Леонид Сапожников - Четыре самозванца

Прокричав это, пионеры умолкли: видно, забыли от волнения, что дальше.

— Все, кому нужна вода, повороту скажут «да!» — подсказал по бумажке Пал Палыч.

Но отряд прокричал совсем другое:

Зрители грохнули смехом.

— Правильно! Молодцы! — рявкнул боцманским голосом старик в морской фуражке.

А Пал Палыч, не понимая, что происходит, подсказывал, как суфлер в театре, следующую речевку:

Конопатый вожак взмахнул рукой, и деточки выдали что есть мочи:

Собравшиеся взревели от восторга и зааплодировали не шаля ладоней. Пал Палыч ошарашенно смотрел в свою шпаргалку с речевками, сличая написанное с услышанным…

— Наши тоже хлопают. Вот негодяи! — доложила мне на ухо Кураго. — Я запишу фамилии: Болдаков, Волобоев, Пекарский…

Но мне было не до них. Если срочно не погасить скандал, наша песенка спета!.. А Заец с Колотыркиной аж сияли. Это, конечно, их работа.

— Спасибо за критику, юные друзья! — заговорил я, скорчив улыбку. — Мы действительно не святые. Иногда допускаем отдельные ошибки. Но даю вам честное свистуновское, что мы их со временем исправим.

Тут к микрофону вышел Лещенко и произнес нехорошим голосом:

— Последняя ошибка гражданина Свистунова уже исправлена. К сожалению, это сделал не он, а уголовный розыск. Внимание! Перед вами последний раз выступает блиновский плезиозавр!

Все головы повернулись к озеру. Прямо к нам плыло чудовище. Оно выпустило из пасти фонтанчик воды и… вышло на берег на двух человеческих ногах, обутых в ласты. За ним, извиваясь, тянулся шлейф из пластиковых поплавков, усеянных загнутыми шипами…

— Ух ты! — загалдели вокруг меня пионеры. — Да это же человек! С аквалангом!

Следом на берег вышли еще два аквалангиста, по-милицейски подстриженные. Они сняли с «дракона» страшную голову, и все увидели, что это просто Эдуардо.

— Труба дело! Пора сматывать удочки! — шепнул мне Жук и, спрыгнув с помоста, юркнул в гудящую толпу.

— Это был следственный эксперимент! — продолжал Лещенко. — Эдуардо прятал свое драконье одеяние в плавающем киоске, который служил ему своеобразным гардеробом. На мошеннической сенсации грели руки и сам исполнитель роли дракона, и его шеф…

Лещенко сделал паузу и стал искать глазами Жука, но того уже и след простыл.

— Эдуардо признался, — повысил голос газетчик, перекрывая всеобщий гул, — что их цель состояла не только в преступном обогащении. Он и Жук выполняли задание Свистунова: отвлечь внимание горожан! Дракон был нужен, чтобы мы забыли об угрозе, которую несет нам БЭП!

— Клевета! — гневно крикнул я, пытаясь вырвать у него микрофон. — Мало ли что наговорит ваш Эдуардо! Я знать его не знаю, да и к Жуку не имею никакого отношения!

Тут выскочила вперед Колотыркина:

— Ну, зачем, Свистунов, так врать? Ты и Жук — два сапога пара! Самозванцы вы! И Дрозд! И Кураго! Ваше место — в прошлом!

— Товарищи, будьте свидетелями! — закричала Кураго. — Эта девчонка нас оскорбляет! Она назвала Романа Алексеевича сапогом!

Вот дура набитая…

Я придвинулся к Дрозду, который стоял, втянув голову в плечи.

— Максим, а не рвануть ли в двухтысячный год? Это был бы выход!

— Нет, — ответил Дрозд, — наше время кончается. Если здесь нам такое устроили, то там только перышки полетят…

— А я бы рискнул! Необязательно реки поворачивать. Что-нибудь другое придумаем, чтобы все ахнули!

— Нет, — сказал Дрозд. — Хватит с меня позора. Катя, я в детство хочу!..

Бледный Максим дергал меня за руку: торопил. А Ромка еще колебался. Но тут подошли Ласточка с Оксаной, на ходу сочинявшие новую речевку:

— Катя, Саша, есть уже три строчки! Быстро придумайте четвертую!

Ласточка, встав на цыпочки, продекламировал:

— Мы на БЭП сломали моду. Потечет река назад. Речке мы дадим свободу…

— Свистунову же — под зад! — подсказал Саша. — А что? Справедливая концовка.

Для Ромки это была последняя капля.

— Сдаюсь! — поднял он руки. — Не надо больше речевок! Забирай нас отсюда, Катя, мы с Аней согласны.

— Э, нет! — сказал брат мой Вадька, протиснувшись к помосту. — Сначала извинитесь перед народом.

Свистунов послушно подошел к микрофону: — Извините меня, товарищи! Я больше не буду!

— А кто за все ответит? — закричали блиновцы. — Кто каналы закопает?

— Наша могучая землеройная техника, — заверил Ромка, — в два счета сделает все, как было. А я ни за что отвечать не могу. Я учусь в седьмом классе, и мне еще нет четырнадцати лет.

— Это правда, товарищи, — сказала я. — Он пролез в будущее незаконно. Мы вернем его на Машине Времени в детство и постараемся перевоспитать. Даю вам честное пионерское!..

Я велела Саше усадить трех самозванцев в лодку и плыть к Замку, а сама пошла с Вадиком искать четвертого. Жук будто сквозь землю провалился. Мы отправились в БУР: только там смогут нам помочь.

— А мы его уже нашли, — сказал Ольховский. — Сидит у Наумова.

— Где же он был?

— На вокзале. С турпутевкой и портфелем денег. Хотел уехать в круиз по Северному морскому пути.

Ольховский повел нас к Наумову. Жук сидел, весь красный, в углу кабинета а твердил, как попугай:

— Гражданин капитан, я чистосердечно раскаиваюсь!

— Мы забираем его, товарищ Наумов, — сказала я. — Этот тип сбежал из детства, надо вернуть его назад.

— Я готов! — обрадовался Жук и встал по стойке «смирно». — Разрешите идти, гражданин капитан?

— Не спешите, подозреваемый, — усмехнулся хозяин кабинета. — Сначала скажите: было ли вам известно, что Эдуардо украл из музея старинные монеты?

— Вот негодяй! — возмутился Жора. — Носит же земля таких жуликов!

— Отвечайте: было известно или не было?

— Не было! — вскричал Жук, ударяя себя в грудь кулаком. — Это его личная инициатива!

— Ну, а то, что он прячет монеты в плавающем киоске, вы знали?

— Как я мог знать, гражданин капитан? Если б я только знал, то давно перепрятал бы их в свой тайник!

— Вот тут я ему верю, — усмехнулся Ольховский. — Будем считать, что в похищении клада он не участвовал. Но ваша затея с драконом, Жук, — чистейшее мошенничество: вы с Эдуардо обманывали граждан, чтобы нажиться на билетах!

— Что было, то было, — вздохнул Жук. — В этом я чистосердечно раскаиваюсь. И прошу использовать изъятые у меня деньги для озеленения города.