение. Какие могут быть у нее секреты от Берна?

Минуя пятое священное кольцо, Сара ощущала ту же бодрость, с какой выходила из Замка. Всякий раз, когда они оказывались перед новым кольцом, Берн брал ее за руку. Деревья как будто не протестовали против этого. Время от времени новая прореха в густом пологе листвы позволяла им посмотреть на оставшийся внизу Замок. Величественные здания его уже превратились в игрушки, подобные тем, которыми когда-то играла Сара со своей сестрой Дрианой.